Фантом для Фрэн

– Как и мой старший брат, - ответил Алджернон. – А отец с матерью умерли здесь.

Фрэн вздрогнула в его объятиях.

– Как?

– Отец - на раскопках, - честно ответил шотландец. – Как сотрудники Картера, знаете? А мама совсем недавно. От старости, как говорят, хотя ей было шестьдесят два года, не так много.

Фрэн высвободилась и взглянула ему в глаза, нахмурившись. Она забыла о своих несчастьях.

– А вам тридцать четыре?..

– У нас с братом тоже большая разница, - пояснил археолог. – Билл был старше меня на восемь лет, сейчас ему было бы сорок два года.

Фрэн сочувственно и серьезно смотрела в глаза Алджернону Бернсу. Она не решалась что-либо говорить. Просто протянула ему руки, и он взял их в свои.

– Будем поддерживать друг друга, Фрэн, - сказал археолог.

В тот же день Алджернон сопроводил ее сначала на почту, потом в аптечную лавку. Там нашлась и вата, и плотные бинты. Фрэн покупала все это, надеясь, что археолог не смотрит – или что, по крайней мере, примет это за пополнение аптечки на случай ранения. Кстати, и об этом тоже стоит подумать…

– Алджернон, - окликнула она своего нанимателя. – Вы запаслись медикаментами? Я хочу сказать, чем-нибудь на случай…

Мужчина кивнул.

– Конечно. Я никогда об этом не забываю, мисс.

А когда они вышли на улицу, Фрэн набралась храбрости и решила, не стесняясь, решить вопрос и с одеждой.

– Сэр, есть ли здесь магазины, где можно купить европейскую одежду? – спросила она. Провела руками по бедрам и тут же спрятала руки за спину, чтобы мужчина не принял это за провокацию.

– А что вам нужно? – серьезно спросил он. – Говорите сейчас! – неожиданно приказал Алджернон. – Потом будет поздно!

– Мне нужны мужские брюки и рубашка, лучше не одна, - шепотом сказала Фрэн. – Понимаете?

Он кивнул.

– А также шляпа, я думаю. Нет… лучше головной платок, какие носят бедуины, я тоже такие надеваю. Замечательно, что вы первая об этом подумали.

Фрэн вообразила, как будет выглядеть во всем этом, и рассмеялась в ладони. Потом подумала, что Алджернон Бернс выше того, чтобы критиковать внешность девушки во время серьезной и опасной работы.

Он подумал, потом сказал:

– Сейчас мы вернемся к вам, а потом снимем с вас мерку. Я сам вам все куплю.

Фрэн вытаращила глаза.

– Мерку?..

– Мне придется вас обмерить, мэм. Если вы не возражаете, - сказал археолог.

Еще бы она могла возражать.

Фрэн ухмыльнулась, не зная, куда деваться от стыда, и молча подала ему руку.

– Вы очень практичны, - сказал Бернс. Она не знала, считать ли это комплиментом; и решила считать.

***

Бернс сдержал свое слово и обмерил ее с ног до головы – тщательно и с видимым удовольствием. Потом заметил, что у нее прекрасная фигура. Обычные мужские пошлости; но в его устах они доставляли Фрэн огромное удовольствие.

Археолог принес ей одежду через час после снятия мерки: узкие мужские брюки и к ним ремень; три клетчатые ситцевые рубашки, головной платок, а вдобавок ко всему высокие сапоги.

– Сапоги на раскопках нужны обязательно, хотя иногда в них жарковато, - пояснил мужчина. – Иначе к вашим ножкам подберется черт знает что.

Она рассмеялась, скрывая смущение.

– Если только все это мне подойдет, сэр.

– Подойдет, - заверил ученый. – Идите примеряйте, сейчас мы все это оценим.

“Как хорошо, что меня не видит мама”, - подумала Фрэн. При мысли о матери у нее волосы зашевелились от ужаса.

Она молча взяла одну из рубашек, брюки и сапоги и ушла в ванную комнату.

Все сидело на ней, как будто было сшито специально на нее. Фрэн изумилась, откуда у этого мужчины такой верный глаз в том, что касается женской одежды; хотя его обычная работа требовала такой же точности…

Девушка вышла из ванной с широкой улыбкой, и археолог при виде нее расплылся в такой же улыбке.

– Вы настоящая леди-ковбой, - сказал он. – Великолепно.

Особенно, кажется, ему понравилось то, что мужская одежда позволяла видеть ее “прекрасную фигуру”, как и то, что Фрэн распустила волосы. Но держался археолог очень корректно.

– Значит, отплываем послезавтра, - скрепил он.

***

Пароход отходил днем – очень хорошо. Фрэн всю жизнь приходилось рано вставать, но это всегда требовало от нее усилий; и ей очень не хотелось начинать такое рискованное путешествие невыспавшейся.

Алджернон зашел за ней в двенадцать часов. Фрэн уже оделась – в одно из тех платьев, которые было “не жалко”, летнее пальто и шляпу. Волосы были туго скручены в узел, под мышкой тетради… настоящая учительница или библиотекарша.

Археологу, по-видимому, очень понравился этот образ. Ей начало казаться, что она нравится ему, как бы ни оделась; наверное, потому, что имела вкус, несмотря на свою бедность.

– Вещи собрали? – спросил он.

На нем была его потертая кожаная куртка, брюки с широким кожаным поясом… вдруг у Фрэн возникло чувство, что под курткой у ученого кобура пистолета. И ее это обрадовало больше, чем напугало.

– Все готово, Алджернон, - ответила она.

Он уже нес один тяжелый чемодан… в котором, кажется, было больше оборудования и книг, чем одежды. Но взял и второй, такой же тяжелый – ее.

Фрэн открыла рот, но поняла, что возражать будет бесполезно.

– Ну, с Богом, - сказал шотландец и направился вперед.

“С Богом начинать такое дело?” - подумала Фрэн. Потом заставила себя выбросить из головы все неприятные мысли и улыбнуться; она легко вышла следом за своим тяжело нагруженным спутником.

Когда они явились в порт, Фрэн уже чувствовала себя усталой – а Алджернон не показывал никаких признаков усталости. Девушка с неудовольствием смотрела на свои покрасневшие щиколотки, признак скорого появления загара; лицо уже загорело, хотя она старалась выходить на беспощадное египетское солнце как можно реже. Правильно эти арабки заматываются по самые глаза…

– Мы не опоздали? – задала она своему спутнику тот же самый вопрос, что и Дональду, когда они отплывали в Египет. Вопрос вызвал волну воспоминаний и чувства вины.