Фатальная ошибка опера Федотова

Мы словно танцуем с ней сейчас, что-то есть ритуальное в этой ситуации, в этих движениях одновременных…

На одну волну настраиваемся.

— Не со мной, товарищ начальник, — шипит она, — у меня уже есть партнер!

— А вот с этого места поподробней, — меня ее слова про партнера бьют, конечно, но не особо. Подготовился чуть-чуть, пришел в себя, пока ехал сюда, — что это за любовь с первого взгляда? А? Такая влюбчивая, Захарова? То в меня, то, стоило мне уехать, сразу другого нашла…

— Ну так ты место освободил… — пожимает она плечами. И теряет бдительность.

Потому что не успевает отследить моего движения к ней.

Вскрикивает, когда прижимаю к стене, не грубо, но жестко. Подхватываю под ягодицы, поднимаю так, чтоб глаза наши на одном уровне были, и, дурея, едва сдерживая себя, чтоб не наброситься, шепчу:

— Я нихера не освобождал… Ты занята, Захарова. Навсегда занята…Девочки, на три моих книги сегодня скидки от 30 до 45%! Заглядывайте на мою страницу, там полно всего!

Глава 31

— Слова какие… — Захарова быстро приходит в себя. На удивление быстро. Растет, блять. И в голосе дрожи нет, и не отворачивается. И глаза такие… Я с ума схожу, одновременно штырит от нее нереально, стоять тяжело, хочется оттащить по уже привычному маршруту к кровати и там долго и сладко трахать. И в то же время есть внутри острое понимание, что нихера это ситуации не поможет. Нам не поможет. А она ощущает эту мою двойственность, усмехается смело и ядовито, — раньше я бы от счастья потекла.

— А сейчас? — чуть подбрасываю ее под ягодицы, перехватывая одной рукой, и удобно мне, Захарова мелкая же, не тяжелая совсем, а другой рукой провожу по промежности, упакованной в шелк. И никаких колготок, чтоб вы понимали. Блядство, как оно есть. Зима на дворе, а она… Убью. Шелк влажный, и открытие это наполняет меня свирепой животной радостью, — не течешь?

— Нет! — И ладонью по лицу мне! Жестко так! Типа, не лезь туда, куда не приглашали! А я все равно лезу! Непослушный я! — Нет!

— Не пизди, Захарова, — еще разочек по шелку разбойными пальцами, надавливая правильно, там, где нужно, — не на женишка же своего ты так помокрела… Кто он, кстати?

— Тебе какое дело? — она еще раз бьет меня по лицу, но уже как-то вяло, словно гладит… Кайф…

— Хочу знать, какое имя на могиле писать… — А если чуть дальше? А если отогнуть кромку ткани и прямо по влажной гладкости? А?

Глаза Захаровой закатываются, ноги сильнее стискивают мои бедра, а голова беззащитно откидывается назад, на стену, открывая мне доступ к горлу… Моя, блять… Кусну сейчас, так, чтоб все, все вокруг…

— Ты всегда был слишком недалеким, гражданин начальник… — шепчет она, подрагивая в бедрах от моей непрошенной ласки, глаза полуприкрыты, зрачки расширены… Какого хера ты борешься, Захарова? Со мной, с собой? Ты дура совсем?

— Как ты обо мне плохо… — я все же не выдерживаю, присасываюсь по-вампирски к нежной коже шеи, заставляя Захарову сладко вздрогнуть и вскрикнуть. Мне эти звуки, эта реакция — таким кайфом по венам, что не передать! Никакой наркоты не надо, меня от Захаровой штырит! — А ведь говорила, что любишь…

— Глупая была… Жизни не знала-а-а… — стонет она, уже активно подмахивая мне бедрами, насаживаясь на пальцы. И течет. И такая клевая там, внутри, что мне дико уже надо в нее, прямо до боли в поджатых яйцах! Но не могу никак сейчас! Понимаю, если тормозну хотя бы на мгновение, она в себя придет! И разговора не получится! А так хорошо говорим, так душевно!

— А сейчас? Опыта набралась? — ее расфокусированный взгляд доставляет дополнительно, и я ловлю нужный ритм, добавляя ко второму пальцу третий.

Захарова дуреет окончательно, обнимает меня, закатывает глаза, а я пользуюсь моментом, как зверь, как маньяк, ловя свою дозу ее запаха, ее податливости, ее влажности. Мне хочется, чтоб она сейчас все сказала правильно… И тогда мы решим уже, вместе решим, как дальше жить…

— Набрала-а-ась… — неожиданно Захарову начинает трясти в оргазме, она неистово сжимает мои пальцы в себе, насаживается еще несколько раз, с влажным возбуждающим звуком, прикусывает губу, каменея… И затем обмякает, роняя голову мне на плечо в изнеможении.

И я, хоть и вообще недоволен ее ответом, тем не менее, крайне доволен ее реакцией… Мне кажется, что мы сейчас нормально поговорим, в постели.

Ну, не сразу. Через полчасика, потому что я тоже долго не продержусь, чего уж там…

Аккуратно освобождаю Захарову, ставлю на ноги, приподнимаю за подбородок, желая поцеловать, поймать хотя бы часть своего кайфа…

И неожиданно получаю резкий удар по роже!

Кулаком!

Маленьким таким, крепким!

Ах искры из глаз, реально!

Так мне давно не прилетало, чтоб внезапно и больно! А еще больше — обидно!

Да за что, блять?

Что опять не так?

— Ты охерела? — рычу я, машинально уворачиваясь от второго удара.

— Отошел! — коротко и злобно командует Захарова, жестко толкая меня в грудь.

Отхожу, приваливаюсь к противоположной стене коридора, наблюдая, как она поправляет одежду, подтягивает чулки, вытирает с лица размазанную помаду.

— Ну и какого хера ты играешь? — спрашиваю я, осознав, что сама разговаривать со мной и объяснять ситуацию она не станет.

— На свидание собираюсь, — коротко и холодно, так холодно, словно не кончала сейчас на моих пальцах, не стонала пораженно, не терлась похотливой кошкой, отвечает Захарова, — свалил отсюда, гражданин начальник.

— Вот так? Жених ждет? А какого хера сейчас было тогда? А? Невеста?

— Ничего не было, — она уже привела себя в порядок, да так быстро, что я только моргнуть пару раз успел. В изумлении. Хамелеон в юбке, блять. — Что, гражданин начальник, ты думал, опять появишься на пороге, у стены трахнешь, по кровати поваляешь, и я растаю? С чего бы? В прошлый раз не удалось…