Фаворит. Том 1. Его императрица

Пруссия начинала тайное сближение с Россией. Екатерина была терпима к личным своим недругам.

– - Мои способности скромны, -- признавалась она, -- посему я вынуждена работать неустанно, как пчела. Панин же половину дня спит, потом ест и развлекается с фрейлинами, утруждая себя на полчаса в сутки. Но любое дело он проницает насквозь...

Финансы и политика, политика и финансы -- страшная кутерьма бумаг заваливала рабочий стол Екатерины.

– - Никита Иваныч, слышала я, что в Турции с финансами тоже нет сладу. Что делает султан, коли ему деньги нужны?

– - Он отрубает голову своему визирю, затем конфискует его имущество -- деньги, считайте, в казне султана.

– - А если они нужны его гвардии -- янычарам?

– - Янычары по совместительству служат и пожарными. Когда им нужны деньги, они подпаливают Константинополь со всех сторон, а при тушении пожара грабят все, что можно унести.

– - С чего же сыты чиновники султана?

– - О! Для них существует налог "на зубы": население платит за то, что во время еды зубы султанских чиновников стираются.

– - Забавно. А ведь вы мой... визирь! Но я султанша добрая и деньги стану изыскивать иными путями.

Наконец Петербург известился о смерти Августа III, -- при этом императрица подпрыгнула, как шаловливая девочка.

– - И как я сейчас прыгаю, -- защебетала она, -- тако же в СанСуси скачет от радости король прусский...

Срочно был зван совет, на котором престарелый Бестужев-Рюмин горою встал за выборы короля из саксонской династии:

– - Таково уж от Петра Великого заведено, чтобы в Польше крулем сидел немец, и нам тому остается следовать...

Екатерина прервала его словами:

– - Алексей Петрович, ария твоя исполнена по нотам-саксонским. Извещена я, что ведешь переписку тайную с Дрезденом! Кого бы ни избирать королем, но обязательно Пяста. На мое усмотрение, так пущай Адам Чарторыжский или... Станислав.

При имени Понятовского Григорий Орлов взбеленился:

– - Лучше уж тогда литовского пана-кохана Радзивилла! Лучше уж гетман коронный Браницкий, но только не этого...

Сцена вышла крайне неприличной, и все поняли истоки ярости фаворита. Екатерина прекратила скандал -- с гневом:

– - Здесь не амуры порхают, а история делается...

Панин настаивал на сближении с Фридрихом:

– - Уже давно пора от союза со странами католического юга Европы обратиться к лютеранско-протестантскому северу!

Возникал новый вариант русской политики -- "СЕВЕРНЫЙ АККОРД", в котором священной Римской империи (Австрии) места не было, а главным козырем в этом альянсе должна стать Пруссия.

– - Фридрих, -- утверждал Панин, -- вынужден искать союза с Россией или опять же с Францией, дабы вновь обрести свою прежнюю силу. Ежели мы сейчас отпугнем короля суровостью обращения, его всегда приголубят в Версале, а Версаль -- не забывайте!
– - в Турции и Швеции воду мутит. Вену он тоже противу нас подзуживает. И наконец, -- заключил Панин, -- мы должны постоянно учитывать, что любое ослабление Пруссии моментально приводит к усилению Австрии, а для нашего кабинета это нежелательно...

Между тем корона польская от Августа III переходила к его сыну, Фридриху-Христиану Саксонскому, и Екатерина спросила:

– - А лежал ли в оспе этот молодой человек?

Ей ответили, что еще не "лежал".

– - Ну, так ляжет...
– - хмыкнула женщина.

Зимний дворец изнутри был еще бедновато-пуст, а галерею старых картин Екатерина раздарила Академии художеств. Уверясь, что с афериста Гоцковского деньгами ничего не получить, она согласилась "погасить" его долг картинами.

– - С поганой овцы хоть шерсти клок, -- сказала Екатерина и картинами из Берлина обвесила свои апартаменты, где принимала по вечерам друзей (комнаты же называла в шутку "Эрмитажем").

– Лиха беда -- начало, -- хвасталась она теперь первым Рембрандтом, первым Хальсом и первым Иордансом...

Гетман намекнул, что сейчас умирает граф Брюль, ведавший при саксонских курфюрстах закупкою картин для Дрездена.

– - Похлопочите заранее о покупке картин брюлевских, и будете иметь портреты Рубенса, пейзажи Брейгеля, наконец, и Тьеполо -чем плох? Ваше величество, покупайте -- не прогадаете!

Не прошло и месяца, как Фридрих-Христиан умер.

– - От чего же умер?
– - спросила Екатерина.

– - От оспы.

– - Вот видите! Я уже становлюсь пифией...

Сама же императрица составляла редчайшее исключение среди монархов Европы -- ее лицо не обезобразила оспа. Она скупила всю галерею Брюля и, когда комнаты Эрмитажа уже не вмещали собрания картин, попросила архитектора Деламота сделать пристройку к Зимнему дворцу-для развески сокровищ... Она понимала, что собирание галереи есть политический акт важного значения. Пусть в Европе думают: русские финансы пребывают в отличном состоянии, если она швыряет деньги на покупку картин!

В эти суматошные дни Букингэм, добившись у нее аудиенции, завел речь о продлении прежнего договора, на что Панин небрежно заметил, что вице-канцлер Голицын проект нового торгового соглашения уже переправил в Лондон -- для изучения.

– - Но этим проектом, -- горячился Букингэм, -- Россия окончательно захлопнула для Англии ворота в Персию.

Екатерина вмешалась:

– - Если в Лондоне нашу Астрахань называют "воротами", то скоро Россию сочтут за "проходной двор", через который Ост-Индская компания перетаскивает свои грузы. А мы не позволим строить в Казани английские корабли, которые, будучи нагружены русскими товарами, уплывают в Персию, а там начинают плавать уже под флагом восточных сатрапов. На Каспийском море у нас свои, и очень старые, интересы...

После этого разговора Букингэма хватил удар!

В дипломатических кругах блуждали невероятные слухи, якобы Фридрих уже развешивает в Познани прусские гербы, а ювелиры Петербурга готовят венчальные короны -- для Станислава и Екатерины. Панин говорил, что до избрания Понятовского желательно пресечь вздорные сплетни. Екатерина устроила для послов иноземных "большой выход". Зимний дворец, правда, еще не был готов для пышных церемоний: здание внутри подверглось перестройке. Во дворце с утра до ночи работали позолотчики, зеркальщики, паркетчики, обойщики, штукатуры, резчики -- все ломалось, все созидалось заново. Екатерина ежедневно виделась с архитектором Жаном Деламотом, спрашивала, как идут дела, на что веселый француз отвечал неизменно:

– - В основном я выкидываю ваши стенки в окна.

– - Браво, маэстро, фора!..

Дипломаты собирались в Аудиенц-камерс, чистый свет струился через высокие окна, отражаясь в лаковых плитах драгоценного паркета. Облачившись, Екатерина вышла из опочивальни в "Светлый кабинетец", отсюда она, как актриса перед выходом на сцену, послушала через кулисы, о чем рассуждает ждущая ее публика...

Турецкий посол внушал послу шведскому:

– - России с Пруссией всегда удобно продраться к полякам. Петербург станет ратовать за угнетенных православных, а Берлин истощит себя в хлопотах за лютеран, притесняемых католической шляхтой... Удивляюсь! У вас, в странах христианских, одна кость на всех -- Христос, но глодаете вы ее каждый на свои лад.