"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Хорошо, пусть кот займется крысой, – улыбнулся в бороду Понтефракт. – Помните, я говорил вам о присущей различным расам повышенной чувствительности к определенным участкам акустического спектра?
– Очень смутно. Нечто похожее мне говорила Озма, но смысл был абсолютно иной.
– Возможно, я и не говорил этого. А содержание ваших бесед с Озмой отныне должно заботить лишь гекхайана… Взгляните-ка. – Понтефракт внезапно извлек чуть ли не из-под своей задницы обтянутый крокодиловой кожей (вполне вероятно – натуральной) бювар, шмякнул его на стол, и тот обернулся обыкновенным, чуточку старомодным переносным видеалом. – Что это, по-вашему?
–
– А на экране видеала что?
– Очень похоже на потеки грязной дождевой воды на оконном стекле.
– Весьма образно. Вы сегодня фонтанируете разнообразными поэтическими сравнениями… А еще на что?
– Господи, на акустический спектр! – воскликнул Кратов.
– Теперь угадали. А вот это, – Понтефракт ткнул пальцем в особенно темный и широкий потек, – участок чувствительности. Перед вами, коллега, акустический спектр, воспринимаемый стандартным светло-эхайнским ухом. Добыто из военно-биологической лаборатории на Эхайнагге… Светлые Эхайны становятся кроткими, как дети, если раздражать их слух в указанном диапазоне звуковых колебаний. А теперь взгляните сюда.
– Кажется, я начал догадываться, – пробормотал Кратов.
– Верно. Это спектрограмма голоса несравненной Озмы. Теперь совмещаем… – Две картинки наползли одна на другую. – И что же мы видим?
– Да, – сказал Кратов. – Доминантный участок акустического спектра, извлекаемого голосовыми связками Озмы, почти однозначно совпадает с мелкими, но тщательно скрываемыми слабинками эхайнской натуры. Поэтому, когда она поет, эхайнские души рыдают от умиления…
– Озма зачаровала Светлых Эхайнов, – промолвил Понтефракт. – Как сирены старину Одиссея. Как Снежная Королева ксенолога Галактического Консула. Кстати, подозреваю, что это явления одного порядка, и Одиссей просто имел неосторожность проплыть мимо одного из последних на Земле поселений юфмангов… Озма действительно может вить веревки из этих неандертальцев. И, надеюсь, посвятит этому занятию весь свой досуг.
– Этакое культурогенное оружие, – глубокомысленно изрек Кратов. – Надеюсь, потомки нас не станут осуждать за его ничем не прикрытое применение. В конце концов, все средства хороши, чтобы остановить войну.
– Эрик Носов с вами бы не согласился, – сдержанно заметил Понтефракт.
– И насрать! – внезапно ожесточился Кратов. – Мало ли с чем он не согласился бы?! Сказано же: красота спасет мир…
– Конечно, спасет, – успокоил его Понтефракт. – Что же еще может его спасти?! Но – увы…
– Что же означает это ваше «увы»? – сощурился Кратов. – Что участки чувствительности эхайнов Светлой Руки не совпадают с аналогичными участками других эхайнских рас?
– Именно, друг мой. Поэтому дивный голос Озмы поможет нам вывести из войны лишь пятнадцать процентов противостоящих нам сил. Более того – располагая данными о слабых местах всех прочих эхайнов, мы не сможем распространить имеющийся опыт на весь Эхайнор. Ибо реакция на раздражение участков чувствительности различна и даже не всегда положительна. Разные условия эволюции, то-се… И у нас нет возможности экспериментировать. Они же не сдаются в плен!
– Эрик Носов сказал бы: если они сами не сдаются, значит – мы их возьмем… – Кратов вдруг оживился. – А как было бы просто! Провести галактический конкурс вокалистов, отобрать победителей – в нашем с вами понимании, – и отправить на гастроли по враждебным городам и весям. Ну что ж, пятнадцать процентов –
это не так мало, как кажется… Постойте-ка, – встрепенулся он. – Но вы сказали, что добыли этот спектр на Эхайнагге!– Угу, – промурлыкал Понтефракт. – Помните того парня… как его?.. Гвидо Терранова? Шпиона с высшим ксенологическим образованием? Вот он со своей группой и добыл.
– Эхайнагга – столица Красных Эхайнов. И тамошние военспецы вполне могут догадаться, в чем загадка очарования Озмы!
– Могут, – покивал Понтефракт. – И наверняка уже догадываются. Они весьма сообразительные ребята.
– Значит, Озме угрожает смертельная опасность!
– Что вы имеете в виду? – Понтефракт извлек из зеленой с золотым коробочки огромную початую сигару и неспешно, с аппетитным чмоканием и присвистом раскурил от свечи. – Что Красные Эхайны попытаются уничтожить ее и тем самым вернуть Светлых в лоно войны?
– Конечно!
– Подумайте еще раз, и в более спокойном ключе. Исходя из допущения, что наши оппоненты не только сообразительны, но и дальновидны.
– Вы переоцениваете их дальновидность. Обладай они ею в достаточной мере – и война бы давно прекратилась.
– Хорошо, сделайте поправку на эхайнский менталитет… но все же не сбрасывайте со счетов.
– Ну, попробуем. Так, так… Террористы из числа Красных Эхайнов, Черных или, там, Лиловых, разумеется, могут уничтожить Озму. – Кратов страдальчески поморщился. – Отвратительно даже думать о том, что кому-то взбредет на ум уничтожить юную и совершенно очаровательную женщину…
– Допустим все же, что таки взбрело.
– Ладно, допустим… В результате весь Эхайнор просто наживет еще одного врага. Только будет это не деликатное, щепетильное в вопросах прав личности Галактическое Братство. А будут это такие же отчаянные головорезы, как и они сами. Причем в чрезвычайно скверном расположении духа!
– Угу, – Понтефракт довольно зачмокал сигарой. – Нет ничего более злобного, чем возомнивший о себе вассал… Светлые Эхайны уже привыкли к Озме, – сказал он, изрыгая клубы дыма. – Не слишком удачный пример, но вспомним из классики – крыса с рычагом, который через электрическую цепь раздражает участок наслаждения в ее мозгу.
– А раз они привыкли к Озме – значит, привыкнут и к нам, – продолжил его мысль Кратов. – И начнется нормальный, столь милый сердцу истинного ксенолога процесс культурной интеграции. Все же мы – братья. Пусть давно и несправедливо разлученные, пусть порядком отвыкшие друг от друга, но – братья.
– Блудные братья, – сказал Понтефракт. – Этот ваш еще один чрезвычайно удачный образ… И если, боже сохрани, Озмы не будет – они снова обратятся к нам, не упуская при этом чесать своих бывших сородичей в хвост и в гриву. И мы непременно отыщем им новую сирену.
– Ой, отыщем ли?
Понтефракт таинственно ухмыльнулся и поколдовал над пультом видеала. На экране всплыла загорелая веснушчатая девичья мордаха. Широко расставленные серые глаза, едва уловимо косящие. Жесткая соломенная челка. Оттопыренные уши с простенькими сережками. Рожица из тех, каких полно на улицах земных городов, на какие даже не сразу и обращаешь внимание, а то и вовсе не обращаешь.
– Например, это юное дарование, – сказал Понтефракт. Он слегка поморщился. – Ну, дарование – это чересчур сильно сказано… Так, крохотные задатки на дворовом уровне. Это Аида Карнера, исполнительница песенок в стиле «кантри» из Техаса. Что в Северной Америке. Что на Земле.