Фентези 2016: Саламанкеро

– И вам доброй дороги, милейший!

Незнакомец хищно улыбнулся, и толстяк под его взглядом сдулся. Не найдя, что ответить, он потянул поводья, и не оглядываясь, погнал лошадей вперед.

– Держите, юноша!
– мужчина вернул Эймару шпагу.

– А как же роза?

– Пари не состоялось. И потом, роза мне самому нужна, - незнакомец подмигнул.
– Надумаете снова драться, к вашим услугам!
– он легко поклонился и выскользнул из переулка.

Эймар хотел возразить, но запоздало понял, что говорить не с кем. Он разочарованно уставился под ноги. Рыхлый снег был вспорот дорожками следов, на дне - серые комья грязи. В сугроб у стены упал алый лепесток и торчал там надутым парусом. Юноша поднял его, бережно опустил в карман плаща.

Солнце вот-вот нырнет за дома, а он так и не дошел до улицы Пекарей. "Что, страшно?" - прозвучал в голове голос незнакомца. "Нет, - упрямо возразил Эймар, - пусть боится кто-нибудь другой, а я еще поборюсь!"

От переулка неровной колеей тянулись свежие следы от повозки, слышался отдаленный скрип колес. Значит, толстяка, который так ратовал за "покой порядочных людей", еще можно догнать. И проучить зануду - это ведь из-за него Эймар остался без розы!

След вился между высоченных особняков с огромными витражными окнами, спускался к площади Бьянти, и вконец терялся в ремесленных кварталах. Юноша попытался разобрать следы - башмаки, лошадиные подковы, колеса - и только больше запутался. Он поймал согнувшегося под тяжеленной корзиной подмастерья, расспросил про толстяка. Парнишка махнул рукой вправо, Эймар свернул в указанном направлении и сразу заприметил знакомую повозку. Он сменил бег на шаг, надвинул шляпу поглубже на глаза - не хватало еще, чтобы толстяк узнал его и снова поднял шум.

Повозка въехала в аккуратный квартальчик. Толстяк то и дело приподнимал шляпу, здороваясь с прохожими.

Наверняка улицу целиком заняла какая-то гильдия. Все чисто, домик к домику, добропорядочные жители еще и дружину выделили небось, патрулируют квартал по ночам. Эймар хмыкнул. Неудивительно, что толстяк возмутился драке - привык, что спину прикрывает гильдия и ему не приходится отстаивать безопасность со шпагой в руках.

– Эй, смотри куда идешь!

Юноша едва успел прыгнуть в сторону, увернувшись от встречной телеги.

– Вся молодежь такая, старина Рабье!
– толстяк кряхтя слезал с повозки, - вот только драку разогнал, и хоть бы устыдился кто!

Эймар опустил голову и поспешил скрыться в соседней каруджи. Остановился, прислушался. Старина Рабье пробубнил что-то невнятное, но сочувственное, и толстяк снова взялся жаловаться. И жена хворает, и дочь непутевая, была одна надежда на старшенькую, и то... Толстяк замолчал на полуслове. Повисла неловкая пауза. Старина Рабье скомкано попрощался, заскрипели колеса удаляющейся телеги.

Юноша осторожно выглянул из укрытия - лицо толстяка осунулось, глуповатые глаза затопила боль. Эймар вдруг забыл, что час назад хотел проучить зануду, теперь того было по-настоящему жаль.

– Отец, отец, почему так долго? Что-то случилось?

Будь он мертвым, и тогда бы узнал этот голос.

Девушка со светлыми, как пшеница, волосами подбежала к толстяку, подхватила под руку.

– Все хорошо, Брайда, дукэ доволен.

Толстяк старался говорить весомо и строго, но получалось не очень убедительно, слишком дрожал голос.

– Ох, повозку распрячь...
– толстяк было развернулся, но дочь его остановила.

– Я сделаю, отец, иди в дом.

Сгорбленная спина скрылась за дверью. Девушка ловко перехватила узду, повела лошадей на задний двор.

Эймар вжался в стену.

Теперь он знает ее имя: Брайда. Осталось сделать всего лишь шаг, но это оказалось неимоверно сложно... Юноша нащупал в кармане лепесток, глотнул воздуха и вышел навстречу.

Удивленно распахнулись зеленые глаза.

"Не узнала" - обреченно подумал Эймар. Что ж, тогда надо развернуться и с достоинством уйти.

Но девушка улыбнулась. Не отпрянула, как тогда в Баккарассе, напротив - потянулась к нему. Юноша растерялся - все оказалось так просто, а он, дурак, готовился к бою.

– Нашел! Нашел! Я уж думала, улицу забыл, или не расслышал, там такая толпа была!

Эймар спохватился, неловко выудил из кармана лепесток, протянул девушке.

– Вот, я хотел розу, но не получилось... целиком...

Кош, какую чушь он несет!

Брайда молчала, стояла неподвижно. "Обиделась, разозлилась?" - все гадал Эймар, не решаясь поднять голову. Но когда осмелился, забыл обо всем. Глаза девушки сверкали звездочками, а на ладони живым зверьком дрожал лепесток.

8. АНАБЕЛЛА

Только свободный пройдет рубежи, ибо не увидит их...

Анабелла облизала пересохшие губы, оторвала ногу от скользкого камня и нащупала впереди новую опору. Замерла, рывком перенесла вес.

Пройдет рубежи, ибо не увидит их...

Капля со свода угодила на макушку, и саламанкеро неловко качнулась. Представила, как соскальзывает в чернильную воду подземной реки, течение бьет ее о камни, крутит воронкой, тянет вниз...

Она медленно разогнулась.

Еще не так давно слова Лукена, наспех нацарапанные на подвальной плите, казались верхом нелепости. Анабеллу с детства учили не просто видеть препятствия, а подмечать любые мелочи, сопоставлять их, делать выводы - чтобы предусмотреть последствия, рассчитать единственно правильный момент, повернуть ход судеб в "нужную" сторону.

Если границы есть, какой толк их не признавать и разбивать голову о глухую стену? Это трудно понять, сидя в уютном кресле рядом с растопленным камином. И бегая по Соккело. И выполняя заказы дукэ. Зато подземелье сшибало сомнения напрочь.

Когда не разглядеть собственных рук, когда шум реки топит все звуки и нет точки опоры, порожденные воображением рубежи становятся ярче яви. Она только что пережила это, представляя, как воды смыкаются над головой. Анабелла будто и впрямь захлебнулась, почувствовала, как зашлись болью обожженные водой легкие.

На сегодня хватит!

Женщина развернулась, мысленно воссоздала пройденный путь, сосредоточенно пошла назад.

Подземная река отыскалась летом. Случайно. Если вообще в этом мире есть место случайности.

Окончилась торжественная часть приема, Анабелла с апломбом отыграла роль загадочной дивы для гостей дукэ, спустилась в сад и оттуда - в старый парк. Голова раскалывалась - светские беседы, как слоеные пироги с двойными, тройными коржами-смыслами, вызывали тошноту, скулы сводило от прилипшей к лицу вежливой улыбки.

Во время прогулки она споткнулась о торчащее в земле металлическое кольцо, потянула на себя - поросшая травой плита нехотя открыла черный проем. Пахнуло сыростью, холод лизнул руку. Анабелла помедлила, но возвращаться на торжественный прием не хотелось, и она нащупала ногой волглую ступеньку.