Фельдмаршал Репнин

Если при встречах Панин чаще всего обращался к нему на «ты», то Репнин неизменно говорил ему «вы», хотя и доводился ему по жене родственником. Он был моложе графа на шестнадцать лет, и одно это заставляло относиться к нему с особым почтением.

–  Пожалуй, ты прав, - сказал Панин, оглядев гостя на сей раз более внимательно.
– У тебя действительно усталый вид. Садись и рассказывай.

–  А что рассказывать? Война - не увеселительные прогулки.

–  В отпуск приехал?

–  Да. Кстати, я заехал к вам как раз по этому поводу.

–  По поводу отпуска?

–  Когда писал рапорт об отпуске, не думал, что мои недуги могут так сильно обостриться. Думал, до начала новой кампании всё пройдёт и смогу снова вернуться в армию. Но теперь чувствую, болезнь может затянуться, придётся ехать лечиться на целебные воды в Пруссии.

–  А тебя от такой поездки что-то удерживает?

–  Мне нужен дополнительный отпуск, и я надеюсь, что вы в этом поможете.

–  Каким образом?

–  Замолвите за меня слово перед государыней.

На губах первого министра появилась осуждающая усмешка:

–  Государыня заниматься этим не станет. У неё есть более важные заботы. В Москве чума, и все усилия двора направлены на то, чтобы побыстрее погасить эту болезнь.

–  Я понимаю, - разочарованно выдохнул Репнин, - и всё же мне надобно что-то предпринять.

–  Сколько дней необходимо прибавить к отпуску?

–  Дней? Мне нужен целый год.

–  А поменьше нельзя?

–  На водах лечатся обычно в летние дни, а сие означает, что я могу поехать туда только летом будущего года. Зиму проведу в Петербурге, лето в Пруссии - вот и получается год.

–  Такого продолжительного отпуска тебе, конечно, никто не даст. Единственное, что можно сделать в твоём положении, - уйти на год в увольнение.

–  Какая разница?

–  Разница большая. В случае увольнения не будешь получать от казны жалования.

–  Я готов с этим согласиться.

Панин подумал немного:

–  Завтра я должен встретиться с вице-президентом военной коллегии графом Чернышёвым. Постараюсь поговорить с ним о твоём деле. Тебе же следует зайти к нему несколько позднее. Думаю, будет лучше это сделать в начале будущей недели. К тому времени вопрос может уже решиться.

Репнин тепло поблагодарил за обещанное содействие.

–  Не стоит благодарности, - сказал на это Панин.
– Я не забываю о наших родственных связях и считаю, что мы должны помогать друг другу.

–  По случаю своего ухода в отпуск я решил устроить маленькое застолье. Мы с Натальей Александровной будем рады, если вы согласитесь принять в нём участие.

–  Я не любитель людных застолий, и ты об этом хорошо знаешь.

–  Не беспокойтесь, я не намерен собирать весь город. Кроме вас будут только Куракины.

–  Хорошо, постараюсь приехать, - пообещал граф...

Первый министр сделал всё так, как и обещал. Когда спустя несколько дней Репнин прибыл в военную коллегию, на столе у вице-президента коллегии графа Чернышёва уже лежал подписанный указ об его увольнении на год в связи с необходимостью длительного лечения на водах. Указ был подписан 17-м числом сентября месяца.

–  Графу Румянцеву указ уже послан, - сообщил вице-президент.
– Так что скоро получите от него ордер и можете считать себя свободным.

Репнин не стал задерживаться в военной коллегии, а сразу поехал домой порадовать жену. Он чувствовал себя так, словно избавился от тяжёлой ноши. Отныне он мог ни о чём более не думать, как только о благополучии семьи да о восстановлении собственного здоровья. Правда, на его руках ещё нет ордера главнокомандующего армией, но за этим дело не станет. Он был уверен, Румянцев отнесётся к его судьбе с пониманием.

Вопреки ожиданиям, супруга Наталья Александровна не очень обрадовалась решению военной коллегии. Она почти не жила вместе с мужем - всё одна да одна, а тут снова надо разлучаться. Впрочем, её угнетало не только это; в последнее время ей стали настойчиво напоминать о себе многочисленные кредиторы, услугами которых она пользовалась в отсутствие мужа. Хотя и старалась на всём экономить, но денег всё равно уходило много. Росли дети, а вместе с этим росли и расходы, связанные с их воспитанием и обучением. Кроме гувернантки, приходилось содержать двух учителей. А ведь на всё это нужны деньги. Очень она надеялась на жалованье, которое должен был получить муж за свою службу. Но он приехал из армии совершенно пустым. А теперь вообще целый год без денег. Как прожить это время? А на что жить и лечиться за границей ему самому? Голова идёт кругом от таких вопросов.

–  Ничего, как-нибудь обойдёмся, - утешил её Репнин.
– Деньги я раздобуду, обязательно раздобуду.

Вечером по пути со службы заехал граф Панин. Узнав, чем озабочены хозяева дома, сочувственно развёл руками:

–  Трудно что-либо посоветовать. Можно взять ссуду под залог деревень.

–  Но деревни наши, за исключением Воронцова, уже заложены, - отвечал Репнин.
– Кстати, в будущем году кончается срок выплаты долгов. Ежели к концу года не выплачу долги, могу лишиться деревень и полностью разориться.

–  Будем надеяться, что до этого не дойдёт, - сказал Панин.

–  Может быть, посоветуете что-нибудь?
– обратилась к нему Наталья Александровна.

–  Много у вас кредиторов?

–  Мелким давно счёт потеряли, - сказал Репнин.

–  В таком случае ничего другого не остаётся, как найти одного богатого кредитора, занять у него под поручительство важной и состоятельной особы большую сумму и рассчитаться со старыми кредиторами, в том числе с теми, у которых брали деньги под залог деревень.

–  Не вижу тут никакой выгоды, - заметила Наталья Александровна.

–  Первое - вы сможете таким образом сохранить за собой заложенные деревни. Вторая выгода - вместо многих мелких и средних кредиторов будете иметь только одного, а с одним человеком договариваться гораздо проще, чем с большой толпой.

–  Но такого кредитора надо ещё найти. Богатых людей в Петербурге совсем не стало. Когда бываешь в гостях, только и слышишь жалобы на безденежье.

–  Довольно об этом, - решил остановить разговор Репнин.
– Деньги - моя забота, и я найду способ их раздобыть. Пойдёмте лучше чаю попьём.