Фельдмаршал Репнин

Репнин с ним согласился. Он тоже считал, что главные военачальники должны постоянно находиться в курсе политических событий.

–  Меня прежде всего интересует положение в Польше, - сказал Румянцев.
– Как велика вероятность вовлечения в русско-турецкую войну конфедератов?

–  Возможности конфедератов слишком преувеличены. Их отряды разрозненны и не представляют серьёзной опасности.

–  Но турки их подстрекают.

–  Не столько турки, сколько французы.

–  А они-то здесь при чём?

–  Франция заинтересована в усилении своего влияния в Польше и добивается этого, используя любые средства. Она даже тайно направила в Польшу полковника Демурье, снабдив его большими средствами для закупки оружия конфедератам. Демурье имеет целью объединить конфедератские отряды в единую армию, которая смогла бы противостоять расквартированным в Польше российским войскам. Одновременно с этим Франция увеличивает поставки Порте необходимых товаров, обнадёживая её материальной помощью в войне с Россией.

–  Странно... В Семилетней войне Франция, как и Австрия, была нашей верной союзницей, и вдруг с её стороны такая враждебность! Кстати, а как ведёт себя Австрия?

–  Австрия вслух про нас худого не говорит, но тоже мечтает, чтобы в этой войне мы потерпели поражение. Она не желает нашего присутствия в низовьях Дуная, да и в Валахии тоже.

–  Всех союзников растеряли, - в раздумье промолвил Румянцев.

–  В войне с Турцией мы можем надеяться только на поддержку Пруссии, с которой у нас имеется союзный договор. По договору она обязалась выделять нам определённые денежные средства, пока не закончится война.

...Путь до «Рябой Могилы» армия преодолела за три перехода. Приказав войскам стать лагерем в нескольких вёрстах от турок, Румянцев вызвал к себе главных командиров и вместе с ними, не мешкая, выехал на рекогносцировку.

День клонился к вечеру, но местность всё ещё просматривалась достаточно хорошо. Неприятельский лагерь открылся глазам сразу же, как только генералы приблизились к какой-то речушке с илистыми берегами: он располагался на крутой горе, господствовавшей над местностью. Своим левым флангом лагерь упирался в пойменные луга, отделявшие гору от реки Прут, куда, кстати, и впадала остановившая всадников речушка. На пойме от лучей заходящего солнца поблескивали небольшие лужицы, образовавшиеся во время недавних дождей. Всё говорило о том, что для манёвров конницы и пехоты пойма была крайне неудобна.

–  Хорошее место облюбовали себе турки, - сказал Репнин, державшийся рядом с Румянцевым.
– Может быть, южная сторона больше подойдёт для нанесения удара?

–  Не думаю, - ответил Румянцев.
– Я расспрашивал пленных татар. Они уверяют, что южная сторона лагеря прикрывается глубоким оврагом, который называется «Долиной Чора».

Румянцев поехал вдоль берега, высматривая удобное место для перехода речушки.

–  Кто помнит, как называется этот ручей?

–  Калмацуй, - отозвался кто-то из генералов.

–  Придётся перебраться на другой берег, иначе не сможем осмотреть подступы к лагерю на его правом фланге.

Местность на правом фланге оказалась более удобной для наступления пехоты, но и здесь имелись существенные препятствия. Главными из них были отрожья «Долины Чора», заросшие кустарником.

–  Николай Васильевич, - позвал главнокомандующий Репнина, - прошу обратить на это место особое внимание. Скорее всего, вашему корпусу придётся наступать по этой местности. Впрочем, окончательное решение примем на военном совете, а пока изучайте.

–  Слушаюсь, ваше сиятельство!

Военачальники вернулись в расположение своих войск уже в сумерках. Всюду пылали костры. Солдаты только что поужинали и теперь, сидя у костров, развлекали себя разными байками. Настроение у всех было хорошее, и в этом виделся добрый знак. Когда солдат весел, значит до удачи ему недалеко.

–  Полчаса на то, чтобы отдохнуть, а потом все ко мне на военный совет, - объявил Румянцев генералам. Спрыгнув с коня, он бросил поводья подбежавшему стремянному и быстрым шагом направился в главную штабную палатку.

2

Генералы ожидали, что военный совет начнётся с обсуждения плана нападения на турецкий лагерь, но главнокомандующий неожиданно потребовал от них устных докладов о состоянии войск: много ли в батальонах больных и скоро ли они смогут вернуться в строй, дошли ли до места обозы с боеприпасами и фуражом? Отчёты в основном были краткими, укладывались в одну-две минуты. Дольше других говорил генерал-квартирмейстер Боур, в распоряжении которого всё ещё оставались 12 эскадронов, назначенных ему из кавалерийских полков, и два егерских батальона. Барон отметил, что длительный марш под непрекращающимися дождями привёл как людей, так и лошадей в изнурение и в связи с этим было бы неплохо перед баталией дать им хотя бы два дня отдыха.

– Это невозможно, - не согласился с ним Репнин.
– Турки уже знают о нашем появлении, и любая оттяжка времени им будет только на руку.

В ответ на замечание командира корпуса Боур только пожал плечами: мол, я высказал своё личное мнение, а какое будет принято решение - дело главнокомандующего.

Румянцев выступил последним. Говорил он спокойно, уверенно. Касаясь выступления барона Боура, сказал:

–  Нельзя согласиться с нашим уважаемым генерал- квартирмейстером. Понимаю, люди устали, кони изнурены, для восстановления сил нужен отдых. Но к сожалению, мы не имеем для этого времени. По полученным сведениям, через Дунай переправляется, если ещё не переправилась, 100-тысячная неприятельская армия под водительством самого верховного визиря. Прежде чем встретиться с визирем, мы должны разбить турецкие войска, что сейчас стоят лагерем недалеко отсюда. Не сделав этого, выиграть генеральную баталию против визиря мы не сможем.

–  А много в урочище вражеских войск?
– послышался вопрос.

–  По моим сведениям, 72 тысячи человек, в том числе 22 тысячи турок и 50 тысяч татар. Как можете подсчитать сами, наши силы уступают им почти в два раза. Но это не должно нас пугать. У нас более сильная артиллерия, что ставит их превосходство под сомнение. Кстати, князь Репнин с турецким корпусом уже имел дело, и ничего - выстоял, заставил турок показать спины, хотя те имели на первых порах численный перевес.

Ответив ещё на два-три вопроса, Румянцев приступил к изложению диспозиции, которую начал вынашивать с момента выезда на рекогносцировку местности. Он считал целесообразным повести наступление на неприятельский лагерь четырьмя группами войск. Первую группу - главные силы - Румянцев оставлял за собой, остальные три назначил под начало генерал-поручика князя Репнина, генерал-квартирмейстера барона Боура и генерал-майора Потёмкина. Корпус Боура, наступая с фронта, должен был отвлечь противника от главного направления удара видимостью приготовления к началу массированной атаки, а после того, как поведут наступление главные силы армии, присоединиться к ним. Что до Репнина, то в его задачу входило незаметно приблизиться к правому флангу неприятельского лагеря и атаковать его на стыке оврага «Долина Чора» и ручья Калмацуй. Потёмкин имел задание переправиться со своим корпусом через Прут в шести вёрстах ниже «Рябой Могилы», сделав обходной манёвр, выйти в тыл вражеских позиций и ударить по ним со стороны «Долины Чора». Таким образом создавалась видимость окружения всего лагеря, что могло вызвать панику среди турок и татар.

На подготовку к баталии отводился только один день. За это время солдаты должны были хорошенько отоспаться и отдохнуть.

С заседания военного совета Репнин возвращался несколько взволнованным. Уж такова человеческая натура: не может человек оставаться равнодушным, когда впереди видится в мыслях нечто особенное, чрезвычайно важное, от которого зависит твоя судьба и судьба твоих соратников... Хотя Репнин и был уверен, что в предстоящей баталии верх возьмёт русская армия, но... Победы ещё .никому не давались даром. Будет жестокое сражение, а где сражение, там и убитые, и раненые. И одному Богу известно, кого вражеская пуля минует, а кого может и не миновать...