Фатерлянд

— Пожалуйста, не убивайте больше никого в Фукуоке! — горячо заговорила Хосода. — Я не знаю, что случится дальше, но, пожалуйста… не убивайте, не унижайте никого, не пытайте! Да, у нас многие люди не ангелы, но в них есть много хорошего. Все в ужасе. Поверьте, мы все напуганы до смерти! Пощадите Фукуоку, пожалейте Сагу, Нагасаки, Кумамото… не убивайте никого на Кюсю! У нас многие ненавидят Токио, но мы не хотим, чтобы вы причинили вред и им! Пожалуйста, перестаньте убивать японцев!

Хозяин торопливо вышел из-за стойки и вместе с блондинкой помог Хосоде подняться. Ли все еще не пришел в себя от изумления. «Так вот зачем она привезла меня сюда!» — подумал Чо со смесью гнева и разочарования. Но в то же время он не мог не отдать должного мужеству молодой женщины — она единственная осмелилась противостоять ему и его товарищам, пускай и таким странным образом. Все эти чиновники боятся рот раскрыть, а она…

Ли сказал Чо, что пора уходить. По лицу Хосоды все еще текли слезы, подол ее платья и колени были испачканы. Чо не знал, как ему реагировать. Он попросил счет, расплатился, и все трое вышли на улицу. На улице было пусто. Водитель выскочил из машины и бросился открывать пассажирскую дверь, но Чо сам усадил Хосоду на сиденье. На крыльце показались хозяин, его жена и блондинка. Хозяин вдруг кинулся назад и через пару секунд вернулся с пакетом — пельмени для бабушки. Чо взял пакет и передал его Хосоде. Она попыталась было поблагодарить его, но вместо слов послышалось тихое всхлипывание.

Выехав на дорогу Кокутай, машина набрала приличную скорость. В салоне царило молчание. Хосода сидела, склонив голову. Чо все еще не мог побороть в себе раздражение. Ему хотелось заорать: «А сколько корейцев были убиты японскими солдатами во время колониального периода? Может быть, вы не знаете, что делали японцы с моим народом? Да спросите любого корейца!» И надо же было устроить это представление в тот момент, когда он только-только начал наслаждаться вкусом пельменей и пива. И разговор у них складывался приятный… Хозяин вел себя вполне дружелюбно, жена хозяина тоже была настроена отнюдь не враждебно. Но Хосода все испортила. «Ах, мы все напуганы!» И ради этого ей понадобилось тащить его черт знает куда!

Машина приближалась к Дзигёхаме. Когда показался контрольно-пропускной пункт «С», Хосода попросила остановить автомобиль и выпустить ее. Прежде чем кивнуть, Чо взглянул на Ли, но тот смотрел в окно.

Водитель притормозил у бензоколонки. Хосода открыла дверь.

— Я хочу кое-что сказать вам, — обратилась она к Чо, прежде чем выйти.

Чо задумался — не отвечать или все-таки выйти и поговорить с Хосодой? Вспомнив, что они соведущие программы, а значит, их объединяет общее дело, которое он намерен продолжать, он выбрал второй вариант.

На улице не было никого, бензоколонка не работала. Хосода стояла в тени большой эмблемы в форме морского гребешка. В руках она держала сумочку и пакет с пельменями. Морской бриз нежно играл темными волосами, большие глаза все еще блестели от слез.

— Я не собиралась говорить вам все это, — сказала она, вытирая щеки платком. — Но стоит мне подумать, что ожидает Фукуоку и мою семью, я не могу уснуть. Наверное, я слишком много себе позволила… Думаю, это выглядело совсем по-детски, но мне все равно больше не с кем говорить об этом.

Чо не знал, что ответить. Гнев исчез без следа, но теперь он чувствовал болезненное удушье. Если бы только он мог удержать ее, склонить на свою сторону…

— Я хочу прямо спросить, — сказала Хосода с беспокойным выражением лица. — Мы увидимся завтра?

Напряженный взгляд делал ее трогательно беззащитной. Чо захотелось обнять девушку, прижать к себе. У него пересохло в горле, стало трудно дышать. Он не мог выдавить из себя ни слова и только кивнул. И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Хосода бросила на асфальт сумочку с пакетом, обняла его за шею и, приникнув к уху, прошептала:

— Я так рада!

И… она поцеловала его, губы были прохладными и мягкими.

Чо почувствовал, что еще немного, и он совсем потеряет голову.

Хосода отстранилась, подняла свои вещи и сказала:

— До завтра!

Затем повернулась, взмахнула рукой и быстро пошла прочь.

Чо еще некоторое время стоял неподвижно, провожая девушку глазами. Прежде чем вернуться в машину, он вытер губы, но ощущение поцелуя все равно осталось. Он вспомнил ее слова. Она спросила: «Мы увидимся завтра?» Если перефразировать, это могло звучать и так: «Будем ли мы — ты и я — встречаться?» И еще этот поцелуй…

Сев в машину, Чо дрогнувшим голосом сказал:

— Отвезите нас в лагерь, пожалуйста.

— Так точно, сэр, — кивнул водитель и включил зажигание.

Сердце громко билось; при каждом ударе в кармане куртки ощущался пистолет, и казалось, что он сейчас выстрелит.

Когда они проехали через КПП, Ли Сон Су наконец положил свой автомат на колени и расслабился. Интересно, подумал Чо, видел ли этот парень, как Хосода поцеловала его?

Ли попросил разрешения закурить, вытащил из пачки «Севен Старз» сигарету и, пощелкав по фильтру ногтем большого пальца, предложил ее Чо.

— А она и правда похожа Лю Хван Ми, — вдруг сказал он, ухмыльнувшись во всю физиономию.

Зазвонил телефон.

— Что там еще?

Звонил Ли Ху Чоль, голос его был мрачен.

— Скоро будем, — ответил Чо, выпуская изо рта струйку дыма.

— У нас произошел неприятный инцидент, — сказал майор и кратко объяснил суть проблемы.

Как только Чо нажал на отбой, Ли тревожно воззрился на него. Ничего не говоря, Чо кивнул в сторону лагеря. Машина ехала медленно, и через окно были видны два столба рядом с местом общих собраний. Ли мгновенно затушил сигарету.

— Кого-то будут казнить? — спросил он.

Мог бы и не спрашивать — каждый военнослужащий Республики прекрасно знал, что значат эти столбы.

Как выяснилось, капрал Сон Чин Пал выиграл у сержанта Лима Чхвон Кё наручные часы в карты. Расстроенный Лим выпил виски, который продал ему кто-то из японцев, и попытался вернуть имущество. Лим хотел подарить эти часы своему старшему брату, который должен был прибыть с основными силами, тем более что дата прибытия совпадала с днем его рождения. Вместе со своим подельником, капралом Чо Чон На, также служившим в инженерном батальоне, он забрался в палатку к Сону. Сон застиг обоих и пригрозил сообщить в Специальную полицию. Тогда сообщники ударили его первым, что нашлось под рукой, а под руку подвернулся штык-нож. Врач приказал немедленно отправить истекающего кровью капрала в медицинский центр Кюсю. Сразу же был созван военный трибунал, который приговорил виновных к смертной казни через расстрел. Казнь должна была послужить укреплению дисциплины в войсках, а также заставить призадуматься местное население. Расстрел был назначен на вечер следующего дня.

Чо раздавил свой окурок в пепельнице. Приговор полевого суда обжалованию не подлежал. Ощущение от поцелуя Хосоды исчезло, зато сразу вернулось ощущение «жесткой руки» Республики. И это ощущение еще более усилится с прибытием основного контингента войск. Однако трещины во внутренних оборонительных сооружениях Чо продолжали расширяться, являя ему смутные очертания чего-то такого, что невозможно было разглядеть, когда он находился в Республике.

Чо подумал, что в ближайшие пару часов ему придется готовить текст для местного телевидения и газетчиков по поводу казни. Обнародовать его можно будет только после того, как все свершится, иначе возможна негативная реакция местных жителей. ЭКК должен четко разъяснить: воинские преступления караются быстро и неотвратимо. И это — акт восстановления справедливости.