Фаворит. Том 1. Его императрица

– - Готовы ли на "Быстром" поднять паруса?

– - Так точно, -- отвечал молодой граф Андрей...

После того как матросы треснули его веслом по голове, Круз изменил к ним свое отношение, сделавшись любимым командиром на Балтийском флоте. Сейчас под его флагом образовалась флотилия из трех кораблей -- для встречи невест цесаревича Павла Петровича. Не миндальничая с графом, Круз деловито сказал:

– - Вы следуете за мною в кильватер до Любека! Я забираю на борт принцесс, а ваш пакетбот доставит их багаж...

Круз в любое время дня и ночи мог говорить о ветрах на всех румбах, о пальбе плутонгами по бортам противника, о том, как избавлять корабли от крыс, клопов и тараканов, но любой дурак поймет, что эти насущные темы для кают-компании никак не могут быть использованы в общении с заморскими принцессами. Потомуто, когда в Любеке на палубу флагмана ступили девицы ГессенДармштадтские с их ландграфиней-матсрью, капитан первого ранга сознательно уступил первенство графу Разумовскому -придворному.

С этого момента и началась удивительная фабула...

Перед капитан-лейтенантом принцессы-как жалкие нищенки, едва сумевшие наскрести деньжат на дорогу. Он соответственно и вел себя -- как барин перед низшими. Его жесты повелительны, речь указующа, а улыбки снисходительны. Этого превосходства, может быть, не заметил Круз с его прямотой морского характера, но ландграфиня Гессен-Дармштадтская сочла капитан-лейтенанта главным в свите, которую Екатерина выслала ей навстречу. Три невесты цесаревича охотно учинили реверанс перед обаятельным офицером с широко расставленными глазами... Внимание Разумовского, конечно, сосредоточилось исключительно на юной Вильгельмине, ибо он уже знал, что эта жеманная девица предназначена в супруги наследнику российского престола.

– - Я ослеплен вами, -- шепнул он ей.

– - Ах...

– - Не искушайте меня, -- добавил Андрей с умыслом.

За столом кают-компании фрегата "Святой Марк" капитан-лейтенант Разумовский вел себя не как моряк, а как царедворец, сообщая приятному обществу ровное настроение, успевая каждую женщину почтить пристойным комплиментом, но глаза его были скошены на Вильгельмину, и сестры, завидуя ей, шептали:

– - О, как он на тебя смотрит и пылает...

Круз счел нужным разрушить это очарование неуместным, но зато четким приказом:

– - Мы отчаливаем! Извольте, граф, идти на пакетбот...

Разумовский пренебрег советом и, увлекая дамское общество, стал рассказывать о своих путешествиях, о том, как проводил время в Фонтенбло, как в Трианонс играл в жмурки с молодой МариейАнтуанеттой, а принцессы-невесты внимали знатному красавцу, не сводя восхищенных глаз с его красноречивых губ. Флотилия уже плыла под парусами, а командир "Быстрого" проводил время близ юбок... Когда принцессы разошлись по каютам, граф Андрей выкурил трубку с табаком и, остановясь возле дверей Вильгельмины, тихо поскребся.

– - Кто ко мне?
– - послышалось ему.

Тишина. Двери открылись. Принцесса Вильгельмина, не ждавшая нападения, оказалась в руках опытного обольстителя.

– - Граф, что вы со мною делаете?
– - удивилась она.

Но было уже поздно кричать: граф делал, что хотел.

– - Как же я теперь предстану перед женихом?

– - Ваш жених -- мой лучший друг, -- ответил Разумовский.
– Если он чего-либо не поймет, он посоветуется со мною...

Корабли, гудящие парусами, несло вперед на пологих волнах, и ничто не могло сбить их с курса, проложенного опытным Крузом.

– - Вы ведете себя непристойно, граф, -- говорил Круз не потому, что знал о случившемся, а лишь по той причине, что Морской устав требовал от командира корабля ночевать на корабле.

Подчинив себе невесту цесаревича, Разумовский подчинился и Крузу, перейдя с фрегата на свой пакетбот "Быстрый". Дул встречный бейдевинд, с которым он не мог справиться, отстав от флотилии, а доблестный Круз, отлично управляясь парусами, доставил Гессенское семейство в Ревел ь. Здесь, когда стали подавать лошадей и кареты, принцесса Вильгельмина впала в истерику:

– - Ах, оставьте меня! Я никуда не поеду, пока не вернется пакетбот. Зачем вы скрываете от меня тайну его гибели?

Такое поведение невесты заставило Бецкого обратить особое внимание на Разумовского: ждать пакетбот с моря или ехать без него? Екатерина отвечала через курьеров: плевать на весь багаж, оставшийся на "Быстром", пускай невесты едут хоть нагишом, я их жду. Вильгельмина, вся в слезах, отправилась в дорогу за своим счастьем. Каково же было удивление свиты, когда Разумовский нагнал их в своей карете и на вопросы Ивана Бецкого предъявил разрешение Адмиралтейств-коллегий следовать сухим путем. Уже тогда подозревая в этом недоброе, никто из свиты ему не обрадовался, но зато светлая радость была написана на лице Вильгельмины:

– - Боже праведный, как счастлива я видеть вас снова!

– - А вы бы знали, -- отвечал Разумовский, -- как счастлив будет видеть вас мой лучший друг -- цесаревич Павел...

Все это время, пока флотилия плыла в море, Екатерина занималась перлюстрацией переписки короля Фридриха II со своим послом Сольмсом; она уже знала, что Ирод желает видеть на русском престоле именно Вильгельмину. Амалия же и Луиза -- лишь декорация для создания мнения в Европе, будто у Павла свободный выбор невесты...

Кортеж с невестами и их матерью -- ландграфиней был задержан в Гатчине, где их в лесу встретил князь Григорий Орлов:

– - Вы прибыли в мои владения. Здесь, куда ни посмотришь, все мое на много верст. Прошу подчиниться мне, а в заколдованном замке вас ожидает некая дама в черном, прошу не пугаться...

Невольно робея, "гессенские мухи" попали под гулкие своды чудовищного замка, где посреди громадной залы, обвешанной рыцарским оружием, сидела скромная дама с острым подбородком -сама Екатерина. Она махнула рукой -- стена опустилась под пол, открылся стол с яствами, вдоль него застыли лакеи, а лепестки роз, опадая с высоты, осыпали входящих. Во время короткой трапезы Екатерина была любезна лишь в той степени, какой требует этикет, после чего подали кареты. На окраине Царского Села им встретился восьмиместный фаэтон, из которого на дорогу выпрыгнул курносый жених -- Павел... Ландграфиня указала ему на своих дочерей:

– - Вы видели портреты, а вот и сами оригиналы.

Павел, смущенный, тишком спрашивал Разумовского:

– - Скажи мне, граф, на ком остановить выбор? "

Разумовский бестрепетно указал на Вильгельмину:

– - Уверяю вас: это лучшая карта во всей колоде...

Ландграфиня сразу завела с Екатериною речь о постулате "святого духа", чем вызвала ответное раздражение императрицы:

– - Я не богослов и никогда не общалась со "святым духом", но я представлю вам митрополита Платона, который даже алгебраическим путем легко докажет вам, что наша вера с лютеранскою -- одна и та же похлебка, только варили их в разных котлах.