"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Их ладьи неспешно причалили к берегу, заняв место среди множества суден паломников. Кораблей и лодочек любых мастей было так много, что издалека казалось, будто они занимали всю Итеру-Аа от берега до берега.
И неудивительно! Это ведь была обитель хранителя вечности и бесконечности, одного из самых любимых Богов всей Кемет, почитаемого с глубокой древности. По легендам, Усир, правитель эпохи золотого века, когда Боги ещё ходили по земле, подарил людям ремёсла и искусство земледелия, научил выращивать и собирать урожай. И он первый преодолел пределы смерти. После своей гибели и перерождения Усир воцарился в Дуате, где продолжал заботиться о своём народе, даруя бессмертие. Его имя значилось во всех погребальных текстах, и умершие, прошедшие Суд, отождествлялись с ним, проходя цикл вечности подобно ему самому.
Уже отсюда Шепсет
Об этом храме, ставшем сердцем Абджу, Шепсет рассказывали её наставники в Хэр-Ди. Говорили, что Сети создал огромную каменную летопись, бережно восстановив и сохранив сакральные знания прежних династий. И что в святилищах даже содержится список правителей, которых Мен-Маат-Ра почитал как своих предков, увековечив их вместе с собой.
268
Правление Рамсеса Третьего египтологи относят к Двадцатой Династии, а Сети Первого – к Девятнадцатой, но в рамках романа используется концепция общей династии, единого рода для всех Рамессидов.
Рядом возвышались стены ещё одного храма Усира, украшенные барельефами с мифологическими сценами. Этот уже был возведён при Владыке Сетепенра, которого погибший Рамсес Усермаатра-Мериамон почитал как своего великого предка и даже ставил на место своего отца Сетнахта на некоторых изображениях.
А вдалеке, над некрополем, возвышалась пирамида, о которой тоже упоминал Таа. Но она была не столь древней и не производила такого же мрачного и торжественного, почти гнетущего впечатления, как пирамида Нубта. К тому же Шепсет чувствовала с ней некоторое родство, в силу своего происхождения. Пирамиду построили при Яхмосе Небхептира [269] , супруге Яхмос-Нефертари, которую почитали как божественную покровительницу Сет-Маат. Вместе со своим сыном, Аменхотепом Джосеркара [270] , Владычица заложила родной город Шепсет, и оба теперь почитались мастерами как защитники.
269
Яхмос Небхептира – Яхмес Первый, основатель Восемнадцатой Династии.
270
Аменхотеп Джосеркара – Аменхотеп I, фараон Восемнадцатой династии, основавший поселение строителей царских гробниц в Дейр-эль-Медине.
В их нелёгком путешествии это стало словно небольшим приветом из дома, особым благословением.
Едва только они ступили на берег, Таа отдал распоряжения слуге, и тот поспешил в город в сопровождении пары воинов. Конечно же, свои люди были у чати везде, и на это Шепсет очень рассчитывала, потому что иначе просто не представляла, как справиться.
«Лишь один город». Абджу был огромным городом, со своими великолепными храмами и святилищами, с некрополем, простирающимся на много миль. Как и некрополь Нубта, этот был невероятно древним, соединившим в себе несколько эпох. Шепсет уже решила, что отправится туда, чтоб испросить у мёртвых совета, где именно искать тайник Сенеджа.
Она даже не представляла, какая из гробниц явилась ей в видении. И бремя этой миссии, бремя ожиданий других и своих собственных, становилось всё тяжелее. Шепсет так боялась оплошать, что у неё подгибались ноги, а от мысли, что жрица могла ошибиться и привела Таа и его свиту не туда, становилось тошно. Она привычно прятала свой страх за маской безучастности, потому что просто не могла поделиться опасениями ни с Нахтом, ни тем более с Таа. На неё была возложена ответственность за дальнейшую судьбу Кемет. Не могла же Шепсет встать прямо здесь, на мощёной храмовой тропе, и заявить:
«Оставьте меня все в покое! Я не знаю, куда нам идти и что вообще делать».Хотя очень хотелось…
Хека, почуяв её сомнения, прижалась к Шепсет и не отходила, пока жрица не воспряла духом и не вспомнила, что сами Боги Дуата благоволят ей. Она ведь не была просто девушкой. Она была посланницей Инпут, вестницей воли своего Владыки! Так почему бы не попросить помощи у властителя этих мест, самого Усира?
Шепсет и Нахт вместе с остальной свитой Таа вошли в центральный храм, под сень изукрашенных рельефами стен, в тени расписанных сакральными сценами колонн. И почему-то, к удивлению девушки, Хека не пошла с ними – осталась ждать снаружи. Может, священные псы чествовали Усира как-то по-своему, а может, собака решила разведать окрестности. Истончившееся пространство реальности было ей почти домом, в одном шаге от неведомых просторов Дуата. Наверное, этому созданию непросто было так подолгу жить среди людей, прикидываясь кем-то другим.
В молельном дворе было не протолкнуться от паломников, и Шепсет боялась потерять своих спутников из вида. Она отвыкла от такого скопления людей и тяготилась этим. Словно чувствуя её растерянность, Нахт молча взял жрицу за руку. После встречи с Ими они так толком и не поговорили и даже не посмотрели, что было в плетёной шкатулке, подаренной купцом-кушитом. Казалось, незримое присутствие молодого Рамсеса изменило что-то между ними, очертило некую границу. Но девушка была очень благодарна меджаю за надёжность его присутствия, ставшую уже такой привычной и необходимой, за то, как заземляло прикосновение его крепкой ладони. За его простое, понятное тепло и поддержку. И за его подарок – браслет с Бесом, – который не снимала.
Аромат благовоний и песнопения жрецов окутали их, затмив даже тихий гул толпы. Храм сорвал с паломников покровы земного, оставив наедине с вечностью, и люди замолкали в благоговении.
Песнопения жрецов достигли кульминации, и пришло время вместе со свитой Таа приносить благодарственные подношения. Шепсет направила свои мысли к Усиру, видевшему его сердце и поселившийся внутри страх. И только сейчас жрицу постигла мысль: она ведь была не вполне жива, а как мёртвая, была Его подданной, принадлежала Его царству. Но здесь, в Его храме, примириться с этим было как-то легче. Смерть и перерождение, вечность и бесконечность. Так или иначе, она продолжала свой путь и продолжит, когда всё закончится.
«Мой Владыка воссоединился с Тобой, о Усир, Всеблагой Повелитель Вечности, Первый среди Западных, – одними губами прошептала жрица. – Я боюсь не справиться… боюсь, что одной меня окажется недостаточно. Помоги мне добиться справедливости для него, как он того желает. Помоги исполнить то, зачем меня призвали».
Шепсет чувствовала, как Божество отзывается, милостиво взирая на неё из вечности. Здесь она чувствовала прохладные ветра Дуата, но дыхание их было благостным, целительным, а не пугающим. И хотя жрице не пришло видений, тревоги отступали, бесследно таяли.
– Как странно, правда? – тихо проговорил Нахт, пока они стояли в мистических тенях храма, ожидая окончания священнодействия. – По легендам, Сет был убийцей Усира. Но именно он направил нас сюда…
– Ещё более странно – и кощунственно! – то, что наш враг выбрал эти священные земли для своего оскверняющего колдовства, – прошептала Шепсет, возмущённая до глубины души. – Поверить не могу. Но теперь нужно понять, куда именно мы должны спуститься.
По окончании молитв они покинули храм, оставляя за спиной колонную галерею. На сердце стало легко – Усир словно забрал себе часть её забот, и ноша возложенных на жрицу задач перестала казаться непосильной. Шепсет пока не знала, что именно надлежит делать, но была уверена: всё получится, всё случится именно так, как должно. Они не опоздали, и Сенедж ещё не успел перенести тайник. Нужно только найти…
Хека встретила их у храма, чуть в стороне от толпы, но не приблизилась, хотя девушка позвала её. Вместо этого собака прошла немного вперёд, остановилась в паре десятков шагов, внимательно глядя на жрицу, а потом повернулась в профиль. Солнечный свет обрисовывал её поджарую чёрную фигуру, делая похожей на древнюю статую Божества.
Шепсет прищурилась, глядя на собаку, хотя смотрела на неё уже сотни раз. Хека остановилась там, где тропа от храма уходила вверх и открывался вид на другие строения Абджу.