Фельдмаршал Репнин

Упоминание имени Потёмкина не вызвало оживления. Было похоже на то, что многие командиры ещё не определились в оценке ситуации, сложившейся после объединения армий и назначения главнокомандующим светлейшего князя. Только некоторые открыто сожалели, что при выборе главнокомандующего объединённой армии Петербург не отдал предпочтение графу Румянцеву. С Румянцевым армия чувствовала бы себя гораздо увереннее: он знал, как воевать, за всю свою жизнь не проиграл ещё ни одного сражения.

–  Фельдмаршал уехал, даже не попрощавшись с боевыми товарищами, - промолвил кто-то из сидевших во втором ряду.

–  Он был расстроен, и ему было не до нас.

–  Надо бы ему письмо написать, выразить сочувствие...

–  Куда письмо, в Петербург?

–  Куда же ещё? Наверное, уже доехал.

–  А с чего вы взяли, что фельдмаршал в Петербург отправился?
– вступил в разговор граф Салтыков.
– Он никуда не уезжал, он живёт в семи вёрстах отсюда, в известном вам молдавском селении.

–  У той самой?

Салтыков не ответил, но многие генералы и без того догадались, о чём идёт речь. Ещё в прошлую турецкую войну Румянцев познакомился с одной богатой вдовой, в доме которой некоторое время квартировал со своим штабом. Связь с этой красивой и сравнительно молодой молдаванкой он возобновил и в эту кампанию, как только армия оказалась неподалёку от знакомого селения. Поговаривали, что граф раза два или три оставался у неё ночевать.

–  Вы это серьёзно сказали, что граф живёт в молдавской деревне?
– обратился к Салтыкову Репнин.

–  Совершенно серьёзно. Я только вчера виделся с ним.

–  Ну и как он?

–  Чувствует себя усталым, желает отдохнуть в уединении.

В палатке возбуждённо задвигались, стали перешёптываться. Репнин призвал всех соблюдать тишину и, когда порядок был восстановлен, снова обратился к Салтыкову:

–  Я обеспокоен тем, что услышал от вас. Граф Румянцев живёт рядом в глухой молдавской деревушке, и мы об этом ничего не знаем... К счастью, не знают, наверное, и турки, а то могло случиться несчастье. Ведь они могли его попросту выкрасть. Необходимо немедленно что-то предпринять.

–  Что именно?

–  Прежде всего прикрыть подступы к селению пехотным полком и двумя-тремя эскадронами кавалерии. И займётесь этим вы, Иван Петрович.

–  Хорошо, - согласился Салтыков.
– Постараюсь это сделать сегодня же.

–  Остальное беру на себя. Постараюсь встретиться с фельдмаршалом и уговорить его покинуть опасное место.

...Репнин отправился в молдавское селение на следующий день, сразу же после завтрака. Он нашёл фельдмаршала читавшим какую-то книгу на зелёной лужайке у побелённого глинобитного дома. Денщик чинил садовую изгородь.

Увидев нежданного гостя, Румянцев поднялся и, поздоровавшись, подвёл его к стоявшей у стены скамейке, где можно было спокойно поговорить.

–  Что заставило явиться ко мне? Новый ордер Потёмкина?

–  Потёмкин, наверное, думает, что вы уже в Петербурге или подъезжаете туда. Кстати, до вчерашнего дня я тоже так думал, пока вас не выдал граф Салтыков.

–  Да, он был у меня, ну и что?

–  Признаться, меня встревожило его сообщение. Уединиться в такой глухомани!.. Да вас тут же турки могли заполонить.

–  Кому я нужен? Своим стал не нужен, а туркам и подавно, - добавил фельдмаршал с горькой иронией.

–  Пётр Александрович, сами знаете, что дело обстоит далеко не так. Дело не только в том, что в случае вашего пленения Россия могла бы потерять своего главного полководца. Сие событие могло бы возбудить в неприятеле такую уверенность в победе, что он постарался бы немедленно перехватить военную инициативу.

–  Никогда не думал, князь, что вы склонны к преувеличениям. В жизни получается куда проще, чем вы говорите.

Румянцев пригласил гостя в дом. Внутри он показался более просторным, чем при первом взгляде со стороны. Большую часть помещения занимала горница, где кроме стола и табуреток стояла деревянная кровать, как потом выяснилось, принадлежавшая самому Румянцеву.

Пока Репнин осматривал помещение, Румянцев поставил на стол кувшин виноградного вина вместе с двумя оловянными кружками.

–  Вино не хуже французского, - заметил он.
– Попробуйте и убедитесь сами.

–  А где ваша хозяйка?
– поинтересовался Репнин.
– Надеюсь, представите?

–  К сожалению, не смогу. Хозяйка на винограднике и пробудет там до вечера.
– Румянцев выпил немного вина и спросил, встретились ли какие-либо трудности при вступлении в должность командира особого корпуса.

–  Всё обошлось хорошо, - ответил на это Репнин.
– Вчера провёл военный совет. Обсуждали план действий. Много говорили о вас.

–  Осуждали моё поведение?

–  Генералы сожалели, что вы оставили армию, не простившись с соратниками. Высказывались опасения, что в связи с вашим уходом турки попытаются изменить ход военных событий в свою пользу.

–  Кто так говорил?

–  Были такие. Кутузов, например.

–  Возможно, он прав, - насупясь, промолвил Румянцев и продолжал: - Советую получше присмотреться к этому генералу. И к Суворову тоже. Думается, их ждёт славное будущее.

После того как поговорили о делах, Репнин снова перешёл к разговору о неудобствах проживания фельдмаршала в глухой деревушке, об опасностях, которые здесь его подстерегают, и посоветовал переехать в Яссы, если не желает возвращаться в Петербург.

–  Но в Яссах я не найду такого покоя, как здесь, - возразил Румянцев.
– Это же город, а где город, там и шум.

–  Яссы - городок тихий, уютный - вы сами об этом знаете. Там вам будет удобнее. Да и мы за вас будем спокойны.

–  Не люблю, когда меня уговаривают, как ребёнка. Ладно, - подумав, решил фельдмаршал, - пожалуй, действительно перееду. Только прошу помочь подыскать сносную квартиру.

–  В Яссах у вас будет отдельный дом с охраной и прислугой. Мы позаботимся об этом.

Румянцев переехал в Яссы несколько дней спустя. Он нашёл здесь всё, что ему было обещано. Не сбылось только в отношении тишины и покоя. Недели через две после его новоселья в Яссы переехал со своим штабом князь Потёмкин, и утопавшие в сонной зелени улочки города сразу же утратили покой. Князь приехал в отличном настроении. Ему хотелось веселиться, хотелось музыки, хотелось общества прекрасных дам, и началось то, чего Румянцев больше всего боялся, - безрассудное времяпрепровождение. В дворянском собрании бал следовал за балом. А военный оркестр гремел так сильно, что Румянцеву приходилось плотно закрывать окна в надежде хотя на немного приглушить долетавшие до его дома «увеселительные» звуки. Окажись в это время Репнин рядом, от фельдмаршала ему крепко попало бы: чтобы впредь не обещал того, чего не в состоянии сделать. Но Репнин в это время находился далеко от Ясс: он вёл вверенный ему корпус к низовью Дуная, куда турки спешно стягивали силы для похода на север.