Фатальная ошибка опера Федотова
Шрифт:
Захарова закрывает глаза, словно в изнеможении, кривит губы, как будто заплакать собирается, презирая себя за слабость.
— Ненавижу тебя, Федотов… — она стискивает мою шею, уже не царапая, а держась, сжимает бедра, притягивая к себе, все ближе и теснее, заставляя до упора входить, — ненавижу-у-у…
— Взаимно, Захарова, — шепчу я ей и одним рывком завершаю движение, заставляя ее вскрикнуть жалобно и нежно, раскрыть глаза и в шоке уставиться на меня, — держись крепче, мелкая дрянь…
Захарова, надо отдать ей должное, сразу же понимает всю серьезность предупреждения, прижимается ко мне еще сильнее…
И
Двигаюсь бешено, сильно, грубо, нисколько не заботясь о партнерше, не думая, каково ей: хорошо, плохо, больно, сладко?
Почему-то мне кажется, что все одновременно!
Потому что мне самому именно так: хорошо, плохо, больно и сладко.
Мы с ней сейчас — одно целое, не можем чувствовать по одиночке!
И я для нее, как и она для меня — одна большая ошибка. Неисправимая.
Сейчас мы ее делаем фатальной.
Захарова стонет все громче, стискивает меня все сильнее, выгибается, бьется затылком о стену, раскрывает в крике рот, и я тут же ловлю ее кайф губами, погружаюсь до основания, дурею так, что вообще перестаю понимать, где я и что вокруг. Нихера не важно в этом мире сейчас!
Кроме нее.
И, когда Захарова, закатывая глаза, начинает сжимать меня собой яростно и сильно, кончаю, все так же не думая, так же находясь в своем мире, своей вселенной, в своей ошибке фатальной.
Это — логичное завершение безумия.
И удар кулаком в лицо после того, как ставлю Захарову на ноги и выхожу, тоже логичен.
Ничего другого я не заслуживаю.
Второй удар ловлю, потому что моя вина совсем не означает, что я позволю себя бить чаще одного раза.
— Пальчики не поломай, — говорю я, целуя сжатый кулак, — аккуратней.
— Пошел вон! — рычит Захарова, — сука!
Киваю, привожу себя в порядок, иду к двери.
Захарова молча провожает меня взглядом, полным неутоленной ярости. Она настолько хороша в этот момент, что на мгновение приходит в голову мысль остаться. Поймать эту яростную волну, переплавить ее в кайф, обещающий быть нереально ярким.
Но я уже и без того навторил херни, нельзя усугублять.
А то не смогу уйти, так и останусь у ее ног пластилиновым дураком, которого можно отпинывать сразу после получения кайфа.
И Мишка сможет с полным правом называть меня идиотом.
— И не смей больше… — шипит она мне вслед, — не хочу тебя больше видеть!
Поворачиваюсь, окидываю ее взглядом, навсегда отпечатывая в памяти охеренное зрелище полуголой, только что кончившей, сладкой до боли женщины, настолько моей, что страшно становится. И настолько не моей, что сердце ноет.
— Не бойся, Захарова, — говорю ей, — больше этого не будет. Прощай.
Выхожу за дверь, которую за мной с остервенением захлопывают, сбегаю вниз по ступенькам, выскакиваю на улицу.
И сглатываю горький комок в горле.
Надо же: женщина сладкая, а послевкусие горькое.
Вот она, фатальность…
______________________________
Ты горчишь на губах и крови во рту
Сладкий вкус остается после ночей
Ты смеешься и плачешь, зная, не ту,
И совсем не тебя назову я своей.
Ты пылаешь и таешь, сводишь с ума
И дурманно-полынный тянется след
Но слепа моя ярость, горечь нема
Разорвать
бы на части! Сил больше нетЦеловать, ненавидеть, жадно дышать
Понимать, что все это — тягостный сон
Забывать, и, забывшись, слезы глотать,
Комом в горле застрявшие кровь и песок.
24.11.23 М.ЗайцеваМои хорошие, напоминаю, что сегодня последний день Черной Пятницы на !
ЧЕРНАЯ ПЯТНИЦА НА !ФИНАЛ!ПАРАД ПЛАНЕТ!Друзья, сегодня скидки на самые искрящиеся, самые позитивные истории портала!И мои книги тоже участвуют в этом событии. У меня есть книги с юмором, вы знали об этом? Теперь знаете!Информирую вас, мои хорошие, что по этой ссылке можно найти мои книги с грандиозной скидкой 70%:МАРИЯ ЗАЙЦЕВА - ЧП23
И ВОТ ТУТ ПОДБОРКА КНИГ АВТОРОВ, ПИШУЩИХ САМЫЕ СМЕШНЫЕ И ПОЗИТИВНЫЕ КНИГИ НА СВЕТЕ!
https:// /books/list?tag=9333
Глава 28
— Мы, такие, толпой вваливаемся в аудиторию, а там, прикинь, наш куратор уборщицу дерет! Мы реально столбняк схватили, вот сколько нас было, двадцать мужиков, так все и замерли. — Я отпиваю из бутылки пива, блаженно жмурюсь, ощущая, как болят все мышцы разом. И кости, кажется, тоже. А все потому, что тренер — зверь, и вчера такую нам треню сделал, что как не я сдох там от передоза упражнений, до сих пор не понимаю. И вот сегодня весь день пожинаю плоды, блять. Ни сесть без стона, ни лечь. Хорошо, что я не один такой, все в группе с одинаково перекошенными мордами по Академии лазили весь день. Так что пивко и расслабленный видеозвонок другу — самое то, что нужно. Затягиваюсь, выдыхаю дым и продолжаю, — и, главное, они спиной к нам оба, вообще не сразу просекли ситуацию. А мы и сделать нихера не можем. И не уйдешь уже, пропалились, и звук толком не издашь… — не выдерживаю и смеюсь, вспоминая реально ржачную картинку сегодняшнего неудобного для куратора группы происшествия, — а знаешь, как мы поняли, что это уборщица? Ведро рядом валялось, и лужа воды на полу была разлита! И швабра в стороне! Там, походу, все стремительно было! Бля, Немой! Ты хоть бы звук какой издал! А то я решу, что картинка подвисла! Моргни, утырок!
Немой на экране послушно моргает и усмехается одним углом рта. И я в очередной раз удивляюсь, что моя умница-красавица-принцесса сестренка могла найти в этом каменном придурке. Каменней и молчаливей самого Немого только его папаша, Горелый. Тот вообще оторопь одной только своей внешкой наводит. Но и Немому, судя по всему, недалеко до отца. Есть тенденция, как сказала бы моя умная сестренка.
— И вообще, — я решаю быть упорным до конца, — давай раскрывай рот уже и рассказывай, как у вас там дела?
— Норм.
— Бля, оратор ты охеренный, конечно, — с досадой выдыхаю я после некоторой паузы, во время которой сначала честно ждал продолжения “норм”, раскрытия, так сказать, темы, а затем переваривал понимание, что нифига не услышу больше, — какого хера тогда вообще звонишь? Чего надо тебе? Сестра моя в норме? — это я уже напрягаюсь, потому что внезапно приходит мысль, что Немой позвонил не просто потому, что по моей роже соскучился.
— Норм, не кипишуй.
Немой все же чувствует мой напряг, потому выдает более развернутый ответ.