Фельдмаршал Репнин

–  Возможно, мне не следовало рассказывать вам об этом, - говорил Безбородко, - но я полагаюсь на вашу порядочность и надеюсь, что разговор этот останется между нами в глубокой тайне.

Репнин промолчал.

–  Хотите послушать моего совета?
– продолжал Безбородко.
– Ежели хотите, чтобы вас не обошли чином генерал-фельдмаршала, которого вы заслужили, постарайтесь держаться подальше от наследника престола.

Репнин почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он ждал, что первый министр заговорит сейчас об аресте Новикова, масонской ложе и наметившейся в ней партии в поддержку прав Павла на российский трон и о подозрениях в участии или сочувствии этой партии его, князя Репнина. Однако Безбородко ничего этого не сказал.

–  Вам известно, для чего я понадобился государыне?
– спросил Репнин.

Безбородко пожал плечами:

–  А что вы сами можете об этом думать?

–  Не по делам ли, связанным с событиями во Франции?

Безбородко тяжело вздохнул:

–  Сейчас весь мир живёт этими событиями. Но есть у нас более конкретная препона. Я имею в виду положение в Польше.

–  Там что-нибудь случилось?

–  Вы, наверное, уже знаете о принятии польским сеймом новой конституции. В последнее время в связи с событиями во Франции положение в этой стране обострилось и угрожает интересам Российской империи.

–  Снова конфедераты?

–  Они сумели захватить реальную власть в стране: разжигают антирусские настроения, создают новые вооружённые отряды, открыто выступают против присутствия на территории королевства наших войск.

–  Они это делали и раньше.

–  Но не так вызывающе, как сейчас.

–  И что думает об этом сама императрица?

–  Действиям конфедератов решено противопоставить жёсткую позицию. Нами уже достигнута договорённость с прусским королём об отторжении части польской территории в пользу соседних с нею государств. По этой договорённости мы должны получить Волынь и Подолию, а также земли, некогда принадлежавшие белорусам, вместе с Минском.

–  А что получит Пруссия?

Уловив в словах собеседника нотки неодобрения, Безбородко насторожился:

–  Пруссия, конечно, тоже что-то получит. А вас это беспокоит?

Репнин оставил его вопрос без ответа. После минутного молчания он заговорил:

–  С некоторых пор меня всё чаще стали посещать мысли, что мы в Польше проводили неправильную политику, совершали одну ошибку за другой, в том числе и я как проводник этой политики. Всё-таки во взаимоотношениях с Польшей нам следовало исходить из той посылки, что русские и поляки есть народы одного корня. В отношениях с этой страной нам следовало бы искать такие нити, которые смогли бы связать нас в нерасторжимый союз на вечные времена.

–  А мы что делаем?

–  А мы мало-помалу урезаем эту страну, и выгоды от этого получают прежде всего Пруссия и Австрия. Так можно дойти до того, что Польского королевства вообще не будет на карте Европы.

–  Виноваты в том будут сами поляки. Поляки слишком горды и заносчивы. Я лично не буду плакать оттого, что однажды Пруссия окажется пограничной с нами страной. Во время русско-турецкой войны Пруссия делом доказала, что может быть верной и хорошей союзницей.

Разговор угрожал перерасти в спор, и чтобы не допустить этого и разрядить обстановку, Репнин попросил приказать дежурному лакею принести чаю.

–  Может быть, лёгкого вина?
– предложил Безбородко.

–  Можно и вина.

За вином о Польше более не говорили. Безбородко рассказывал о том, как в Яссах был заключён с турками мирный трактат на основе предварительных условий договора, которые в своё время были подписаны ещё Репниным. Потом договорились о времени, когда будет удобно попросить приёма у государыни.

3

На приём к императрице Репнин и Безбородко, как и намечали, пошли вместе. Перед этим первый министр успел сообщить её величеству о приезде Репнина, поэтому ждать в приёмной им долго не пришлось.

Екатерина Алексеевна находилась в кабинете одна. Она была явно чем-то озабочена и даже забыла подать руку для поцелуя, что делала обычно всегда.

–  Хорошо ли отдохнули, князь?
– спросила она Репнина так, что он сразу понял: ей было известно всё о его пребывании в Воронцове.

–  Да, ваше величество, я чувствую себя гораздо лучше.

–  Я забыла поздравить вас с победой в Мачинском сражении и награждении вас орденом Святого Георгия. Поздравляю!

–  Благодарю, ваше величество!

–  Впереди нас ожидает праздник по случаю заключения мира с Турцией, так что вы можете надеяться на новые милости.

–  Спасибо, ваше величество!
– ещё раз поблагодарил Репнин.

Императрица оставила его, наконец, в покое, переключив своё внимание на Безбородко. Их разговор оказался продолжительным, связанным с положением в Польше и состоянием находившихся там российских войск под общим командованием генерал-аншефа Кречетникова. Репнин почти не улавливал смысла доносившихся до него слов. Он был обескуражен холодностью императрицы. С такой официальностью в выражениях она не разговаривала с ним ещё ни разу. Вспомнилась последняя встреча перед тем, как ему отправиться на войну в потёмкинскую армию. Тогда она была иной, искренней, желавшей его дружбы. А сейчас что ни слово, то лёд, хотя по смыслу слова должны были вроде бы его радовать. Её отношение к нему изменилось, она уже не видела в нём человека, которому можно доверять. И это открытие ввергло Репнина в глубокое уныние.

Вдруг, прервав разговор с Безбородко, императрица снова обратилась к Репнину:

–  Вы готовы, князь, снова приступить к работе?

–  Готов, ваше величество.

–  Мы подумали и решили назначить вас генерал-губернатором Рижским и Ревельским. Мы считаем, что вы достойны такого назначения.

–  Спасибо, ваше величество.

–  Хорони?.. Вы, граф, и вы, князь, можете быть свободны.

Зимний дворец Репнин и Безбородко покинули вместе.

–  У вас такой вид, словно вы недовольны новым назначением, - сказал Безбородко своему спутнику, желая вызвать его на откровенный разговор.

–  А как бы вы чувствовали себя на моём месте?
– ответил Репнин.
– Жить где-то на окраине империи... Мне трудно воспринимать это иначе, как ссылку... Пусть почётная, но всё же ссылка.

–  Не надо преувеличивать, князь. У вас всё ещё впереди. Когда вы намерены выехать в Ригу?

–  Сначала надо съездить за семьёй в Воронцово, а там как сложится.

В этот момент сзади послышались предупреждающие крики, они посторонились, и мимо них промчался роскошный экипаж, сопровождаемый небольшим конным отрядом.

–  А ведь это экипаж графа Салтыкова, - заметил Безбородко.
– Ивана Петровича, нового президента военной коллегии. Вот кому повезло, не то что вам, - добавил он, словно желая уколоть своего спутника.

–  Странно... Как приехал сюда, ни разу о нём не вспомнил, а были когда-то друзьями, - промолвил Репнин.

Из действующей армии Салтыкова отозвали в Петербург ещё до Мачинского сражения. Тогда его отбытие никто не связал с уготованной ему карьерой. В армии хорошо знали, как немилостиво обошлась императрица с его ныне покойным родителем, знаменитым фельдмаршалом Петром Салтыковым, победителем прусского короля. В бытность фельдмаршала генерал-губернатором Москвы государыня увидела в одном из его поступков «неугодное действо», в результате чего он попал в великую опалу. Фельдмаршал умер в полном забвении, и многим почему-то казалось, что его сына тоже ждёт незавидная судьба. Но получилось иначе. То ли государыня осознала допущенную ею несправедливость в отношении к великому полководцу и решила загладить вину особым вниманием к его сыну, то ли в дело вмешался фаворит императрицы Зубов, связанный с фамилией Салтыковых крепкими узами, только в карьере графа Ивана Петровича неожиданно произошёл взлёт: из офицеров средней величины он сразу сделался обладателем главного военного чина.