Фермер: перерождение

— Готов, — твердо ответил я. — Только нужно все правильно организовать.

— Разумеется. Мы начнем с небольших групп, по десять-пятнадцать человек. Недельные курсы с практическими занятиями.

Громов не скрывал удовольствия:

— Павел Николаевич, это же прекрасная перспектива для нашего совхоза. И престиж, и дополнительное финансирование.

— Именно, — согласился областной агроном. — Курсы будут финансироваться из областного бюджета. Плюс командировочные для слушателей.

Мы вернулись в контору, где Самойлов подробно записал все технические характеристики наших изобретений, урожайность, экономические показатели.

— Через неделю у нас областное совещание агрономов, — сообщил он перед отъездом. — Михаил Михайлович, привозите Корнилова. Пусть доложит о ваших достижениях.

— Обязательно привезем, — пообещал Громов.

Когда областной агроном уехал, директор радостно потер руки:

— Ну что, Виктор Алексеевич, прославились мы на всю область! Теперь к нам специалисты со всех концов ездить будут.

— Главное, чтобы результаты оправдали ожидания, — задумчиво ответил я. — Обещать легко, а выполнять сложнее.

— Выполним, — уверенно заявил Громов. — У нас же все по науке делается.

Вечером я сидел дома, обдумывая произошедшее. День принес важные перемены.

Из местного новатора я постепенно превращался в областного специалиста. Это открывало новые возможности, но и накладывало дополнительную ответственность.

Через неделю предстояло выступление на областном совещании. Нужно готовить серьезный доклад, который произведет должное впечатление на руководство области.

На следующий день к моему дому потянулись посетители. Сначала приехал агроном из соседнего совхоза, потом механизатор из райцентра, затем группа студентов-практикантов из сельхозтехникума.

— Виктор Алексеевич, покажите, как террасы делаете, — просили агрономы.

— А дробилку можно посмотреть в работе? — интересовались механизаторы.

— Можно ли получить семена ваших сортов? — спрашивали студенты.

Я превратился в местную достопримечательность. Каждый день кто-то приезжал посмотреть на «чудеса алтайского агронома». Приходилось тратить время на экскурсии, объяснения, консультации.

С одной стороны, это льстило самолюбию. С другой, отвлекало от основной работы. А до уборки оставалось не так много времени, и нужно подготовиться к ней самым тщательным образом.

Но неожиданно в мою подготовку добавился еще один, неожиданный и интересный фактор.

На третий день после визита областного агронома, когда я разбирал в сарае инструменты после очередного ремонта террасообразователя, услышал тихое поскрипывание калитки. Обернулся и увидел невысокую сгорбленную фигуру в темном платке.

Старуха шла медленно, опираясь на суковатую палку, но держалась прямо. На вид ей было лет семьдесят, может, больше. Лицо изборожденное морщинами, но глаза живые, проницательные.

— Ты агроном Корнилов? — спросила она, подойдя ближе.

— Виктор Алексеевич, — кивнул я, вытирая руки ветошью. — А вас как звать-величать?

— Матрена я. В лесу живу, за три версты отсюда. Слыхала про тебя, что землю оживляешь.

Я присмотрелся к старухе внимательнее. Одета просто, но чисто. Платок повязан по-старинному, под подбородком. На шее какие-то узелки из трав, должно быть, обереги.

— Проходите, Матрена… простите, а по отчеству как?

— Да какое отчество, — махнула рукой старуха. — Матрена и есть. Матушкой в селе кличут. Травницей.

Я вспомнил рассказы Егорыча о местной знахарке, к которой люди ходили за лечебными снадобьями. Живет одна в лесной избушке, знает толк в травах и корешках. Молва приписывала ей чуть ли не колдовские способности.

— Чем могу помочь? — спросил я, указывая на скамейку у дома.

Матрена села, положила палку рядом, внимательно оглядела мой огород.

— Помочь мне некому, сынок, — проговорила она задумчиво. — Сама всю жизнь людям помогаю. А вот совета спросить пришла.

— Слушаю.

— Травы лечебные выращиваю. Зверобой, календулу, мать-и-мачеху, ромашку аптечную. Да не все ладится. Раньше в лесу много росло дикого, а теперь меньше стало. Вот и думаю, может, на огороде посадить, как у людей овощи растут.

Я заинтересовался. Лекарственные растения — тема, которую в сельхозинституте изучали поверхностно, но принципы агротехники для них те же, что и для других культур.

— А что конкретно не получается? — уточнил я.

— Календула слабая вырастает, цветков мало. Зверобой вообще не всходит. А ромашка есть, но не та, что нужна. Дикая какая-то.

— Покажете, что у вас растет?

Матрена кивнула, поднялась с трудом. Мы прошли к дальнему краю огорода, где я экспериментировал с дикорастущими растениями.

— Вот ромашка ваша, — старуха указала палкой на заросли белых цветков. — Видите, лепестки широкие, а серединка плоская. Это не лечебная.

Я присмотрелся. Действительно, соцветия отличались от тех, что показывали в учебниках по фармакогнозии.

— А какая нужна?

— Аптечная ромашка мелкая, лепестки узкие, серединка выпуклая. И пахнет по-особому, медом с яблоками.

— Понятно. А семена где брать?

— В лесу есть, только мало. Да и собрать трудно, мелкие больно.

Я задумался. Проблема в том, что Матрена пыталась выращивать дикорастущие виды как культурные растения, не учитывая их особенности.

— Матрена, а расскажите, как вы раньше травы заготавливали. В лесу где искали?

Старуха оживилась, заговорила охотно:

— Каждая трава свое место любит. Зверобой — на солнечных полянках, где земля песчаная. Мать-и-мачеха у оврагов, где влажно. Календула дикая по краям болотец.

— А время сбора?

— Тоже у каждой свое. Зверобой в Иванов день, когда солнце в зените. Календулу на молодой месяц. Ромашку на рассвете, пока роса не сошла.

Я слушал внимательно. В словах старухи была логика, основанная на многолетних наблюдениях. Время сбора соответствовало периоду максимального накопления действующих веществ в растениях. Место произрастания — оптимальным условиям для каждого вида.