Феникс сапиенс

27 февраля. Здесь все в порядке, а в мире все хуже.

Рассказ Игоря придется выдавать порциями – управиться с ним за один день невозможно.

Когда Игорь решил возвращаться в свою часть, отрубилось электричество. Уже стемнело, но вдруг снова стало светло: все небо сияло и переливалось. На небе от края до края распростерлось фантастическое полярное сияние, какого Игорь в жизни не видел не только в Питере, но и на Дальнем Севере. Никакой транспорт не вызывался – пропала связь. Игоря выручил велосипед, который он купил год назад, – отличная машина с четырехсотваттным вспомогательным электромотором, крайне полезным на подъемах. Именно на велосипеде он приехал в часть. Догадался захватить с собой ремнабор для велосипеда и все наличные, которые сумел найти дома. Начальник части, придя в себя после однодневного запоя, распорядился завести генераторы (что уже сделали без него) и самоизолироваться: никого не выпускать, посторонних не впускать до прояснения ситуации. Непонятно, получил ли генерал такое распоряжение по радио или сам придумал, но народ в части начал роптать: у многих в Питере остались родители и семьи, их надо спасать из темноты и холода. Этого генерала и так недолюбливали, а тут просто озверели. Генералу донесли про недовольство личного состава, и что он сделал? Заставил солдат и младших офицеров маршировать на плацу для укрепления дисциплины! Похоже, он свихнулся. Марширующие ответили «паровозом» – когда идут в ногу с ударением на каждый четвертый шаг (это выводит из себя всех начальников). Единственная мера против паровоза – гонять людей до одурения, кто первый не выдержит – строй или командир. Не выдержал генерал – начал палить в воздух и скрылся в штабе. Вскоре за воротами раздался шум: там собралась пара тысяч человек, люди умоляли приютить их, хотя бы замерзающих женщин с детьми. Вышел генерал с перекошенным лицом и дал команду караулу приготовить оружие. Народ напирал и снес ворота. Генерал приказал открыть огонь на поражение. И тут полковник Быков, заместитель по инженерной части, во весь голос гаркнул: «Отставить!» Все замерли – и караульные, и люди, прорвавшиеся сквозь ворота, и генерал. Через несколько секунд генерал достал пистолет и с криком «Кто здесь командует?!» направил его на Быкова. Раздался выстрел – и генерал рухнул. Уже потом выяснили, что стрелял начальник мехколонны майор Магаев. Оцепенение продолжалось недолго. Полковник Быков распорядился пропустить вперед женщин с детьми и проводить их в столовую. Потом стали сортировать остальных: слабых – в столовую, крепких – в спортзал, средних и семейных – в клуб.

28 февраля. Немного о хорошем, которое нет-нет – и проглянет в общем кошмаре. Наши дети, кажется, нашли себе пару. Катька не на шутку соблазнила Криса. Такой вариант при ее характере, по-моему, верх удачи, даже несмотря на ее великолепную внешность. И подруга Игоря мне очень нравится – веселая, даже сейчас умудряется поделиться оптимизмом, и по-своему симпатичная – легкая и долговязая. Неплохая находка по дороге.

Излагаю рассказ Игоря дальше. Полковник Быков распорядился забрать из Питера всех замерзающих членов семей военнослужащих части. Иначе, дескать, тут будет не воинская часть, а истерический дурдом. Для эвакуации семей организовали экспедицию колонны гусеничных «коробочек» в город – они легко объехали заторы, а кое-где смогли их расчистить. Понадобился второй рейс, спасли две с лишним сотни семей служащих части. Беженцы из Питера шли и шли – приходили по тысяче человек в день. Для них разбили палаточный лагерь на десять тысяч человек. Решили реквизировать складские помещения близлежащей промзоны и прокинуть туда сеть – там можно разместить еще десяток тысяч. Стратегических запасов продовольствия хватало на двадцать тысяч человек до сентября. Через шесть дней после начала чрезвычайной ситуации Быков распорядился отпустить всех желающих к своим далеким семьям – добираться на свой страх и риск. Игорю выдали сухие пайки на двадцать дней, мини-палатку, горелку с баллончиками, автомат с боезапасом, спальник и рулонную солнечную панель на два квадрата.

2 марта. У нас все в порядке, чего не скажешь о соседних странах.

Игорь, выехав рано утром 22 января из части, в первый день одолел двести километров по трассе Москва – Петербург. Аккумулятор еще не сел, и моторчик сильно помог. Он сразу отказался рассказывать многое из того, что видел по дороге, дескать, расскажу, что считаю нужным, а больше не спрашивайте. Про мертвецов в машинах и по обочинам упомянул вскользь. Много народа шло из Питера пешком с тележками, тачками – искали хоть какую крышу над головой, лишь бы с печкой. Пару раз Игорю пришлось стрелять в воздух, подробности рассказывать не стал, только махнул рукой. На пятый день доехал до Московской кольцевой – над столицей стояло зарево, явно не от электрического освещения. Кольцевая была так забита, завалена, что на ее преодоление ушел целый день – иногда приходилось вылезать далеко за ограждение. Наконец к середине ночи 28 января Игорь выбрался на Ростовскую трассу и заночевал на строительном складе.

3 марта. На севере страны разбивают лагеря для двух миллионов беженцев – приближается большая медленная волна – пешие с повозками, сделанными из разнообразных транспортных средств. Она еще далеко – на западе и востоке Турции, но достигнет и нас. Люди ищут спасения на благословенном юге, где отдыхали в отпусках, где еще есть электричество. Счастливчики вроде Игоря на колесах с электрической тягой и солнечными панелями уже здесь, но их немного. Несколько десятков тысяч доплыли на чем попало морем из Южной Европы. А сколько этих медленных? Ходят слухи, что их гораздо, гораздо больше двух миллионов. Дай бог, часть осядет на южном побережье Турции. Почти нет сведений о Южной Азии. По слухам, там началась какая-то эпидемия. Так и питаемся слухами.

По словам Игоря, после Москвы дело пошло веселей. Поток беженцев уже ослаб, выглянуло солнце, стало можно чуть подзаряжать батарею. Похолодало, но не сильно, примерно до минус десяти. Сильно повезло, что во второй половине января выпало совсем мало снега. На Ростовской трассе через все заторы были пробиты проезды – видимо, тоже постаралась бригада военных. Действительно, под Новомосковском слева от трассы раскинулся освещенный палаточный лагерь с беженцами и воинская часть с урчащими генераторами. Видимо, и здесь нашелся свой полковник Быков; жаль, что таких полковников катастрофически не хватает на огромную страну. Интересно, а некий майор Магаев у них тоже сыграл свою роль или обошлось? Еще один живой островок, на сей раз штатский, попался Игорю на объездной Воронежа: лагерь, собранный на берегу водохранилища из складских стройматериалов – длинные ряды бытовок, наскоро сколоченных домиков из пиломатериалов и разносортного утеплителя, даже уличное освещение из садовых солнечных фонарей. Игоря уговаривали остаться с ними в качестве охраны, обещали дать жилье и хорошо кормить.

К 5 февраля Игорь доехал до Ростова, где было уже теплей – заметно выше нуля. Западный ветер со стороны города принес трупный запах. То же самое Игорь почувствовал на объездной Краснодара. А днем 9 февраля старший лейтенант Игорь Смирнов выехал на берег Черного моря, где текла относительно нормальная, хотя и не электрифицированная жизнь. Там даже теплилась торговля, причем за любую валюту, – можно купить еду, инструменты, выпивку.

5 марта. Получили от военных двадцать автоматов для членов общины, пять гранатометов и вдобавок двоих прикомандированных рядовых. Председателем совета обороны назначили Игоря. Рано или поздно столкнемся с мародерами. Они движутся впереди медленной волны беженцев, громят магазины и склады, захватывают дома, рушат все, что удалось создать и наладить за последние полтора месяца. Кое-где они встречают вооруженный отпор, но чаще покорность. Откуда столько мародеров? Еще два месяца назад все были законопослушными, соблюдали предписания, каждый знал свое место, был винтиком в хорошо отлаженной машине. А может, все дело как раз в том, что всюду винтики? Винтики-начальники, винтики-подчиненные, винтики-акционеры. Может быть, когда машина ломается, как раз из винтиков легко получаются мародеры. И еще жертвы. Легкие жертвы или мародеры. А защитники и созидатели – ну никак! Они получаются из хозяев, точнее, из людей с душой хозяина, даже если судьба сделала его винтиком. Наверное, полковник Быков тоже был хозяином на кусочке земли: большая семья, дом, участок, собаки. А может быть, и не имел он ничего подобного, но хотя бы мечтал о своем кусочке мира, обустраивал его в мыслях. И майор Магаев, спасший его, тоже не был винтиком – последние не способны хладнокровно принимать мгновенные решения на роковых развилках судьбы. Маша с Катькой добавляют, что еще многое зависит от культуры: если бы она не выродилась, не ушла в подполье, глядишь, и винтики остались бы людьми, и вообще все бы пошло по-другому.

Продолжу рассказ Игоря. Преодолевая город Поти по набережной, он не смог равнодушно проехать мимо девушки, сидевшей на парапете рядом со своим скутером. Она явно была в отчаянии: железный друг помер. Игорь спросил, в чем дело, и вызвался помочь: оказывается, аккумулятор сел, при этом вышла из строя солнечная панель, и девушка не могла зарядить скутер и добраться до дома. Поломка была не столь серьезной: нарушена пара контактов, но для починки требовался маленький паяльник на 35 вольт. За полчаса нашелся добрый человек с нужным паяльником, панель была восстановлена, и аккумулятор поставлен на зарядку – солнце еще стояло высоко. Девушку звали Елена, она предпочитала называться Аленой. Она почти без акцента говорила по-русски, поскольку отучилась в МГУ на истфаке. Дома ее никто не ждал: с мужем она развелась год назад, а родители уехали в Америку. Игорь изложил ключевой момент буквально так: «Я позвал ее с собой, она согласилась». Заехали к Алене за немногочисленными пожитками, обменяли велосипед на десять банок мясных консервов и двинулись на навьюченном скутере на юг. Трех киловатт и регулярной подзарядки двумя солнечными панелями хватило, чтобы добраться через Турцию, Сирию и Ливан до Израиля. Рассказ про этот отрезок пути лучше предать со слов Алены. Но не сегодня.

10 марта. Друг за другом появляются и выходят в эфир коротковолновые радиостанции – огоньки в кромешной тьме. Как и из чего их умудрились собрать умельцы, где откопали этот антиквариат? Их уже больше десятка: две в Северной Америке, одна в Южной, одна в Англии, три в континентальной Европе, две в Китае, одна в Японии, одна в Австралии. Ну и, конечно, у нас в Израиле – так мы узнали об остальных. Местное телевидение пересказывает сообщения радистов, иногда включает их в прямой эфир. Везде примерно одинаковая картина: ужас и надежда. Ужас – в крупных городах и в массивах коттеджей и дач. В городах – разлагающиеся трупы, нечистоты, инфекции. В дачно-коттеджных массивах – война. Война за жилье, за землю, за припасы. Надежда – в воинских частях и в небольших новых поселениях на отшибе. Первые не по зубам мародерам, хорошо организованы и обеспечены, вторые – неплохо изолированы и от мародеров, и от инфекций, к тому же собрали деятельных людей, способных за себя постоять. Передают, что в урбанистических регионах энергетика и промышленность окончательно мертвы – ни отремонтировать, ни перезапустить – поздно и некому. Только построить заново, что тоже некому.

Теперь передам рассказ Алены о том, как они добирались последние тысячу восемьсот километров, она менее скупа на слова, чем Игорь. Перегруженный ослик покрывал километров по триста в день, на что уходило около девяти часов езды и восьми часов зарядки с двух рулонных батарей. Ехали вечером, немного ночью и ранним утром. Глубокой ночью забирались в укромное место подальше от дороги, спали, забравшись в один спальник – головой к входу, автомат под рукой Игоря. Днем разворачивали солнечные батареи, ставили аккумулятор на зарядку, досыпали, наслаждались пригревающим солнцем и друг другом. По словам Алены, это были самые счастливые дни в ее жизни – счастье возможно в любой обстановке, даже если вокруг рушится мир. Впрочем, как утверждала Алена, не так уж он и рушился вокруг – за исключением Эрзурума, единственного крупного города на пути через Турцию, люди жили нормальной сельской жизнью, даже с кое-каким электричеством: где-то работали ветряки, где-то блестели солнечные панели. В горах Турции стояла зима, но уже с уклоном в весну – высокое яркое солнце, большие проталины, а южные склоны оттаяли целиком и дышали теплом. В долинах уже пробилась зеленая трава, на ней паслись овцы. Ничто не напоминало о катастрофе. Турция казалась относительно спокойной, хотя Игорь избегал туннелей, предпочитая объезжать их верховым серпантином. А в остальном хватало демонстративно выставленного автомата. В Сирии пришлось пару раз пальнуть из него. Отчасти поэтому дальше поехали ливанским берегом, хотя это дальше. Зато купались в освежающем море и порой ели нормальную еду за остатки разнообразных денег из карманов Игоря. На поиски дома Криса ушло полдня – адреса у Игоря не было (кто же знал?!), зато была цепкая память, сохранившая несколько ориентиров и видов.

* * *

– Я устала, – сказала Кола. – На этом пока заканчивается мой перевод, а устно переводить прямо с оригинала – тяжело. Давайте продолжим через пару дней, я отосплюсь и переведу еще фрагмент.

– Как впечатления? – спросил Сэнк. – Если не знать, чем кончилось дело, то из прочитанного не возникает ощущения полного охряста. Да, катастрофа, бедствие, миллионы, может быть миллиард смертей. Но не тотальное светопреставление. Ведь люди даже связь наладили, откатив по технологии пару-тройку веков назад. Почему они потом откатили в каменный век? Ведь остались бастионы – военные части и новые поселения. Ведь поселения на отшибе, про которые говорили радисты, – они и есть новые поселения – правда, Алека?

– Видимо, они и есть. Так эти бастионы еще долго существовали. Эти самые деятельные люди в них родили детей и прожили до старости. И лишь потом поселения медленно угасли.

– Вас удивляет, что угасли, или что протянули так долго? – спросила Мана.

– И то, и другое, – ответил Сэнк. – Но больше всего меня удивляет другая вещь, одно странное впечатление. Но об этом потом.

– Пока мы занимались чтением вслух, от Крамба пришли новые марсианские картинки. Смотрите!

Снимки, которые показал Стим со своего компьютера, были гораздо интересней первых картинок «Марсианки-2». И несравненно ярче и четче книжных иллюстраций, доставшихся от прошлой цивилизации. Далекая панорама с горной цепью на горизонте. Песчаные дюны. Каменные плиты, посыпанные мелкими темными шариками. Кратер с мелкими дюнами на дне. И эта красота – на Марсе – за миллионы и миллионы километров пустоты! Когда-нибудь люди снова перестанут восхищаться подобными снимками, возможно, снова станут брюзжать, дескать, сколько можно гробить средств на эту чуждую человеку пустыню?! Но до брюзжания в тот момент было еще далеко. И Кана с гордостью произнесла: