Фаворит. Том 1. Его императрица

Драгоман Маврокордато с трудом поймал кошку.

– - Убери ее. И открой клетку с барсами...

Драгомана он тоже выслал. Обресков знал турецкий язык, а реис-эфенди достаточно владел немецким и русским.

Алексей Михайлович Обресков -- дипломат опытный, патриот пылкий, политик тонкий. На посту русского посла столь в Турции зажился, что шестерых визирей похоронил. Жена тоже здесь умерла. Сейчас на посольской даче в Буюк-Дере живет стройная гречанка из семьи местных фанариотов. Она ему недавно родила сына.

– - Брысь, окаянные!
– - цыкнул он на барсов, желавших обнюхать его штаны, и тут же приятельски разругал рейса.
– Ахмет, водку ты со мною пьешь потихоньку от своего визиря, а все никак поумнеть не можешь... Перестань пугать меня! Зачем я тебе сегодня?

– - Ты сейчас удивишься, Алеко. Мы согласны на Понятовского. Но, скажи, зачем вашей царице выходить за него замуж?

– - Екатерина, -- ответил Обресков, -- не может стать женой Понятовского по той причине, что Понятовский... женится.

– - На ком же? Назови его невест.

Обрескову вспомнились варшавские чаровницы:

– - Оссолинская, Грабовская, Ланскоронская...

Один из барсов, зайдя сзади, потянул россиянина зубами за ногу. Обресков ласково потрепал хищника за холку.

– - Ладно, -- сказал реис-эфенди.
– - Мы сами заинтересованы в том, чтобы с Польшею все обошлось. Мой султан совсем не хочет войны с вами. Поверь, это так! Я говорю тебе правду...

Обресков ответил, что султан не хочет -- верно, но в Крыму точит сабли Крым-Гирей, а начни татары войну -- начнут и турки. Реис-эфенди, как озорной мальчишка, вдруг покатился спиной на подушки, задрав ноги, с которых слетели туфли без задников -туфли вмиг были разорваны зубами барсов.

– - Ты, Алеко, еще ничего не знаешь... Ха-ха-ха!

Обресков смутился -- что он должен бы знать?

– - Крым-Гирей поехал на дачу в Молдавию.

– - Удивил! Так он и каждый год туда ездит.

– - Но в этом году в Бахчисарай не вернется...

Барсов, злобно огрызавшихся, погнали в клетку. Перестав хохотать, реис-эфенди достал из-под себя смятую бумагу:

– - Возьми, Алеко, на добрую память, -- сказал с юмором.

Это был протест турецкого Дивана к России, в котором излагалась озабоченность султана по поводу того, что возникшие слухи о скором браке Понятовского с Екатериной могут привести к слиянию Польши с Россией, а Блистательная Порта не потерпит создания под своим боком столь мощного государственного образования.

Алексей Михайлович спокойно свернул ноту:

– - Прошу тебя, Ахмет, заверить Высокий Порог в том, что волеизъявление вашего султана будет самым срочным образом доведено до сведения моего правительства... Кстати, мне тут из Варшавы старки прислали -- заходи как-нибудь вечерком!

На посольском бриге быстро ставили паруса.

Через двадцать один день все новости достигнут Петербурга.

Прекрасны вы, долы молдавские! В зелени виноградников совсем затерялась деревня Каушяны -- летняя резиденция Крым-Гирея. Кони грудью раздвигали высокую траву... Барон Франсуа де Тотт, посол короля Людовика XV при ставке крымского хана, спросил:

– - Где вы получили образование, хан?

Крым-Гирей проследил за полетом ястреба в небе:

– - Не образование -- лишь воспитание! Всех Гиреев еще мальчиками отвозят на Кавказ, где в аулах черкесов племени беслень мы джигитуем с оружием и воруем у соседних племен все, что попадается на глаза. Много украдешь -- отбирают, мало украдешь -- бьют. Потом я с матерью скрывался в Салониках, бывал в Алжире...

В молдавскую глухомань герцог Шуазель, глава французской политики, заслал дипломата, чтобы он возмутил "дэлихана" к нападению на Россию. Обстановка тому содействовала: татары и ногайцы давно не имели поживы с набега на Русь. Но Крым-Гирей остерег де Тотта: сначала он дождется в деревне молодого вина, а потом... подумает.

– - Мне ведь тоже не хочется ссориться с султаном!

Но скоро до Молдавии дошла весть о перевороте в Бахчисарае, Мустафа III утвердил на ханство Селим-Гирея, и, узнав об этом, посланец Версаля предался невыразимому отчаянию:

– - Все пропало! Франция так рассчитывала на вас...

Крым-Гирей грустил не больше минуты:

– - Эй, музыканты! Чего затихли, играйте дальше...

Снова ударили бубны, запели цыганские скрипки.

– - Если меня погубил мир, меня воскресит война!

Мановением руки хан стронул свой табор к северу -- ближе к польской Подолии. В пути им встретился большой отряд всадников. На пиках болтались простреленные в битвах хоругви, а из переметных сум вяло свешивались шеи задавленных гусей.

Это ехал Радзивилл с остатками своего регимента.

– - Была страшная сеча под Слонимом, -- сообщил он хану.
– Польша кончилась... Браницкий где? А черт его знает. Его разбили тоже, и, говорят, он бежал в Ципское графство -- под юбку МарииТерезии. А я буду просить политического убежища у тебя, великий и грозный Гирей.

Литовский деспот покорно склонил могучую выю пред потомком Чингисхана, знойное солнце Молдавии било прямо в его толстый, как бревно, багровый от полнокровия затылок.

– - Я уже не воевода литовский, -- сказал он.

– - А я перестал быть ханом крымским.

Радзивилл быстро выпрямился в седле от поклона:

– - Га! Это ли не повод для того, чтобы напиться?

Обоюдное несчастие повело по кругу их чаши.

10. ПУСТЬ ВСЕ ТЕРПЯТ

После того как не пустили его в Зимний дворец, чтобы танцевать, как другие танцуют, ушел несчастный Мирович, возымев намерение на бога положиться. Даже перед иконой поклялся:

– - Боженька милостивый, слышь ли меня? Вот те крест святой, в возраст тридцатилетний придя, от горилки совсем отвращусь. А ныне пить водку стану умеренно, чтобы с ног не падать...

Мировичу было 22 года. Заступая в караул, он озирался, страшненько! Внутри крепости -- форт особый, и туда никого не пускают. Стал он выведывать -- кто там затаился? А никто не знал. Говорили, мается безымянный узник. На кухне кордегардии встретил Мирович барабанщика, который, у печки сидя, сырую кожу барабана просушивал, чтобы звучала звонче. Мирович об узнике спросил.

– - Иванушка там, -- отвечал солдат шепотом.

– - Какой Иванушка-то?

– - Тот, что в царях был, да не уберегли его.

– - Здоров ли он?
– - спросил Мирович.

– - Чего ж не здороветь? Нам бы так: в обед и ужин, сказывали, по пять тарелок жрет. В день ему бутылка вина да пива шесть бутылок. А бочка с квасом у кровати стоит-хоть ноги полоскай!

– - А ты Иванушку видывал ли?

– - Упаси бог видеть -- разорвут клещами...

С этой минуты жизнь озарилась приятным ласкающим светом. Гетман-то Разумовский недаром внушал: хватай фортуну за чупрыну и тащи ее, чтобы другие завидовали. Мирович лежал на лавке в кордегардии, грелся под худенькой пелеринкой, думал. Будущее нечаянно воплотилось в том узнике, что упрятан за каменной кладкой секретного форта. Если удалось Орловым, почему не удастся ему, Мировичу?.. Вот когда табаку накурится, водки напьется, в карты наиграется. Сладкой судорогой корчился на голых досках подпоручик инфантерии. "А трубку-то!
– - размышлял дерзостно.
– - Трубку заимею такую же, какую у гетмана видел. Кафтан справлю, табакерку заведу, сестрицам на Москве пряничков куплю..." С такими мыслями Мирович в первые дни мая приплыл Невою в Петербург, нашел в Великолукском полку приятеля своего -- Аполлона Ушакова.