"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Саша!
Останавливаться так не хотелось. Хотелось вскочить на сиденье, вдавить педальку и гнать…
— Что?
— Вы ничего не забыли? — она уже была рядом, открывая дверцу с пассажирской стороны. Я хлопнул себя по лбу. А потом пригорюнился.
— Знаете, а ведь меня не похвалят за то, что я вас втянул.
— Переживёте, — отмахнулась Мириам. — Тем более, что это я сама себя втянула.
Глава 15
Уже выехал за ворота кладбища, и только готовился набрать разгон, как на меня накатило. Вдруг неудержимо, до помутнения в мозгу, затошнило, ноги сделались ватными, а руки,
По скачкам пейзажа за лобовым стеклом понял, что Хам чудовищно виляет. Попытался сосредоточиться, но от усилий лишь помутнело в глазах.
— Саша, что с вами?
Голос прорезал тьму, и в тот момент, когда мою руку накрыла прохладная ладонь, тьма отступила.
Потеря крови, вот что это такое. На восстановление кровяных телец требуется время, и несмотря на капельницу и волшебное зелье Амальтеи, я всё ещё был очень слаб.
— Всё в порядке. Простите, Мириам, я задумался. Так куда ехать?
— Ничего у вас не в порядке. Я же чувствую. С вами что-то случилось прошлой ночью, и теперь вы… В вас есть что-то постороннее.
Антигона сказала: сепсис. От трупного яда на клыках вурдалака…
— Это пройдёт, — как можно увереннее пробормотал я. — Сейчас меня волнует совсем другое. Так где ваш отец, Мириам?
— Вы правильно едете, — она смотрела вперёд, не отрываясь. Предполагаю, для того, чтобы не смотреть на меня. — Когда нужно будет свернуть — я скажу.
В голосе Мириам появилась отстранённость — как у человека, который сильно обижен, но старается этого не показать.
А что я мог сделать? Сказать: — ночью меня покусали упыри… Бред собачий. Самому смешно.
Тошнота до конца не прошла, и в мозгу нарастала вязкая муть. Я время от времени встряхивал головой, чтобы её прогнать.
— Мне кажется, будет лучше, если вы пустите за руль меня, — вдруг сказала Мириам.
— А вы умеете водить?
Она посмотрела так, что я сразу пожалел о сказанном.
— Когда я вас увидела, — произнесла она. — Я надеялась, что вы не такой. Как Алекс и мой отец… Которые почему-то считают, что меня от всего нужно оберегать. Будто я — хрустальная ваза редкой ценности.
— Мне тоже хочется вас оберегать, Мириам, — признался я. — С той секунды, что мы встретились. Мне кажется, что вы — самое удивительное существо на свете.
— Но это не значит, что я беспомощная.
Нервным движением она открыла бардачок, вынула пачку сигарет, которую там всегда хранил Алекс. Прикурила от моей зажигалки, умело щелкнув колёсиком, сделала несколько быстрых затяжек, и тут же бросила сигарету в окно.
— Да я не это хотел сказать…
— У меня чёрный пояс по каратэ. Разряд по спортивной стрельбе. Я мастер спорта по скалолазанию, в конце концов, — казалось, она меня не слышит. Так бывает: человеку давно надо выговориться, и в какой-то момент плотину прорывает. — Я всё знаю об отцовских делах. Я читала рабби Акибу. Его путешествие в Шеол…
— Я думал, Некрономикон принадлежит перу Аль-Хазреда, — я вспомнил потрёпанный томик в библиотеке Алекса, покрытый обгорелой, сморщенной кожей…
— Это то же самое, — отмахнулась Мириам. — На самом деле их было трое. Рабби Акиба, Аль-Хазред и третий, безымянный. Известный, как Белый Доминиканец. Он умер там, на берегу Стикса. Араб сошел с ума, но написал пятнадцать удивительных по красоте макам… Это стихи
такие; Вернулся только рабби Акиба, написал книгу и издал её совсем небольшим тиражом — тогда ещё не было печатных станков, всё делали вручную… До нашего времени дошли два или три экземпляра, — она посмотрела на меня громадными, чуть воспалёнными глазами. — Скажите, Саша, почему вы так со мной?— Алекс сказал, что женщины не должны марать руки о такую мерзость, — сказал я. И тут же вспомнил наших девчонок из агентства.
А действительно: почему им — можно, а ей — нельзя?
— Знаете Саша, вы слишком плохо знаете женщин, — ответила Мириам с большим чувством. — И ваш Алекс тоже.
Отвернувшись, она уставилась на пробегающие мимо кусты.
Разговор привёл меня в чувство, и некоторое время мы двигались молча, утонув в рёве двигателя Хама.
— Вот здесь сверните, — вдруг сказала Мириам, кивая на просёлок. Вдалеке угадывались черепичные крыши коттеджного городка.
Я хотел спросить, уверена ли она, но побоялся нарваться на ещё одну отповедь. И просто повернул там, где было сказано.
Проехали весь посёлок насквозь. Глухие заборы, в самом центре — небольшая площадь и магазины.
Мы остановились у последнего дома. Окна второго этажа смотрели на лес — осины и лиственницы. Деревья были покрыты весенними почками, словно золотисто-зеленой дымкой.
— Возьмите, — Мириам бросила мне на колени пакетик желтого цвета, с мелкими надписями.
— Что это?
— Гематоген, — усмехнулась она. — Вы вообще не думали, что перед поездкой надо было поесть?
— Нет, — честно сознался я. — Как-то не до того было.
— В следующий раз думайте, — сердито сказала Мириам, открывая дверцу и спрыгивая на землю. — А то свалитесь в канаву.
Я улыбнулся — постаравшись, чтобы девушка этого не заметила. В голосе Мириам прорезались типичные нотки идише-мамэ. Мне почему-то было приятно…
— Думаете, они там? — разглядеть что-либо из-за высокого забора и добротных кованых ворот не представлялось возможным. Разве что, взобраться на крышу Хама…
— Я не думаю. Я точно знаю.
Пожав плечами, я подошел к воротам, и уже собирался нажать кнопку звонка…
— Стойте, — Мириам, непонятно почему, злилась всё больше. — Нельзя же так… Наобум.
— А как?
После гематогена меня вновь затошнило. Страшно хотелось пить, но воды не было. Ни капли.
— Не знаю, — смутилась она. — Но калитку нам точно не откроют.
Забор оказался высоким и неприступным лишь спереди. Со стороны леса он был сделан из жестяных листов, гибких и невысоких. Но перебираться через них всё равно было неудобно… Мириам, кстати сказать, перепрыгнула на ту сторону легко. А я застрял. Всё никак не мог ухватиться за верх забора — жестяной лист выгибался под моим весом. К тому же, громыхал, как гроза в плохой театральной постановке.
— Давайте руку, — голова Мириам возникла на фоне белёсого неба.
Я её игнорировал.
Сжав зубы и пыхтя, как паровоз, я вцепился в край забора, и чувствуя, как в ладони впивается острый край, наконец смог закинуть ногу…
Двор был ухоженный. Стриженый газон, симпатичный дом с колоннами, дальше — низенькое строение, в котором я предположил баню… Мешал только запах. Какой-то искусственный. Как в кабинете химии, в котором ученики разгрохали бутыль с соляной кислотой…