Феникс

Шлеп-нога сосредоточенным взглядом смотрел на Георгия и, стиснув коричневые осколки зубов, тяжело выдыхал воздух через нос. Ни стона, ни крика не выдавила пока что толпа из его груди. "Устоит ли он на своих хилых ногах, когда людская масса перестанет его поддерживать?" - подумал Георгий и протянул руку.

– Держи!
– крикнул он шлеп-ноге, но дотянуться до него не смог, а тот не в силах был пошевелить своими слабыми конечностями.

Толпа напирала, и Георгию понадобилось согнуть в локтях руки и напрячь их так, чтобы людская Сцилла и Харибда совсем не раздавила его. Шутки кончились, резко запахло свежими человеческими экскрементами. Он бросил взгляд на сползшие штаны мужичонки и подумал, что это, наверное, из него, из инвалида, выдавили говно. Георгий брезгливо подался назад, в сторону от запаха, и попал в другой гольфстрим человеческих тел. Он ударился головой обо что-то железное, и тотчас его притиснули к какой-то шершавой стенке, распластали на холодной округлой поверхности. Георгий понял, что это был борт звездолета, точнее, часть конструкции днища, которая достигала почти до земли. Ноги, скользя по траве, ушли под днище. Там спасение. Но пока он туда заберется, из него выдавят все кишки.

– А-а-а!
– закричал он, напрягая руки, ноги и все тело, чтобы отжать себя от стенки, и ему это удалось. Он, откинув голову, лег спиной на чьи-то тела, подтянул ноги повыше к груди и оттолкнулся чудовищным напряжением сил, чувствуя, как опасно напряглись связки спины.
– А! Ходынка, мать твою ети!

Он толчками стал продвигаться вправо, туда, где, казалось, было меньше народа. Кто-то вцепился в его руку и стал выдергивать его из водоворота тел. Еще раз трахнувшись лбом о борт корабля, так что, очевидно, вскочит шишка, Георгий упал на четвереньки. Прополз еще метр, и тут ему вновь помогли, чьи-то цепкие, сильные руки, схватив за подмышки, окончательно вырвали его из толпы.

В мутном поле зрения Георгий увидел, что за руку его держит Владлен, с мокрым от пота лбом, растрепанной шевелюрой и ссадиной на подбородке, медленно наливающейся кровью.

– Как вы, шеф, в порядке?
– заботливо спросил верный его спутник, помогая изрядно помятому Георгию усесться на траву.

У того шумело в голове от удара, но постепенно сознание прояснилось и даже вернулось чувство юмора.

– Эта шишка, - сказал он, поглаживая рукой горячую на ощупь выпуклость на лбу, - может служить весьма веским аргументом в пользу материальности НЛО.

– Боюсь, что скептиков, не верящих в НЛО, теперь уже не осталось, - заметил Владлен.
– Как и времени для дискуссий... Уже пятнадцать минут двенадцатого.

– Черт подери!
– Георгий вскочил на ноги, как ужаленный.
– Скорее, надо узнать у кого-нибудь, который из кораблей летит рейсом 015... до Беты Водолея.

Название звезды Георгий выдавил из себя через силу и с некоторым смущением. Дурацкое чувство, будто ты герой комикса. Непривычно было пока говорить вот так о звездах как о месте прибытия пассажиров, словно речь шла о тривиальном рейсе до Адлера. Очевидно, надо привыкать. Ведь когда-то и авиаперелет в соседний город тоже был делом необычным и удивительным.

Владлен взял на себя труд проверить два дальних корабля, а Георгий должен был узнать о маршруте звездолета, уже успевшего его приласкать.

– Только постарайтесь не лезть в толпу, - посоветовал неожиданный помощник и зашагал по пыльной траве широким мужским шагом в сторону дальних "дирижаблей".

Георгий, с опаской уже ученого человека, обогнул толпу и приблизился к входному люку корабля с другой стороны. Здесь было спокойнее. Какой-то инвалид с деревянным протезом ноги, с бандитской рожей, похожей на Сильвера, сидя на траве, самозабвенно играл на гармонике слезно-возвышенный марш "Прощание славянки". Что он тут делает? Кого провожает? Или надеется получить милостыню? Впрочем, тут-то как раз и должны подать - щедро, от души, на долгую память.

"Славянка" еще больше встревожила душу. Георгий прошел вперед, сколько можно было. Но все равно до врат, ведущих в рай, было далековато. Люк корабля был огромен. При желании, туда могли заехать на "КАМАЗе", тем боле, что широкий язык наклонного трапа позволял это сделать без труда. Да и всю эту толпу можно было в короткое время запихнуть через входной проем, границы которого четко обозначались, сияя голубым мертвенным светом, если бы люди соблюдали хотя бы минимум дисциплинированности. Но, как всегда бывает у русских, собственная бестолковость, невоздержанность и сохранившаяся у нас в генах со времен 1-й гражданской войны боязнь опоздать, потерять место или вообще не попасть на спасительный транспорт (а ведь другого не будет), приводили к тому, что культурные (с виду) люди превращались в стадо баранов, причем, баранов обезумевших, потерявших вожака. Все это предвидели служащие компании "Переселение, Inc.". Поэтому люк и трап были огорожены высокими, сваренными из толстых железных прутьев, решетками. В общих чертах это была П-образная сварная конструкция с воротами. Учитывая особенности национального характера пассажиров, верх также был закрыт решеткой. В распахнутые ворота и ломились пассажиры, словно за спиной у них уже разверзался ад. Прорвавшиеся счастливчики, поправляя остатки одежд, весело улыбаясь - кто прихрамывая, кто бегом, а кто уже спокойным шагом - по решетчатому коридору направлялись к трапу, предъявляли чудом сохранившиеся билеты двум мордоворотам, стоявшим в проеме люка, и, взглянув последний раз на родной пейзаж: небо, солнце, облака - уходили в полутень тамбура, чтобы исчезнуть с глаз долой навсегда.

Георгий подошел к загону с одной из боковых сторон, где было поменьше народу, взялся руками за рифленые прутья сантиметровой толщины и обратился к охраннику, стоявшему в середине загона в ленивой позе надсмотрщика. На нем был надет камуфляжный костюм с зеленовато-коричневыми пятнами, на голове - такой же пятнистый берет, на ногах - ботинки с высокой шнуровкой. Он стоял спиной к Георгию, покачиваясь с пятки на носок, полный уверенности в собственной силе и значимости, похожий на ядовитую гусеницу. К поясу его была пристегнута дубинка.

– Послушай, зема, куда отправляется этот корабль?
– спросил Георгий, пользуясь солдатским жаргонным словечком, в надежде облегчить контакт с милитаристским человеком. Это сработало.

"Зема" лениво повернул голову, окинув по диагонали нехилую фигуру Георгия небрежным взглядом - и отвернулся. Но все же ответил, почти не разжимая губ: "На Водолей". Георгий заволновался. Сунул разгоряченную голову между прутьями, но, остановленный холодным несгибаемым металлом, шарахнулся назад. Его вновь охватил стадный инстинкт. Ему нужно немедленно попасть туда, за решетку! Какое-то чувство сродни обездоленности, несправедливости терзало душу. Почему у всех есть билеты, а у него нет? Жуткий страх опоздать, остаться ни с чем вновь придал ему силы (но не разума), и он опять бросился на проклятые решетки.

– На какое время назначен отлет? Вы не знаете?
– закричал он, снова обращаясь к тому же охраннику.
– Эй, послушайте!..

Но прежнего контакта уже не было. Намек на солдатскую солидарность был затоптан толпой, задавлен ее криками. Рядом с ним к решеткам прилипли люди с такими же безумными глазами. Они тоже что-то кричали, должно быть, тоже очень важное для них, но никто ничего не слышал или не желал слышать.

<