"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
К счастью, обошлось синяками и ссадинами – ничего не было сломано, как опасалась Шепсет. Самым неприятным был синяк, налившийся на скуле, ну и то, что незажившие раны на плече и на боку начали кровоточить. Нахт шипел, но терпел. Когда жрица, хмурясь, снова провела по его лицу прохладной тряпицей, меджай рассмеялся.
– Я что, теперь нравлюсь тебе меньше? Уже третий раз прикладываешь.
– Да ну тебя, – смутилась девушка. – Слава Богам, что глаз не выбили.
– И правда, не хотелось бы. Да ладно тебе, чего мы всё об этом!
– Зачем ты туда вообще пошёл? Нельзя было сразу позвать стражу? – строго
– Меджаи – не только стражи некрополей. Мы защищаем и живых людей. Тому человеку нужна была моя помощь – некому было защитить его, – серьёзно возразил Нахт, а потом подмигнул девушке. – Но мне приятно, что ты волновалась за меня.
И снова тот особый взгляд. Шепсет вспомнила его порывистое объятие, безмолвную благодарность, в которой было заключено так много. Он словно говорил: «Ты встала со мной спина к спине. Вступилась за меня перед толпой. Я не забуду».
В жизни он, конечно, говорил не столь возвышенно.
– Если лечение закончено – давай уже поедим наконец? – предложил воин.
Хека с радостью поддержала, придвигаясь ближе к разложенным лакомствам, особенно заинтересовавшись сыром.
Они расположились в тени подступавшей к самому берегу рощи, откуда Шепсет в самом деле видела развалины стены. Когда-то территория владений местного храма, наверное, простиралась и сюда, но пришла в запустение, потому что сейчас эта роща уже никому не принадлежала. По крайней мере, никем не охранялась.
Воды Итеру искрились в послеполуденном свете. Ветерок шептал в зарослях, принося долгожданную прохладу. Вдалеке по реке скользили ладьи и маленькие рыбацкие лодочки, но здесь жизнь словно замерла в умиротворении. Никто не тревожил их, и так хотелось продлить эти мгновения за беззаботной беседой, шутками и вкусной едой.
Сияние солнечной ладьи, просеянное сквозь ветви, окончательно отогнало мрачные тени кошмарных видений. Было только здесь и сейчас, их долгожданная передышка перед новым испытанием. Не хотелось даже обсуждать кошачье послание, но ведь придётся.
– Давай посмотрим, что там нам передал этот торговец? – предложила Шепсет, выкладывая между ними плетёную шкатулку.
Внутри оказалось несколько крупных полудрагоценных камней и небольшой золотой самородок. Нахт присвистнул и ухмыльнулся:
– Ничего себе сколько… Ну, забирай трофеи.
– Это твоё!
– Забирай, говорю. У тебя хоть сумка есть. И дай мне руку.
Жрица озадаченно протянула руку. Изумлённо вздохнула, когда меджай надел ей на запястье яркий браслет из деревянных и каменных бусин, словно созданный по её мерке. Мастер явно постарался переплести мотивы обеих культур, потому что браслет походил и на традиционные кеметские усехи, и на яркие бусы юга.
– Меджаи – это сплав обеих культур. И я… немного тоже, – Нахт чуть улыбнулся, погладив её запястье большим пальцем так нежно, что по телу пронеслась приятная дрожь. – Пусть будет у тебя на память обо мне.
А потом он развернул её руку, и Шепсет увидела основной элемент браслета – фигурную фаянсовую бусину в обрамлении золотых чешуек. Бес лукаво улыбался ей, совсем такой же, как на мамином амулете, который она потом подарила Владыке.
Который потом разбила Тия. Он словно говорил: «Видишь, я вернулся к тебе!» И казалось, Шепсет снова услышала далёкий бой его барабанов где-то на краю восприятия.Её потрясённое молчание Нахт понял по-своему и немного смущённо добавил:
– Понимаю, лучше была бы Хатхор, но…
Жрица взяла его за руки и чуть сжала в своих. Мягко, растроганно она проговорила:
– Даже не представляешь себе, насколько ты угадал. Благодарю тебя…
Ах как же он просиял – словно жрица объявила его героем Обеих Земель, не меньше. Невольно Шепсет улыбнулась. И совсем уж неуместным теперь казалось рассказывать, почему она выбрала именно это место. Хотелось просто наслаждаться и не думать ни о грядущем путешествии, ни обо всём том, что им предстояло.
Но через некоторое время Нахт спросил сам:
– О чём ты хотела мне рассказать?
Шепсет вздохнула, чувствуя, как осыпается колдовское оцепенение этих мгновений. И вдалеке остались сверкающие воды Итеру, пение птиц и шёпот ветра в прохладе зарослей. Тщательно взвешивая каждое слово, не раскрывая не относящиеся к делу детали – такие, как её чувства к царевичу, – она рассказала о послании.
– Заговор опутал сетью не всю Кемет. Слава Богам, у нас есть союзники, понимаешь? Союзники при дворе!
Нахт весь подобрался, мгновенно посерьёзнев.
– Мы должны предупредить Таа.
– Нет, не надо, – решительно возразила Шепсет. – Он поддерживает старшего царевича и едва ли сочтёт это послание достойным доверия.
– Я, если честно, тоже не слишком доверяю такому внезапному проявлению доброты.
– Ты не понимаешь…
– Нет, это ты не понимаешь. Не надо тебе никуда ходить! Если это ловушка, я не могу… – Нахт осёкся, поспешно исправился: – Мы не можем позволить себе потерять тебя. От тебя зависит слишком многое.
Шепсет накрыла его руку ладонью, растроганная такой искренней оговоркой.
– Я очень благодарна тебе. Просто поверь мне. Посмотри.
Она достала из своей сумки со снадобьями льняной мешочек. Послание девушка протянула меджаю и показала ему лотос, прежде чем надеть амулет на шею, пряча под одеждой. Прохладное золото звякнуло о фаянсовый амулет с шакалом, подаренный старым бальзамировщиком.
– Это – амулет младшего царевича Рамсеса. Лотос инкрустирован такими же сердоликами, как его браслет. Мы были очень дружны. Я поддерживала его при дворе… когда больше почти никто не поддерживал. Это он обещал мне заботиться о Ветре. Это он облегчил мою участь, когда меня хотели казнить и осквернить моё тело. И теперь Рамсес хочет помочь. Я не могу не встретиться с его осведомителем, понимаешь? Он отправлял это послание с огромным риском для себя.
Нахт уже не просто посерьёзнел, а помрачнел.
– Думаю, да, понимаю.
Неужели догадался о большем или просто домыслил? Судя по тому, как неуловимо изменилась его непринуждённая поза – он словно пытался отодвинуться от жрицы. А значит, выводы сделал весьма однозначные, хотя прежде Шепсет никогда не рассказывала меджаю о Рамсесе.
Она посмотрела на собаку. Хека, конечно, ничего не говорила, но смотрела так странно, словно тоже по-своему отговаривала от этой затеи. Молчаливо, укоризненно.