Феноменология зла и метафизика свободы
Шрифт:
Но личность может застревать на частичных совершенствованиях, замыкаться в замкнутых единствах. И тогда сопричастность и энергия заблуждения становятся ловушкой. Человек начинает жить и действовать от имени и во имя. Им начинает двигать «осознанная необходимость», долженствование внешнего надо. И человек оказывается неответственным за происходящее, в том числе и творимое лично им самим. Так надо! И человек невменяем. Он отгораживается от вменяемости и вменения. Его разум тратится на то, чтобы доказать, что рассуждать нечего, раз надо. Надо делать то, что надо. Так создается питательная среда самозванства.
Сопричастность становится представительством, следствием чего является не ответственность мыслей и действий, а обратное. Как писал М. М. Бахтин, в этом случае поступок становится «неоправданно горд» [18] . Сопричастность выплескивается гордыней, единством сопричастности гордости и гордостью сопричастности. Человек начинает сознавать себя винтиком некоей
«Вы претендуете на звание представителей идеи; постарайтесь иметь идеи, это будет лучше», – писал П. Я. Чаадаев. Скрываясь и растворяясь в представительстве, в безликой толпе man человек утрачивает свое главное и высшее качество – ответственность. Тенденция ухода от ответственности – главный мотив любого коллективизма. Истинное сообщество – сообщество ответственных личностей, а не множество обезличенных существ. Коллективизм же требует от человека вместо ответственности – проявления конформизма.
18
Зиммель Г. Понятие и трагедия культуры //Логос. 1911–1912. Кн. 2, 3. С. 2–3.
Чем более стандартизирована личность, чем более она растворяется в своем классе, нации, расе или любом типе (знак Зодиака, темперамент и т. п.), чем более она соответствует некоему среднему стандарту, тем ниже она в нравственном отношении. Человек массы вне нравственности, так как безответствен. Столь же вненравственна и коллективная ответственность. В этом случае с людей спрашивают за то, за что они ответственности не несут. Более того, коллективная ответственность снимает ответственность и с выносящего приговор. Легче судить расы, народы и классы, чем оценить отдельного человека, отнести его к одной из двух категорий, на которые делятся люди в нравственном отношении – В. Франкл называет их «расой» людей порядочных и «расой» людей нравственно испорченных [19] .
19
Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 200–201.
Очень хочется жить осмысленно и верить во что-то. Энергия заблуждения становится самоценной, переносится на научную, политическую или художественную идею. Но, «пытаясь понимать свою жизнь как скрытое представительство и каждый свой акт как ритуальный, мы становимся самозванцами» [20] . Представительство – фамильная черта самозванцев. Он не от себя, не для себя, а от имени и во имя. Он не знает сомнений. Точнее, он знает заранее все ответы, и у него никогда нет вопросов. Он отказывается от себя – вменяемого, от своего не-алиби-в-бытии. В его уходе от ответственности – представительство от некоего безликого, бесчеловеческого и бесчеловечного, точнее – внечеловеческого man – безродного родового начала. Самозванство – всегда растворение, распускание личности в этом man, отождествление с ним, когда есть man, то нет другого человека. Поэтому самозванство – не эгоистическое преувеличение своего «я», а тотальность «я = man». Но если нет другого, то нет и бытия-под-взглядом. Поэтому самозванство всегда бесстыдно. Бесстыдство невменяемости. По сути дела, оно – утрата сокровенно человеческого. Самозванец – человек без сердца, уже не человек, а самозванство – уход из людей в нелюди.
20
Бахтин М. М. К философии поступка. С. 121.
Как с надрывным пафосом писал Юнг о беззащитности личности и человеческой психики перед властью бессознательного: «…Мы только воображаем, что наши души находятся в нашем обладании и управлении, а в действительности… из нечеловеческого мира время от времени входит нечто неизвестное и непостижимое по своему действию, чтобы в своем ночном полете вырвать людей из сферы человеческого и принуждать к своим целям». При этом с очевидностью отсутствует ответственность за себя и за культуру, а самое человеческая личность оказывается марионеткой некоей темной по своей природе судьбы, объектом приложения неких безличных сил – почва до чрезвычайного благодатная для самозванства, победного шествия «воли к власти» очередного самозванца.
Превращение сопричастности в представительство – ловушка самозванства. Хорошо об этом говорил в одном из интервью один из лидеров отечественной молодежной рок-культуры Ю. Шевчук: «Если бы мы сейчас ответили на вопрос про эту ловушку – для чего она и в чем именно ловушка заключается – мы были бы свободны. Я думаю, – ловушка эта с родом человеческим все-таки не из области биологии, как и желание жить и продолжаться вопреки знанию о том, что жизнь есть юдоль скорби и печали. Просто нужно это знать и жить… Я сам не знаю – зачем и почему» [21] . Но отдавая
себя представительству идеи, державы и т. д. – «…И здесь, как и во всем человек заблуждается, пытаясь обрести радость и счастье хоть таким путем, мол, не для себя же, господи, стараюсь. А что получается? Ни одна война не велась во имя настоящего – всегда речь идет о будущем. О революциях и говорить не приходится – тут именем будущего убивают с сознанием высшей справедливости. Искренне веря, что не то, что на слезинке – и на крови одного дитя – если это, допустим, царский наследник, – можно строить царство Божие для своих собственных детей на земле в ближайшем будущем» [22] .21
Шевчук Ю. Я. – церковь без крестов // Ленинградский литератор. 1989. № 2. С. 8.
22
Там же.
Бегство от себя, в коллектив, в социум, в идею, в мифическую свободу в равенстве и всеобщей справедливости – не спасает. Это самозванство отчаявшихся. Собственно любое самозванство – осознанное или бессознательное отчаяние, форма невротизма. Неспроста самозванство так тяготеет к подвигам, а не к поступкам. Подвиг – значит двинуть некое общее дело, нечто мало вменяемое. Поступок – выйти из рода в ответственное действие, личное и вменяемое. Это когда ты не винтик в машине, а пчела в рою, не «надо», а ты сам несешь в улей, не все вокруг обязаны, а ты сам обязан всем, всегда и везде, когда не представительство и гордыня, а неустранимое не-алиби и смирение.
«Все достоинство человека основано на чувстве свободной ответственности» [23] , на сознании виновности в собственной судьбе. Достоинство только там, где виновность абсолютна, заслуги относительны, где только самого себя человек винит в своей судьбе, берет на себя за нее ответственность – значит, он становится хозяином своей судьбы и значит – свободным. Если только я отвечаю, значит зависит она от меня только, значит, я свободен. И чем больше ответственности за возможное зло, чем шире вменение и вменяемость, тем более свободен человек. Поэтому высшее достоинство человека проявляется и возникает тогда, когда «человек освобождается от “ложной идеи”, что он лишь пленник у посторонней ему злой силы, чем он обиженный внешней силой…» [24] . Поэтому столь целительны от самозванства удары судьбы, когда человек лишается защиты иллюзий представительства, оказывается один на один с ужасом жизни. Одиночество и беззащитность очень отрезвляют и одновременно – укрепляют личность. Одиночество необходимо для напоминания мне обо мне, говорил Ю. Шевчук в том же интервью. Но одновременно и для напоминания, сколь зависим я от других, как они мне нужны. Но о смирении одиночества и неудач – позже.
23
Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 181.
24
Там же. С. 129.
Пока же выяснено главное – самозванство глубоко коренится в истоках сознания, его подпочве. Понятна и общая природа – квалификация – метастаз самозванства, – когда сопричастность перерождается в бесстыдную невменяемость, безответственное представительство. Но это даже еще не психологический фоторобот самозванства, а лишь общий абрис. Каковы конкретные формы и каналы, пути этого злокачественного преобразования сознания? Неужели самозванство вечный спутник, alter ego самоутверждения и самореализации личности? Разговор становится все более конкретным.
2.2. «Самая верная проба души»: смех как самопознание, самозащита и самоутверждение
О, рассмейтесь смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами,
Что смеянствуют смеяльно…
Самое человеческое проявление человеческого в человеке; Противоречие желаемого, должного и реально сущего; Man как комический тип; Радость понимания непонимания; Торжество «мы»; Самопознание и самозащита; От нормы к норме; Глумливое бесстыдство самозванства и мера смеха.
Самоутверждение личности суть человеческое проявление человека. Что это за проявление? И чего? Того, что он бесперое двуногое с мягкой мочкой уха? Или труд? Если психика – питательная среда, первичный бульон феноменологии самозванства, то каковы ферменты самозванства? Какие такие ферменты, попадая в первооснову сопричастности сквашивают ее в представительстве man? Эти ферменты, должно быть, также порождены соотнесением личности с культурой и утверждением в ней. Начну с простого, каждодневного, внешнего, пусть неожиданного и, может быть, легкомысленного – со смеха.