"Фантастика 2025-87". Компиляция. Книги 1-26

Аркан улыбнулся: в такие моменты он совершенно четко понимал, что такое есть простое человеческое счастье.

— Пойдем, сын, не будем ей мешать… — придерживая малыша обеими руками, он плечом толкнул дверь и вышел в кабинет.

Лавируя меж предметами мебели он прошел к большому, во всю стену, окну и встал босыми ногами на мягкий ворс ковра. Рему открылся прекрасный вид на Аскерон: черепичные крыши, знакомые с детства мощеные брусчаткой улицы, желтые, уютные огни окон, купола церквей, белые паруса кораблей в гавани, Последнее море до самого горизонта… Это был его дом, его родина.

Аркан стоял, чуть покачиваясь, берёг сон ребенка и смотрел на столицу своего герцогства. В голове было удивительно пусто, ни единой мысли — только этот ночной час, только ребенок на руках и только Аскерон за окном.

— Один из моих любимых мужчин украл второго любимого мужчину? — прошептала на ухо бесшумно подошедшая Габи. — Он проснулся?

— М-м-м… Не успел! — ответил Рем, и наклонился, подставляя щеку для поцелуя.

Жена хмыкнула, встала на цыпочки, извернулась и поцеловала его в губы.

— Ого! — улыбка появилась на лице Аркана сама собой.

Он еще раз посмотрел на Габриель, потом — на сына и вдруг сказал:

— Я наконец понял, как мы назовем его!

— Вот как? — удивилась Габи. — Неужели? И месяца не прошло…

В ее словах слышалась явная ирония.

— Мамерк! — кивнул своим мыслям Буревестник. — Его будут звать Мамерк Тиберий Аркан!

— Хорошее имя для Императора Людей, — неожиданно произнесла Габриель странным голосом.

Зрачки Рема расширились, он по-иному взглянул в лицо сына, а потом проговорил:

— Знаешь, а ведь… Послушай, мы ведь могли бы это устроить, верно?

— Мы можем устроить все, что угодно, — кивнула Зайчишка, и положила голову на плечо мужа. — Мы с тобой — я и ты. Мы, Арканы.

А Буревестник с некоторым внутренним страхом, и вместе с тем — с радостью понял, что в его голове уже мелькают столбики с расчетами, фрагменты географических карт, названия городов, крепостей и рек, имена и фамилии, необходимые средства, припасы и коммуникации.

Он мотнул головой и оскалился: предстояло много, чертовски много интересной работы! Целая жизнь!

Виктор Гросов Доктор Крюк

Глава 1

Холод… Дикий, пронизывающий холод. Соленая вода — в глазах, во рту, в носу… Кажется, я захлебываюсь. Пытаюсь откашляться, но вместо этого получаю новую порцию воды, обжигающей легкие. Голова раскалывается. Где я? Что происходит?

Меня швыряет из стороны в сторону. Вокруг — кромешный ад. Темная, почти черная вода сливается с таким же черным, грозовым небом. Я пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, но руки скользят по воде, не находя опоры. А нервишки-то на старости лет уже пошаливают. Я тону…

Вдруг — удар. Обо что-то твердое. Я инстинктивно цепляюсь за этот спасительный обломок. Мачта? Обломок старинной мачты? Но откуда? Вспышка молнии на мгновение освещает ревущий хаос вокруг. И я вижу силуэт.

В нескольких метрах от меня, на той же мачте, что и я, держится человек. Худой, в каких-то невероятных лохмотьях. Он похож на пирата из старого кино с Джони Депом! Актер-аниматор? У него рваная бандана, обтрепанная рубаха и серьга в ухе. Не хватает только кривой сабли и одноглазой повязки.

— Эй! — кричу я, перекрывая рев ветра. — Держись!

Он поворачивает ко мне голову. Взгляд мутный и полубезумный. Кажется, он меня даже не слышит. Или не понимает.

— Плывем! — ору я, показывая рукой в сторону, где, как мне кажется, должен быть берег. — Вместе! К берегу!

Сил почти не осталось. Руки — как плети, ноги сводит судорогой. Холод пробирает до костей, но я не могу сдаться. Не сейчас и не здесь. Я слишком… слишком… Что «слишком»? Память — как разбитое зеркало, острые осколки которого болезненно коляться и ни один не складывается в цельную картину.

Мы с товарищем по несчастью смогли «состыковать» поломанные мачты и пытаемся грести. Точнее, барахтаться, отчаянно цепляясь за скользкую мачту. Каждая волна — как удар кулака, который так и хочет оторвать нас от спасительной деревяшки и утащить в бездну. Я уже не чувствую холода — только тупую, всепоглощающую усталость.

Мой странный спутник что-то бормочет. Я прислушиваюсь, но разобрать слова невозможно. Он смотрит на меня с какой-то тоской.

— … в глазах… — доносится до меня сквозь шум шторма. — … святого…

Он тянет ко мне руку, сжимая в кулаке какой-то предмет. Маленькая, темная бутылочка… из-под рома, кажется.

— … Бернара… — еле слышно произносит он.

И это он на ломанном английском говорит.

Он вкладывает какую-то бутылочку мне в ладонь и его хватка слабеет. Волна с легкостью отрывает его от мачты. Я кричу, пытаюсь схватить его, но слишком поздно. Его уносит в сторону, и он исчезает.

Один. Я остался один.

Бутылочка, странная фраза «В глазах святого Бернара»… Что это значит? Я трясу головой, пытаясь прогнать наваждение. Сейчас не время для загадок. Нужно плыть пока есть силы и пока есть хоть какая-то надежда на спасение.

Берег! Мне кажется, я вижу берег! Темная полоска на горизонте, все ближе и ближе. Робкая надежда вспыхивает в груди. Я должен доплыть! Я обязан доплыть!

Каждый гребок дается с неимоверным трудом. Руки немеют, мышцы сводит судорогой. Кажется, что я плыву уже целую вечность. И берег становится все ближе. Я различаю уже не просто полоску, а очертания деревьев и скал.

Удар. Мое старое тело ощутило сильный удар о песок. Волна выбрасывает меня на берег. Я лежу, не в силах пошевелиться, захлебываясь водой и песком. Главное, я жив. Я на суше.

Медленно, с огромным трудом, я переворачиваюсь на спину. Надо мной — серое, грозовое небо. Вокруг — обломки. Много обломков. Доски, веревки, какие-то ящики… Все, что осталось. От чего?

И тут нахлынули воспоминания. Они были такими яркими и ослепительными, что я зажмурился.

Круиз! Роскошный круизный лайнер «Принцесса Карибов»! Белоснежный красавец, сверкающий огнями, рассекающий лазурные воды Карибского моря. Я, Николай Петрович Крюков, семидесяти лет от роду, стою на палубе, вдыхая свежий морской бриз. В руке — бокал шампанского, в душе — ощущение абсолютного счастья.