"Фантастика 2923-134". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— А вы подшивочку "Комсомолки" поднимите, почитайте... Много вы знаете журналистов из районок, кто публикуется в "Комсомольской правде" и ведомственном журнале МВД? И многим ли на республиканском уровне разрешается потрошить директоров предприятий, кошмарить райкомы и обкомы?
— Во-о-от как? То есть эти могли подумать, что те послали вашего Белозора потыкать палкой в улей?
Герилович довольно хмыкнул:
— А вы уверены, что этого на самом деле не произошло? У него в кармане бумажечка, на которой написаны контакты некоего Казимира Стефановича Гэ, между прочим.
— А кто написал?
— А вот это увольте, Виктор Палыч. Этого я вам
— У них что — и в рембате кто-то есть?
— Ну, кто-то же пакует камешки из Панджшера в схроны в технике? А Кундуз для этого место весьма удобное, а? Кто-то же запихал змеюку Белозору в кровать? Видите, какой у нас хороший живец получается — его можно протащить по всему Афгану, и всякая дрянь повылезает наружу. Очень удобно!
— Хе-е-е хе! — генерал развеселился. Ему явно понравилась такая мысль. — Звезда белорусской журналистики? Мастер остросюжетных репортажей и спец по расследованиям? Мы еще и растрепать о нем можем, погромче, а? Как лучше это сделать?
— Интервью с Кармалем, Наджибуллой, Тухариновым, Громовым, Рябченко, выезды с вашими и витебскими ребятами за пределы города в «зеленку», репортаж с места боев, прогулки по Кабулу, беседы с местными жителями и советскими специалистами... — начал сыпать предложениями я. — Мне рубрику в "Комсомолке" дали, если не будете чинить препятствий — я сам о себе растреплю.
— Это откуда ты такой наглый взялся? — удивился Виктор Палыч. — А главное — такой осведомленный! Ты посмотри на него, полковник! Он же эта, как его... Акула пера! Его тут едва не прикончили три раза подряд, а он за сенсациями гонится! Тебе бы это, на Би-Би-Си работать! Рвач!
Меня порядком бесила такая манера разговора, но виду я не подавал: рассматривал бюст великого и ужасного чекиста. У него на носу сидела вялая, толстая муха и потирала лапки. Задние.
— А давайте дадим ему награду! — сказал вдруг Герилович. — Например — медаль "За отвагу". Вот это будет номер!
— "За отвагу" в Отечественную давали санитару, который 15 человек вынес, — строго проговорил генерал. — Вместе с оружием.
— А этот — цельного полковника спас! И пацаны наши каждый пятерых стоит! — не сдавался Герилович.
Далась ему эта медаль!
— Кандаурова — того наградим. И пилота, который горящий вертолет посадил — тоже. А этого шпака — ну уж нет! Что мне ему — знак почетного донора выписать? Или медаль "За спасение утопающих"?
— Ну, хоть благодарность там, и письмо в редакцию "Комсомолки", мол какой у вас замечательный спецкор, и всё такое прочее... Но я бы представление на "За отвагу" всё равно сделал. Если б вы видели, как там хреначили, и как он пацанов тащил! Три осколка из броника вытянул потом, я сам видел!
— Благодарность, говоришь? — проигнорировал последний пассаж Гериловича генерал. — Вот это можно, почему нет? Приурочим к награждению вертолетчиков. Перед строем, всё красиво... Так, давай, определи его на постой — через пресс-атташе, или не знаю... А потом начнем прорабатывать детали.
— Минуточку, — сказал я. — У меня есть условия.
— Ого! — Виктор Палыч удивлялся всякий раз, как я подавал голос. Кажется, попытайся начать с ним беседу тумбочка — реакция была бы такой же. — У тебя еще и условия? С кем еще попросишь интервью?
— С Ахмад-шахом Масудом, — я думал, что это шутка.
— Ты охерел? —
воззрились на меня оба сразу.Шутка не удалась.
— Мне нужно, чтобы мои материалы для газеты вычитывали и одобряли сразу. Хотелось бы адекватного сотрудничества, конструктивной цензуры. Я понимаю, что без нее никак — не в бирюльки играем. А я в военной специфике ни в зуб ногой, если кто-то будет одергивать — это пойдет только на пользу. Но крючкотворство и маразм — этого я и в районке своей накушался. Хотите играть в свои игры — играйте, делайте свою работу. А я буду делать свою. Разрешение на материалы с полей у меня есть, Родина должна знать своих героев — это решение приняли и на республиканском, и на союзном уровне. Теперь нужно, чтобы не чинили препон здесь...
Вот этот самый "вездеход" мне своей волей сделал Машеров. Всё-таки он был кандидатом в члены Политбюро — а это в нынешних реалиях самый-самый верх. За одну ступеньку до небес. Как ему удалось уговорить кремлевских старцев приоткрыть завесу тайны над деятельностью Ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан — понятия не имею, но — даже учитывая известные ограничения — это был огромный прорыв, невозможный в моей родной реальности.
— Черт с тобой, золотая рыбка, — сказал Гериловичу Виктор Павлович, просмотрев мои бумаги. — Плыви себе нахрен. И акулку пера эту с собой забери. Сам буду его материалы просматривать.
Понимание, насколько сильно я попал, и во что всё это может вылиться, пришло несколько позже — когда мы шли, вдыхая прохладный ночной воздух, по району типичных" хрущовок". Местные жители — советские специалисты, афганцы из госслужащих и все остальные почему-то называли эту часть Кабула то Старый, то Новый район — по-разному. Может быть, раньше тут был один микрорайон, а потом пристроили еще один? Черт его знает.
— Это где это мы были, Казимир Стефанович? Что за дом такой, погружен во мрак?..
— "...на семи лихих, продувных ветрах!" — подпел Герилович. — Он и есть, Гера, он и есть. Представительство конторы с аббревиатурой из трех букв. Думаю, ты и сам понял.
Это было странно. Кажется, ведомство Гериловича и эта самая "контора из трех букв" не особо ладили, но что я знаю о местных раскладах? Вообще, я старался об этом не думать — но периодически накатывало. По-хорошему — один щелчок пальцев, и отправляется Гера Белозор деревья валить куда-нибудь в Надым. Или в Надыме — тундра и нет деревьев? В любом случае — Надым может и раем показаться, если какой-нибудь секретный энтузиаст решит взяться за меня всерьез... Надеюсь — не решит. Да и Сазонкин вроде как говорил, что прикроет меня, если я сильно наглеть не буду. Но что значит "сильно" в моей ситуации?
У одного из подъездов дежурил афганский сарбоз с автоматом наперевес: наверное, там жил какой-то важный местный чиновник. Тут была вода, газ в баллонах, электричество — не очень-то это отличалось от того же Термеза. Но впечатление было обманчивым — в паре километров отсюда, на склонах гор ютились убогие глинобитные хижины, где и воды-то нет, не говоря уже о центральной канализации и линиях электропередач!
Каждое утро профессиональные водоносы наполняли свои огромные кожаные бурдюки внизу, на водопроводах центральных улиц, и пёрли на своих спинах наверх пешком, чтобы продать за какие-то гроши таким же нищим людям, как и они сами. Десять афгани за бурдюк — этого едва хватало на ужин... И так жила большая часть Кабула, да что там — большая часть всей страны!