Фатальная ошибка опера Федотова
Шрифт:
— Давай, — говорит он, — за них, тварей. Не чокаясь.
Киваю.
Да.
Не чокаясь.
— Ну чего, брат, — Мишка, после выпитого стакана и дополнительного легкого перекура, говорит размеренно и спокойно, — тут у тебя два варианта. Первый: плюнуть на все и добиваться эту дуру. Погоди! — он тормозит меня, уже вскинувшегося, чтоб возражать, — я же не предлагаю тебе это делать. Я просто даю расклад. И, кстати, цени это, блять. Мне в свое время никто ничего подобного не сделал…
— А ты… Тоже? — я с безмерным удивлением смотрю на брата, вообще не представляя, чтоб
— Это неважно уже, — морщится Мишка, — не про меня разговор, про тебя. Итак… Можешь начать ее окучивать, потому что, судя по твоим, конечно, словам, она совсем не равнодушна к тебе.
— Да нифига!
— Женщина, если не хочет, если перегорела, дает понять это настолько четко, что никак не обманешься, — отрубает Мишка, — бабы — жестокие существа. Если им не надо, то так по морде отхватишь, год потом залечивать царапины будешь. А тебя не оттолкнули. И даже наоборот, как я понимаю…
— Но она сказала…
— Блять, тебе сколько лет, а? Ты веришь в то, что говорит баба? Реально? Оказывается, ты — еще больший сопляк, чем я думал… — Мишка усмехается, глядя на мое, наверняка красное лицо, поясняет, — надо смотреть на поведение, считывать эмоции… Бабы — гормональные, эмоциональные существа. Что не отменяет их ядовитой сущности.
— Ну не все… — говорю я, — мама… И Алька…
— Мама и Алька — не бабы, — сурово отрезает Мишка, — они — исключения. Они королевы Федотовы.
Киваю, не собираясь спорить с этим правдивым утверждением.
— Так вот, вернемся к твоей девочке…
— Не моей…
— Ну, возможно… Смотри: она тебя отгоняет и в то же время дает, стоит чуть-чуть надавить. Девочка взрослая, если ты уверен, что был у нее первый, то, значит, точно тебя ждала…
— Без тебя бы не понял…
— А выводы сделал неверные. Дальше: она тебя хочет, определенно. Но почему-то гоняет. Вывод: ищи внешнего врага. Сто процентов, у нее какие-то обязательства перед кем-то. И потому она так себя и ведет. Тебя хочется, а взять до конца не может.
— Да какие обязательства-то?
— А вот это ты должен был в первую очередь выяснить, брат. А не прыгать вокруг нее дрессированным кроликом. В принципе, и сейчас можно выяснить… если тебе это надо.
Я честно задумываюсь, реально оно мне надо? И какие такие обязательства могут быть у Захаровой, о которых она не говорит и которые ставит выше наших отношений?
— И вот теперь второй вариант, — спокойно продолжает Мишка, — плюнуть на все и отступить. На мой взгляд, это самый умный вариант. Тот, что спасет тебя, в первую очередь. Потому что поверь моему опыту: нихера, кроме геморроя, ты не заработаешь от своего знания полного расклада ситуации и вообще от этой бабы. Слишком тебя от нее ведет. Это неправильно и недостойно мужика. Надо с этим бороться. А то сам не заметишь, как станешь дрессированным щенком, прыгающим вокруг нее по щелчку.
— А если у нее там что-то серьезное? Вдруг надо решить? — мысли в голове ворочаются уже медленней, действие виски сказывается.
—
Ну вот ты уже и прыгаешь, — усмехается Мишка, — поздравляю, брат.— Нихера!
— Если бы она хотела твоей помощи, то сказала бы об этом, так ведь, брат?
— Ну…
— А она с тобой трахалась, а к душе не пустила… Показатель?
— Да-а-а…
— Надо тебе такое отношение?
— М-м-м-м…
— Вот и я думаю, что нет.
Я думаю. Честно думаю. Перебирая в голове варианты, обрисованные Мишкой. Один. Второй.
С одной стороны, очень сильно хочется поехать к Захаровой и вытрясти из нее всю информацию, о каких-таких дополнительных обязательствах предполагает Мишка. Перед кем обязательства-то?
И в то же время в душе поднимается что-то черное, мрачное такое.
Я , в конце концов, не мальчик на побегушках! Какого хера?
— А если… Второй вариант?
Спрашиваю осторожно, просто пробую слова на вкус. Лягут? Нет?
— Если второй, то тебе надо быть как можно дальше от нее… — говорит Мишка, — хотя бы какое-то время. И у меня имеется для тебя предлоежне. Верней, не у меня, а у одного человека…
Глава 27
У Захаровой не горят окна.
Смотрю уже минут десять, прикидывая, где ее может носить. То, что сегодня нет дежурства — точно, это я в первую очередь выяснил… зачем-то.
В принципе, она могла задержаться на работе, это вариант… Но времени уже десять, темень на улице… Какого хера?
Хотя, какая мне разница, какого хера.
Я вообще не понимаю, что тут делаю, зачем приперся, вместо того, чтоб сумку в дорогу собирать.
Хотя, мне собирать-то нечего: смена белья, носки, пара футболок и рубашек. Хорошо, что лето, нет необходимости в теплых вещах.
И на улице комфортно.
Зимой-то я хрен бы так простоял дольше пяти минут…
А сейчас ничего, стою вот… Дурак.
Мишка бы увидел, охерел. И сказал бы, что его младший — гребанный пластилиновый болван.
Гни его в любую сторону, он и сопротивляться не будет.
Я это и сам понимаю, я вообще понятливый, чего бы по этому поводу не думал Мишка.
Просто есть вещи, которые невозможно контролировать.
Я сам не понимаю, каким образом опять оказался под окнами Захаровой, вместо того, чтоб другими делами заниматься и выкинуть уже из головы эту пакость мелкую.
Просто как-то выскочил из дома за сигаретами, шел-шел… И пришел.
И теперь стою вот. И сигарет нет.
Не купил почему-то.
Забыл.
“Лучше бы ты дорогу к ней забыл, дебил”, — голос Мишки настолько явственно звенит в голове, что даже оглядываюсь в легкой панике, боясь увидеть старшего рядом.
Потому что, ну мало ли… Вдруг он пошерлокхолмсить тут решил…
Хотя, это на Мишку вообще не похоже.
Он из тех, кто может дать совет, кто может поддержать, но никогда не будет настаивать, признавая за каждым право на ошибку.
Правда, и молчать потом, если к нему после этой ошибки, о которой он предупреждал, прибегают с выпученными глазами, не станет. И слушать тоже. И советами больше не побалует.