"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Вот только госпожа Тия не носила титул Хемет-Нэсу-Урет [257] , хоть придворные и преклонялись перед ней.
– Она наделена удивительными талантами и будет полезна нам и Владыке, – Сенедж чуть улыбнулся, но улыбка, как всегда, не коснулась его глаз. Он словно считал утомительным пояснять свои решения кому-либо, а чужое невежество, не позволяющее другим понять необходимость этих решений сразу, раздражало его. – Как ты помнишь, госпожа, она обучалась в храме Хэр-Ди, но родилась недалеко отсюда. В Сет-Маат. Дочь мастера, ныне почившего, и главной целительницы.
257
Хемет-Нэсу-Урет (др.
Тия изогнула тонкую бровь – не то и правда слышала это впервые, не то просто не считала нужным запоминать детали жизни каждой из прибывающих ко двору девушек.
– Не близкий же получился крюк. И теперь почти что возвращение домой. Подойди, дитя, – она, наконец, соблаговолила посмотреть на жрицу и жестом подозвала её.
Шепсет приблизилась и поклонилась. Протянув руку, Тия приподняла её лицо за подбородок и оценивающе оглядела.
– Пожалуй, и правда хорошенькая, но мало ли по Кемет красивых девушек. Чем ты можешь удивить нас и удовлетворить взыскательные вкусы Владыки Обеих Земель?
Вспыхнув, жрица решительно высвободилась и гордо сообщила:
– Моё лицо не отражает моих талантов, госпожа. Красивых женщин и правда много в Обеих Землях. Но я служу своей Богине не красотой.
Выпалив это, она прикусила язык, но было уже поздно. Тия скрестила руки на груди, прищурилась. Сенедж молчал с непроницаемым лицом.
«Ну вот, сейчас-то меня и отошлют обратно…» – мрачно подумала Шепсет, потом решила, что это не так уж и плохо.
В следующий миг Тия вдруг тихо мелодично рассмеялась.
– Смелая и прямая. Я нахожу это… освежающим. Завтра жду тебя на утренней трапезе у фонтанов.
После госпожа Тия уже сама обучала Шепсет премудростям придворной жизни, и более никто не смел выказывать девушке своё неодобрение. Её могли опасаться, хотя многих притягивала эта странная, распространившаяся с чьей-то лёгкой руки слава о ней как о тёмной колдунье. О ней могли шептаться за спиной, да и то с осторожностью. Её могли не принимать в тесном кругу слишком уж радушно. Но, как Шепсет быстро успела усвоить, когда тебе благоволят по-настоящему влиятельные люди, это защищает, словно сияющий ореол или надёжный доспех.
Увы – надёжный до поры до времени, потому что ты всегда на виду, и твои промахи – тоже.
А ещё, конечно же, была зависть, которая лишь усилилась, когда её приблизил к себе Владыка. Настоящих подруг среди вельможных дам Ипет-Нэсу у неё и так-то не было, но теперь и хороших знакомых поубавилось. Были, конечно, те, кто по разным причинам искал её расположения, видя, что ей благоволит Тия, или же находили её общество любопытным. Жрица уже успела понять – во многом благодаря той же Тии, – что при дворе каждый свой шаг, каждый свой жест нужно выверять со всей осторожностью. И потому она не обманывалась внешней любезностью и ни с кем предпочитала не сближаться. Ходила о ней слава как о замкнутой и не слишком приятной в общении особе – ну и пусть, не привыкать. Раскрывалась она только с теми, кого любила и уважала.
В итоге, как ни удивительно, сдружилась она больше с телохранителями Владыки, кое с кем из его свиты… и с молодым царевичем Рамсесом, но это уже была иная история.
Шепсет перебирала свои воспоминания, как сокровища в ларце, пытаясь найти нужное, хоть какие-нибудь зацепки теперь,
когда смотрела на всё иначе. Люди вокруг неё, блистательный двор Пер-Аа, полный интриг и скрытых игр, разговоры, пронизанные тайными смыслами. Что среди всего этого она упускала? Кто ещё был врагом?..31-й год правления Владыки
Рамсеса Усермаатра-Мериамона
Двор собраний, соединявший Храм Миллионов Лет и малый дворец, был полон и гудел разговорами. Перед Окном Явлений собрались множество влиятельных сановников и военачальников с семьями и свитой. Сегодня Владыка лично дарует несколько наград, а это неизменно было событием.
Шепсет пока не доводилось бывать на такой церемонии, где правитель торжественно общался со своими высокопоставленными подданными. Во все глаза она смотрела на Окно Явлений, украшенное искусными рельефами со сценами побед Владыки над иноземными врагами. По нижней части, примыкающей почти вплотную ко двору собраний, расположились сцены с состязаниями, немного над ними – скульптурные головы, символизировавшие побеждённые Усермаатра-Мериамоном народы.
Девушка стояла в первых рядах, поскольку входила в свиту госпожи Тии. Она была удивлена, увидев хозяйку Ипет-Нэсу здесь, вместе со всеми, и ожидала, что та вскоре покинет их, чтобы занять место подле Владыки в Окне Явлений.
Но Тия не спешила уходить, и на её лице застыла чуть печальная улыбка. Высочайший титул, который имела мать старшего царевича – уже почившая, – к ней не перешёл, и подобные церемонии, скорее всего, напоминали ей об этом, неприятно задевая. Впрочем, госпожа Тия всегда умела сохранять лицо и обучала Шепсет тому же.
«Никому не позволяй видеть ни слабость твою, ни сомнения, потому что всегда найдутся те, кто охотно использует это против тебя, – говорила она. – Носи свою уверенность гордо, словно доспех. Улыбайся, коли тебе угодно, или вовсе не удостаивай их лишним взглядом – ты можешь позволить себе всё, что лежит в рамках приличий».
И девушка старалась подражать своей наставнице, хотя с улыбками у неё дела обстояли плохо, и проще было носить уже привычную безучастную маску.
Эта маска помогала и сейчас, потому что жрица боялась ненароком выдать себя. Молодой царевич Рамсес, сын Владыки и Тии, конечно же, был здесь сегодня. И когда он украдкой улыбался Шепсет, сердце колотилось, словно птица в силках. Эта улыбка, игравшая на мягких, красиво очерченных губах, обезоруживала, вспыхивала искрами в его ярко-зелёных глазах и предназначалась словно только ей одной. Жрица смущённо отводила взгляд, но то и дело смотрела снова, любуясь тем, как его инкрустированный сердоликами браслет охватывал руку выше локтя и подчёркивал рисунок мышц. Как чёрные вьющиеся волосы падали непокорными волнами, удерживаемые золотой диадемой.
Молодой Рамсес стал самым первым её другом при дворе, ворвавшись в её жизнь с внезапностью песчаной бури и мягко, исподволь там укрепившегося.
Увы, с некоторых пор рядом с ним Шепсет пребывала в совершенном смятении, сама не зная, что с ней творилось и почему даже простые разговоры теперь давались с таким трудом. А он словно бы замечал это, но ни на чём не настаивал и ни о чём не спрашивал.
Глашатай объявлял имена присутствующих, но Шепсет стояла слишком близко к госпоже Тие и её сыну. Это отвлекало. В голове у неё вместо имён и титулов звучали слова лиричной песни, которую она не так давно услышала в исполнении одной из придворных арфисток.