Фэнтези-2011

Мысли о быте, о повседневном позволяли привести голову в порядок, изгоняя тревогу, приносимую чуждыми и непонятными картинами и запахами. Гальда уже окончательно успокоилась, когда услышала крики близнецов, убежавших вперед по усыпанной гравием дорожке. Она хотела сказать, что совершенно незачем так шуметь, особенно в чужом доме. Голоса детей под стеклянным куполом отдавались особенно резко и пронзительно. Но тут Гальда увидела, как Бернардин, заглянувший за цветник, рванулся вперед, потом остановился, посмотрел на госпожу. На лице его явно читался страх.

Еще не осознав причины переполоха, Гальда, подхватив юбки, бросилась за близнецами.

Они стояли, держась за руки, над телом, распростертым у гранитной кромки цветника.

Бина лежала навзничь, разбросав руки. Пятно, расплывавшееся под ее затылком, в полумраке казалось черным.

Она все-таки задремала под утро в кресле, хотя была уверена, что не уснет. Предшествующие часы прошли как в бреду, и воспоминания о них чередовались, словно горячечные видения. Ужас, пронзивший все ее существо, сменившийся радостью, когда Савика, пав на колени рядом с телом девушки, сообщила, что та жива. Смутно вспоминалось, как металась по саду Лаубода, почему-то первым делом устремившаяся к забранному решеткой колодцу… Как Бернардин приподнял Бину за плечи, чтобы можно было ее осмотреть. Рана оказалась не так страшна, как представилось Гальде в первый ужасный миг. Похоже, падая, девушка ударилась затылком об острый угол каменного бортика.

Лаубода погнала управляющего за помощью, приказав заодно принести воды. Савика что-то заикнулась насчет колодца, но ей было сказано, что здесь вода годится только для полива и не вполне чиста. Сама же хозяйка оборвала листья с неких ведомых ей одной растений и велела Савике выжать сок на рану, заверив, что это непременно поможет. Тут и близнецы вышли из ступора. Затем явилась Кирмиса в сопровождении мрачного молчаливого детины, имевшего со служанкой несомненное внешнее сходство — сын, не иначе.

Общими усилиями рану промыли и перевязали — Савика порывалась предложить свой платок, но Кирмиса принесла не только воду, но и полотно. Это ли помогло или целебные растения из сада, но Бина зашевелилась и пробормотала что-то неразборчивое. Гальда рада была и этому.

Стало уже совсем темно, а в суматохе никто не догадался принести лампы или светильники. Но слуги дома умели обходиться и без света. Они перенесли Бину в комнату. Следом Савика вела за руки детей, ставших непривычно послушными, а Лаубода поддерживала за локоть подругу, успокоительно приговаривая, что ничего страшного не произошло. Девушка заблудилась в незнакомом доме, оступилась в темноте и упала. Гальда могла только кивать в ответ.

В комнате мужчин выставили за дверь, Бину раздели и уложили в постель. Лаубода куда-то исчезла, затем вернулась с флаконом, в котором, по ее уверению, содержалось чудодейственное лекарство, эликсир, помогающий лучше всяких докторов. Гальда была склонна ей верить. Она не доверяла докторам, как и большинство жителей Димна (что не мешало врачебному сословию процветать в Досточтимой республике как нигде более).

Выпив лекарство, Бина уснула, а Гальда приготовилась провести ночь у постели дочери. Разумеется, Савика предлагала себя на роль сиделки, но дама Токсилла напомнила ей, что ее первейшая обязанность — забота о близнецах. Их также следует уложить и присмотреть, чтоб с ними все было в порядке.

Лаубода покинула их, взяв слово, что в случае необходимости Гальда вызовет служанку. Дальше часы потянулись без осложнений… и, как было сказано, Гальда задремала.

Проснулась она оттого, что Бина снова начала бормотать. Что-то вроде:

— Там тьма и тишина… и кругом они клубятся… и тянется, тянется… и все сияет…

Мона Гальда дала ей выпить разбавленного вина, после чего Бина задышала ровнее и снова погрузилась в сон. А вот дама Токсилла уснуть уже не могла.

Ничего страшного не случилось, сказала Лаубода. Споткнулась в темноте, упала, с кем не бывает. Только, что Бина делала в саду?

Ну, да, заблудилась. Проголодалась и решила все-таки выйти к обеду. Но не нашла столовой и забрела совсем в другую часть дома.

Только если бы Бина действительно захотела есть, она бы вызвала Кирмису, как ей и предлагали, а не стала бы блуждать одна.

Решила без помех осмотреть дом? Увольте. Близнецы могли бы такое выкинуть (хочется верить, что произошедшее отучит их от эдаких мыслей), но не старшая дочь.

И — уж настолько-то она знала Бину — та с удовольствием разыграет несчастную жертву, валяясь на постели, но ни за что не станет взаправду рисковать своим здоровьем и безопасностью. И лучшим платьем, кстати. Да, Бина ныла, что не может идти к столу в том платье, в котором прибыла, но вряд ли она стала переодеваться в парадную робу, в которой ее нашли.

И почему-то вспомнилось, как Лаубода — холодная, невозмутимая Лаубода — бросилась к колодцу. Гальда заметила, как та проверяла крепость решетки, но тогда не придала этому значения.

А ведь, судя по наличию шлюзов и тому, с какими предосторожностями принимают здесь посетителей, внизу много чего понастроено. Фундамент не сплошной, под домом наверняка имеются подземные каналы, и по ним можно тайно проникать в особняк при условии, что знаешь здешние механизмы и ловушки. И когда Лаубода предупреждала, что не надо ходить по дому в одиночку, — только ли обветшалые лестницы, изъеденные жучком половицы и выщербленные плиты стен беспокоили ее?

Проживая в городе, бывшем сначала сердцем имперской провинции, затем герцогства, затем республики, где вражда между влиятельными домами порой переходила в открытую войну, Гальда, разумеется, слышала о тайных западнях, которые охраняют дворцы знати от убийц. А первый супруг, бывало, развлекал ее страшными побасенками о подземельях в городской канализации, где находили убежище все кто угодно — от разбойников и заговорщиков до неназываемых монстров. Все эти истории для Гальды побасенками и оставались. Но Лаубода… по замужеству она принадлежала к семье, способной понастроить у себя в доме таких ловушек… только зачем? Гальда никогда не слышала, чтоб Адраны были замешаны в городских междоусобицах или стремились закрепить за собой пост Первого гражданина… они вообще не играли особой роли в жизни Димна, по крайней мере в последнее столетие.

И все же — только ли для соблюдения вдовьего траура Лаубода удалилась от внешнего мира? Может, она скрывалась от подлинной угрозы? И кого может опасаться Лаубода? Во что она замешалась в те годы, что была замужем за Адраном?

Возможно, она предполагала, что некто проник в зимний сад, спутал Бину в темноте с хозяйкой и ударил ее по голове. Это бы многое объяснило… но решетка была не тронута.

Что творится в этом доме? Не случилось ли так, что, убегая от неприятностей, семья Токсилла натолкнулась на другие, гораздо худшие?

Нет, ей решительно мерещится, и виной всему усталость, волнение и недостаток сна. А когда Бина придет в себя, мона Гальда сумеет у нее выспросить, что в действительности произошло.

— Госпожа, вы не спите?

Гальда вздрогнула. Вместо дверей смежные комнаты разделяли ковровые завесы, и она не услышала, как вошла Савика.

— Мне ничего не нужно. Ступай к детям.

— Госпожа, я хочу поговорить.

Мона Гальда взглянула на нее с изумлением. Эта серая мышь чего-то хочет? За все годы, что Савика провела в услужении в доме Токсилла, за ней такого не наблюдалось.