"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Ты как? Помогло? — чуть отдышавшись после поцелуя, спросила Ольга, вглядываясь мне в зрачки.
— Спасибо, — кивнул я, собираясь с мыслями и вновь отгораживаясь от манящей вдалеке силы. — Ещё как помогло!
— Отлично! Возьму на заметку, — серьёзно кивнула эмпатка и тут же заметила: — Посмотри, у них рассинхрон пошёл.
— А до этого они в унисон что ли двигались?
— Кажется, да… — нахмурилась Ольга и неуверенно добавила: — А сейчас как будто с похмелья. Левый правого не понимает, сталкиваются, в одну и ту же сторону стреляют молниями.
Действительно, даже
— Не понимаю… — эмптка закрыла глаза и прислушалась. — Похмелье — это не метафора. Будто оно у всех сразу и ни у кого из них. Не понимаю…
— Может низкий магический фон душит? — предположил я, вспоминая, что мне однажды объяснял Орлов о тактике сражения с высокоранговыми тварями. Описал он её незатейливо: «Беги дальше и или забейся в самую глубокую щель, пока мир сам своим фоном не угробит инородного гостя».
«Они — средоточия стихий. Им магический фон без разницы. Они не испытывают проблем в любом мире, где присутствует стихийная магия», — проконсультировал нас алтарь.
— Не похоже, — покачала головой Ольга. — Не те ощущения. Это не похмелье! — воскликнула эмпатка. — Это мигрень. Самая обычная противная мигрень. Но… не у гидор, а… — Ольга резко оборвала себя на полуслове. — Ими управляют! Он нас провоцирует специально! Он хочет тебя! Ты… — она запнулась, подбирая слова, — … ему нужен! Он искал тебя! Ну до чего же противная зудящая боль!
Ольга перескакивала с одного на другое, не заканчивая предложений, будто находилась в трансе, считывая чужие эмоции кукловода.
— Усиль! — тут же пришла мне на ум идея. — Многократно! Либо оборвёт связь, либо отзовёт зверушек.
Если был кукловод, значит, должны были быть и передатчики.
«Что не будет отторгаться стихийными силами в качестве передатчика?» — задал я вопрос алтарю, пока Ольга принялась пытать гидор головной болью. Кто бы мне сказал, что самую распространённую женскую отговорку можно будет использовать как сверхоружие, не поверил бы.
«Угадай с трёх раз!» — буркнул алтарь. Судя по голосу ему не нравилось, что его «деток» пытали. И это ещё были щадящие методы.
«Адамантий что ли?» — предположил я первый напрашивающийся ответ.
«Ничего иного их стихийное тело просто не приняло бы».
«Я вот не пойму… То адамантий считают чуть ли не самым редчайшим веществом во вселенной, даже боги готовы за него убивать, то используют для передатчиков и ментального подчинения двух стихийных тварей. При всём уважении к твоим детишкам, но не дороговато ли удовольствие? Для сравнения, техносы сделали из адамантия якоря для открытия порталов в империю Сашари, чтобы захватить целый мир и адамантий в нём, а здесь использовали для дрессуры двух животин? Нелогично и нерационально!»
Я чувствовал здесь явную неправильность, но в чём она выражается… понять пока не мог.
— Мать моя комариха, — воскликнул Комаро, появляясь рядом. — Это ещё что за… У нас там армию снаряжают, как на случай иномирного вторжения. Смотрю, не зря! Васюганскую Гидру победили и этих сообща завалим!
«Не-е-ет! — простонал мне алтарь стихий. — Они не виноваты! Спаси! Не дай их убить!»
Да как же вы мне все дороги!
«Адамантий,
ты как? Твоих объёмов хватит, чтобы вырвать из тел этих тварей передатчики?»«Хватит, — подтвердил мне божественный металл. — Но мне всё происходящее тоже не нравится, как и тебе. Оно пованивает подставой за версту».
«Тогда просто не поглощай притянутое. Мне так спокойней будет».
От симбионта пришла волна согласия.
— Оля, по моей команде на счёт «три» бей самой сильной волной боли из возможных!
На счёт «раз» мир вокруг поблек, теряя краски и будто замирая. Приглушило даже рёв детишек алтаря стихий.
На счёт «два» я почувствовал под сердцем сосущее ощущение грядущей потери, что стальными тисками сжимало всё моё нутро.
А на счёт «три» Ольга закричала. Я видел смерч силы, исходящий от неё и накрывающий двух гидор разом. Тварям эмпатический удар пришёлся не по вкусу. Они ошалело вертели головами в разные стороны, но не могли рассмотреть источник собственной боли. И тогда они вошли в штопор. Ничем иным происходящее я не смог бы назвать. Они завертелись на одном месте, сложив крылья, как балерины, крутящие фуэте вокруг своей оси. Движения были настолько быстрыми, что вскоре смазались и превратились в два смерча.
Один из смерчей был шире и мощнее. Его основание, словно гигантская воронка, вгрызалось в землю, вырывая с корнем вековые деревья. Кочки, покрытые мхом, и пласты болотной жижи с громким хлюпаньем поднимались в воздух, смешиваясь с обломками веток и травой.
Второй смерч, чуть меньший по размеру основания, крутился рядом, словно младший брат первого. Скорость его вращения была выше, чем у первого. Он засасывал в себя всё, что попадалось на пути: кусты, камни, даже целые пласты илистого торфа, который разлетался на куски, прежде чем быть поднятым вверх. В его центре, как в гигантской мясорубке, всё перемалывалось в однородную массу.
Деревья, вырванные с корнем, крутились в вихре, как спички, а болотная жижа, поднятая в воздух, создавала вокруг смерчей мутную пелену. Казалось, что сами стихии объединились, чтобы уничтожить всё на своём пути.
Молнии, вырывающиеся из туч, били в землю вокруг смерчей, оставляя после себя дымящиеся обугленные проплешины. Воздух вокруг наполнился запахом гари и сырости, а сами смерчи рыскали по округе с протяжным воем, напоминающим рёв тысяч голосов.
Наконец, они определили источник угрозы в виде маленькой женской фигурки, бесстрашно стоящей у края болота, и рванули к ней со всей яростью.
На оборот потребовалось меньше удара сердца, чтобы успеть прикрыть серебряными крыльями жену от слитного удара двух смерчей.
— Адамантий, твой выход!
Тонкие серебряные жгуты с пастями на концах рванули вглубь самолично подставившихся под удар гидор внутри смерчей. Слитный рёв множества глоток перекрыл вой ветра и треск от ударов молний. Смерчи замедлились. Сквозь мутную пелену стали различимы драконьи пасти, отчаянно пытающиеся выпутаться из плена серебристых нитей.
«Ты почти полностью розовый», — тихо заметила Ольга, указывая на повсеместный рассветный цвет моей чешуи.