Фазы неизбежности

«И, зная это, все равно попытаешься», — небрежно раскрутив в руке легкий клинок и непонятно чему улыбнувшись, с неизменно удивляющим Дарэм удовлетворением закончил за нее фон Кролок.

Эти поединки уже успели превратиться в нечто наподобие традиции, пускай и весьма недавней. Стоило только Нази усвоить основные принципы нападения и защиты, как всякое их с графом занятие стало завершаться своеобразным турниром, где Дарэм предлагалось хотя бы попытаться дотянуться до своего оппонента. Здесь, в отличие от «технической» части, Нази разрешалось нарушать правила и использовать любые приемы для достижения цели. Ограничение было только одно — она должна была сохранять контроль над своей сущностью и не передавать бразды правления над разумом собственным инстинктам.

Клинки на мгновение скрестились, лязгнув друг о друга, и тут же разлетелись в стороны — граф не дал своей противнице и полминуты на серию атакующих ударов, почти мгновенно перейдя в наступление и вынудив Нази уйти в оборону. Уровень познаний у Дарэм был таков, что фон Кролок мог закончить их битву в любую секунду. Мог, но не хотел.

Именно в такие моменты граф ясно видел, что его протеже действительно учили «загонять» нежить. Не застывая на месте и на долю мгновения, она змеей вилась по площадке, ускользая от лобового столкновения, в котором у нее попросту не было шансов, пытаясь вынудить своего оппонента пуститься за ней в погоню и, вместе с тем, не разрывая дистанцию настолько, чтобы Кролок утратил интерес к их противостоянию или оказался вне досягаемости ее атаки. И, пускай в ее тактике еще сквозила привычка к командной работе, при которой один из некромантов призван был отвлекать на себя внимание высшего вампира, в то время как остальные пытались обойти его защиту, Дарэм уже пыталась пользоваться и своими новообретенными способностями, не полагаясь лишь на заученную когда-то технику. Она то и дело резко ускорялась, а в следующее мгновение вновь «роняла» темп до скорости смертного человека.

Вполне сносно, с точки зрения графа, проведя смещение «гневного острия» и коротко хлестнув клинком по его мечу, Дарэм метнулась в сторону, целясь противнику в незащищенный бок, однако граф с легкостью «ушел» из-под рубящей атаки, мгновенно схлопнув блок, и вновь развернулся к Нази лицом. Несколько почти оскорбительно небрежных смещающих ударов то справа, то слева, так что Дарэм пришлось покрепче вцепиться в рукоять, дабы раскачивающийся в ее руках, подобно подталкиваемому графом метроному, меч не выскользнул из пальцев. А затем — диагональный контрудар, заставивший клинок женщины пронзительно «взвизгнуть», а саму Нази — вогнать в тело очередную порцию силы.

Всего лишь игра. Когда бы граф ни переходил в атаку, меч его всегда находился в нескольких дюймах от Нази, так что, даже пропусти она удар, максимум, что ей угрожало — потеря оружия. И ни одного рубящего, «пробивающего» движения. Фон Кролок заставлял ее выкладываться в полной мере, при этом лишь не позволяя себя достать, и это снисхождение доводило Дарэм до белого каления. Она ни секунды не сомневалась, что граф попросту развлекается за ее счет, однако, сталкиваясь с ним взглядом, она сквозь пелену боевой горячки не раз замечала в неизменно начинающих чернеть глазах Кролока встречное, почти лихорадочное и какое-то жадное выражение, смысла которого она не понимала. И, признаться, никогда не хотела бы понять.

В очередной раз безжалостно пресекая попытку Нази выполнить множественное расцепление, фон Кролок самым кончиком острия рассек белую ткань рубашки на боку своей «ученицы», даже не поцарапав кожу, и усмехнулся, в ответ получив разъяренное шипение, дополненное полноценным вампирским оскалом и горящим взглядом, полным такой ненависти, что, будь граф смертным, он имел бы, пожалуй, неплохие шансы упасть замертво. Однако, поскольку смертным фон Кролок давно уже не являлся, он, как и всегда в подобные моменты, испытал острый приступ удовольствия. Тщательно, но безуспешно скрываемая злость фрау Дарэм не пугала, а, напротив, притягивала фон Кролока так же, как и по сию пору притягивало его пламя — единственная стихия, способная уничтожить немертвого по-настоящему.

Доводить бывшего некроманта до бешенства абсолютно не стоило — несмотря на детский, по меркам графа, возраст, ее выучка, годы жизни в совершенно ином мире и образ мышления в целом способны были подбрасывать неприятные сюрпризы. Однако, Нази Дарэм на сегодняшний день, возможно, являлась единственным существом, которое не было предсказуемо до мельчайших деталей, и в этой давно, казалось, утраченной «неизвестности» заключалась для Кролока особенная прелесть. Так что, ясно сознавая всю опасность игр с огнем, граф, тем не менее, поддерживал, почти провоцировал ее ярость, испытывая пределы самоконтроля Дарэм, раз за разом подводя ее к тонкой грани, за которой раскаленный добела гнев выплеснется наружу, чувствуя при этом давно уже позабытый азарт. Не тот, что овладевает душой человеческой за игорным столом, а тот, что можно испытать лишь на смертельно опасной дуэли, когда непредсказуемость и фатальность возможного исхода опьяняют, заставляя как никогда остро ощутить себя… живым.

Дарэм уже давно перестала следить за тем, какие именно фехтовальные фигуры выполняет она, и какие использует ее противник — они кружили по залу, и Нази, мучительно ощущая нехватку скорости, все наращивала темп, который граф с легкостью поддерживал, так что каждый ее бросок натыкался на, казалось, абсолютно вездесущее лезвие его меча. Грохот клинков друг о друга давно уже слился в ее ушах в непрерывный гул, который прекрасно заменял собой натужный грохот крови в ушах.

Если бы в зале в этот момент был хотя бы один человек, лишенный особенностей вампирского восприятия, он бы, вероятнее всего, не сумел различить ничего в бешеном, с каждой секундой взвинчивающем скорость мельтешении, сопровождаемом оглушительным металлическим лязгом. Однако для сцепившихся немертвых бой протекал почти размеренно. Дарэм сделала резкий выпад, сокращая дистанцию, и фон Кролок по ее лицу понял, что поединок на сегодня пора заканчивать, поскольку Нази пребывала в шаге от того, чтобы в попытке проломить защиту противника добровольно броситься на острие вражеского клинка, блокируя его собственным телом. Маневр смелый, весьма нестандартный и в нынешнем состоянии Дарэм нисколько не опасный, однако для вампира, еще не научившегося блокировать нервные окончания, очень болезненный. В ответ на скользящее движение меча граф, вопреки ожиданиям Нази, вместо расцепления выставил прямой блок, вынудив женщину охнуть от ощущения того, как лобовая сцепка клинков неумолимо проминается внутрь ее зоны защиты.

Фон Кролок всмотрелся в лицо Дарэм, ноздри которой, по прижизненной привычке, яростно трепетали в такт бурному дыханию — зыбкая, столь притягательная для них обоих грань была близка, как никогда раньше, и оба они замерли на ней на сотую долю секунды, сверля друг друга взглядом. Еще мгновение — поняла Нази — и придется либо разжать руки, либо позволить мечам переломиться надвое, благо силы у них с Кролоком было довольно для того, чтобы закаленная сталь попросту раскололась. Но и то, и другое неумолимо означало поражение. Граф терпеливо ждал, не ослабляя давления и явно предлагая Дарэм самой выбрать из предложенных альтернатив тот способ, которым она предпочитает проиграть сегодня, и Нази, в пылу схватки успевшая позабыть о том, что нынче она и сама является нежитью, выбрала третий.

Повинуясь прочно вколоченному в ее подсознание рефлексу, она выпустила рукоять и, перекатившись по холодному каменному полу, резко отвела руку назад, складывая пальцы «щепотью» — исходной комбинацией, формирующей печать.

Изнанка откликнулась мгновенно. «Дверь» открылась так, словно Дарэм, вместо того, чтобы, как обычно, толкнуть ее, распахнула дорогу на тропы мощным пинком ноги. Вот только платить по счетам Нази уже почти два месяца было нечем, и ей определенно следовало бы вспомнить об этом до ставшего за десять лет бездумной привычкой воззвания. Реальность исчезла настолько быстро, что женщина даже не успела чертыхнуться, оказавшись в печально знакомой черноте, из которой она выбралась лишь несколько часов тому назад.

«Б…дь» — как-то отстраненно, и даже отчасти равнодушно прокомментировала текущее состояние вселенной Дарэм. Что ж, по крайней мере, схватку с графом она на этот раз и впрямь проиграла на своих собственных условиях.

*

— Мне крайне любопытно… — Герберт, сидящий на краю постели, почесал бровь, явно игнорируя тот факт, что чесаться она у него по определению не могла. — Как думаете, когда Нази на свет родилась, Фортуна ей в колыбель плюнула, или она над нами издевается?

Молодой человек обвел остальных, пребывающих в сознании обитателей замка вопросительным взглядом, на который, впрочем, откликнулся только пожавший плечами Куколь. Граф же, в свою очередь, не посчитал нужным ответить — приложив к тонким губам сложенные «шпилем» пальцы, он сосредоточенно сверлил Дарэм взглядом, и это занятие, кажется, увлекало его гораздо больше болтовни сына. Знай его Герберт чуть хуже, он счел бы хмурое выражение графского лица весьма грозным, однако привыкший различать малейшие полутона отцовской мимики виконт явственно видел, что старший Кролок скорее озадачен, нежели рассержен. И это, в какой-то степени, было гораздо хуже, поскольку не понимающий происходящего граф являлся для юноши зрелищем куда более пугающим, нежели граф злящийся. Во многом потому, что в его памяти на сто с лишним лет приходилась всего пара-тройка случаев, когда фон Кролок пребывал в столь явной растерянности, сдобренной изрядной порцией беспокойства.