"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21

А ещё Нахт теперь, похоже, знал, кому именно должен передать эти дары. Если старший царевич Рамсес ещё жив – они найдут его. И дело было не только в поручении чати. Усерхат верил, что это человек достойный, незаслуженно подверженный опале. А мнению своего названного отца Нахт доверял.

Но что если права Шепсет, и надежду Та-Кемет теперь воплощал в себе другой человек?

Глава X

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

Дом казался всё таким же пустынным, хотя из-за закрытых дверей до Шепсет доносились приглушённые разговоры. Она не стала никого окликать или тем более заглядывать – прошла до отведённой ей комнаты, где никого не оказалось. Погладила статуэтку Беса, улыбавшегося всё так же загадочно и лукаво. Он словно знал о её ночном путешествии и даже был с ней в навеянном Сетом видении, где противоречивый Бог бурь предупреждал об опасности и об истинной её связи с чёрной собакой.

Шепсет поднялась и хотела уже было вернуться к Нахту, но замерла, привалилась спиной к стене, переводя дыхание. Коснулась ладонью щеки, повторяя его жест, и провела кончиками пальцев по губам.

Он заставлял её чувствовать себя живой, даже когда она сомневалась в себе. Его рука была крепкой и надёжной, его присутствие заземляло даже в святилище на границе между мирами.

«Меджай, страж. Защитник», – всплыли в памяти слова. Самые первые его слова, обращённые к ней.

Но как же?..

Сколько раз она втайне мечтала оказаться подле него вот так, наедине? Её мысль едва ли уходила дальше, даже в самых смелых желаниях. А теперь она любовалась им и не могла насмотреться. Огонь обрисовывал мистические тени на его прекрасном лице. От отца он унаследовал орлиный нос и высокие скулы, но мягкие губы и ярко-зелёные глаза были от красавицы-матери.

Её пальцы дрогнули, вспоминая иные касания – последний поцелуй. Единственный.

Жрица любовалась царевичем, не в силах насмотреться, надеясь, что каждая тончайшая чёрточка останется в памяти души. Подавшись вперёд, она сама коснулась его губ своими нежно и отчаянно, растягивая последние мгновения…

Перед смертью…

Имела ли она право на что-то иное? Разве не вверила себя – добровольно! – человеку, с которым ей никогда не суждено быть вместе? И даже тогда, до всех этих страшных событий, её судьба была начертана и предрешена совсем по-иному.

«Попробуй вернуться к началу, когда только узнала его…» – так предлагали жрецы Сета.

Конечно же, она помнила. Никогда бы не забыла.

* * *

30-й год правления Владыки

Рамсеса Усермаатра-Мериамона

«Великая честь, великая честь», – только и шептались вокруг, омывая её кожу в пенных благоуханных ваннах, втирая ароматные масла, переплетая и украшая волосы.

Были ещё те, кто говорил: «Чем заслужила такую честь? Да ещё так быстро! Ведь совсем недавно во дворце!» Тайком, конечно, думая, что она не слышит.

Девушка и рада была бы не слышать, да только слишком обострились чувства, и все звуки, запахи, цвета были словно чьи-то настойчивые пальцы, игравшие на струнах восприятия.

Её пригласили ко двору. Она теперь была одна из вельможных дам Ипет-Нэсу.

И сегодня – уже сегодня! – её представят самому Владыке.

Эта мысль внушала ей не восторг, а трепет, граничащий со страхом. Живой Бог народа рэмеч, защитник Та-Кемет до самых дальних пределов, первый над всеми жрецами, хранитель Маат в Обеих Землях… До сих пор Шепсет не видела его даже издалека.

Дамы из Ипет-Нэсу говорили, что служить ему – великая часть. Радовать его взор, соприкасаться с его Силой так, как недоступно простым смертным. Возможно, она даже станет одной из тех немногих избранных, кого Владыка приглашал к себе и одаривал милостями.

Но судьба, для многих являющаяся такой бесконечно желанной, Шепсет скорее пугала. Она уже жалела, что приняла настойчивые приглашения придворного чародея и покинула тени храма Хэр-Ди. Соблазнилась новыми колдовскими знаниями и тем, что теперь будет жить ближе к дому. Из малого дворца при Храме Миллионов Лет было совсем недалеко до Сет-Маат, и она сможет чаще видеться с мамой. И даже не против будет повидаться с сестрой, обида на которую за эти годы почти совсем унялась.

Меж тем её облачили в одежды из тончайшего плиссированного льна, нежного, как прикосновение ласкового ветра. На плечи легло ожерелье-усех [255] из фаянса и драгоценной бирюзы. Тяжёлые браслеты, инкрустированные бирюзой и лазуритом, сковали запястья. Бирюзы сегодня было очень много – дань Хатхор, Золотой Богине, Владычице радостей сердца.

«А если Владыка отметит тебя особой милостью, то тебе положено будет кольцо с его печатью», – сказала ей Нубхаис, красивая темнокожая женщина, занимавшая здесь высокое положение.

255

 Усех (др. егип.) – традиционное древнеегипетское многорядное ожерелье в форме разомкнутого круга, с фигурными застёжками или завязками.

Кажется, она приходилась сестрой одному из видных военачальников – Шепсет не помнила точно. Девушка ещё не успела познакомиться со всеми здесь и не разобралась в сложном хитросплетении связей и покровительств. Но она очень гордилась тем, что сам придворный чародей Сенедж принял её в ученики, удостоив такой части. А ещё ею заинтересовалась сама госпожа Ипет-Нэсу, Тия. И госпожу Тию, кажется, не смущали даже окружавшие Шепсет слухи. Впрочем, те же самые слухи вызывали уважение и даже зависть у прочих учеников Сенеджа, как и окружающие девушку загадки.

«Жрица тёмного культа», – шептались за её спиной.

Ей оставалось только вздыхать и закатывать глаза. Конечно же, искусства, связанные со смертью и переходом души, сложно было назвать светлыми, и её Богиня Инпут в самом деле предпочитала тени. Но именно из храмов Инпу и Инпут выходили одни из лучших целителей, разве люди этого не знали? Или просто не думали, предпочитая с упоением обсуждать таинства смерти и то, как братья и сёстры Шепсет по культу готовят мёртвые тела к вечности? Сама Шепсет, к слову, вообще была далека от искусства бальзамирования, хотя, конечно же, в храме и её кое-чему обучали. Её таланты были иными.