I

Амур мне петь велит. Пора настала. Он в сердце, как в дому, провел лета. Великолепье сердце мне связало, Блеск ослепил; я не нашел щита, Когда лучами душу пронизало Сиянье глаз. Владеет мною та, Что, ночь и день из слез и воздыханий Сплетя, томит — вина моих терзаний.

II

Амур меня ведет и побуждает В труде, что я отважился начать! Амур меня на подвиг укрепляет, И дар, и мощь — на всем его печать! Амур меня ведет и просвещает, Внушив мне долг — о нем повествовать! Амур меня подъял для воссозданья Старинного любовного преданья!

III

И вот — всю честь ему воздать я смею: Ведь водит он один пером живым, Что вручено мне донною моею Достойнейшей: никто с ней не сравним. Всех выше добродетелью своею, Красой и благородством неземным, В упрек она не слышала б ни слова, Когда б хоть миг была не столь сурова.

IV

Теперь молю у вас я обороны, Любовники счастливые! Мой враг — Завистник злоречивый, распаленный Да всякий, кто в любви и нищ, и наг. И вас, все в мире дорогие донны, Не с сердцем ледяным, от ваших благ Молю — молить одну: не. будь надменной С тем, кто перед тобою — раб смиренный!

V

Давно когда-то Фьезоле не знало Ни стен, ни частокола; весь народ — А было там людей в те поры мало — Ютился у излюбленных высот Окружных гор; и брошена лежала Внизу равнина — из-за терпких вод Болотных, непригодных человеку И разливавшихся в большую реку.

VI

Царила вера ложная в то время В порочных, лживых, грубых, злых богов, И так взросло зловреднейшее семя, Что всякий мнил: их светлый лик таков На небе, как и здесь. Людское племя Им не жалело празднеств, и даров, И почестей. А всех превыше чтили Юпитера в его державной силе.

VII

Еще царила той порой богиня, Что названа Дианою. Она, Для многих жен заветная святыня, От девственниц особо почтена. И той — ее прямая благостыня, Что век свой целомудрию верна. И с торжеством таких она немало В свои леса и рощи принимала.

VIII

А многие бывали при рожденье Посвящены родителями ей — То по обету, то в благодаренье За милости и блага для детей. Диана всех брала в свое владенье Охотно: для нее всего милей Девичество хранить, бежать пред мужем: Пускай мы браку, суетные, служим.

IX

Итак, по всей земле высоко чтили Богиню-девственницу. Но к холмам Вернемся фьезоланским. Тут служили Ей ревностно. Во славу ей, а вам В услышанье перескажу я были О девственном содружестве. Все там Тогда прозваньем нимфы величались И с луком и со стрелами являлись.

Х

Из этих дев Дианой набиралось Число большое тут, в краю холмов, Хоть в их среде открыто оставалась Она лишь изредка: па ней трудов Лежала тьма: для всей земли старалась Дать от обид мужских она покров; Но ежели во Фьезоле бывала, Такой и вид, и облик принимала:

XI

Стройна и высока, равна красою Величью, взором и лицом она Лучилась столь лучистою звездою, Что верилось — в Эдеме создана, Вблизи слепила смертный взор собою, Сиянием лучей окружена, А кудри светлые — не словно злато: Их цвет к лицу шел более богато.

XII

Она обычно вольно распускала Над шеей незакрытой их разлив; Туника в легких складках ниспадала, Стан стройный покрывала, не сокрыв; Ткань тонкая вся белизной сияла Безукоризненной; на ней красив Был крепкий пояс; а поверх порою Пурпурный плащ — огнистою игрою.

XIII

Летами — двадцать пять — являлась дева, Как юной мощи полная пора. Во длани лук она держала слева, Колчан висел у правого бедра, Весь полный стрел, — разить в порыве гнева Не только зверя, — нет: разит, бодра, За нимф и за себя пылая местью, Мужей, кто б ни был — шаг ступи к бесчестью!

XIV

И Фьезоле такою посещала Диана — нимф любезных повидать, Им милости и блага расточала И часто их любила собирать У светлого ль ручья, иль где ширяла Лесная тень, — в те дни, когда сиять Дано все выше солнцу и согрето — Не в холоде, не в зное — медлит лето.

XV

Тут нимф она в беседах укрепляла Блюсти священный девственный обет. Подчас охоты, ловли обсуждала — Занятий их любимейший предмет — Меж тех холмов: они зверей немало Травили, их отыскивая след. К успехам впредь и ради упражненья Она давала девам наставленья.

XVI

Она была их мудрая опора, Как я сказал, в ловитвах и стрельбе. А уходя, всего того собора Наместницу Диана по себе Им оставляла — нимфу, властно, скоро Ее избрав. И в клятве и божбе Все обещали ей служить покорно Иль гибнуть от ее стрелы позорно.

XVII

Ей подчинялись с ревностью великой, Она как бы Дианою была. И каждая, одетая туникой (Льняная, тонкотканна и бела), — Гроза смертельная всей твари дикой, У каждой лук — на смелые дела. Хоть леопард ей попадется пестрый, — Без промаха сражен стрелою острой.

XVIII

Тогда земля цвела красою мая, Цветами яркими светился луг, И соловьи, блаженство изливая, У светлых вод влюбленность пели вслух. И юноши, в огне любви пылая, Отвагой, радостной питали дух, Когда во Фьезоле пришла Диана Держать совет средь воинского стана.

XIX

Среди цветов и трав земного лона, У светлого ручья, что чуть шумит, И медленно влечет волну у склона Чечер-горы, с той стороны, где вид На солнце в полдень, в выси небосклона Лицом к лицу слепительный открыт, — Ручья, что ныне все зовут Аквелли, С Дианой нимфы всей толпой сидели.

XX

Итак, толпа блестящая шумела На светлом берегу у ручейка. Одна из нимф нежданно, быстро, смело Воспрянула, пряма, стройна, легка, И в рог певучий громко зазвенела, Чтоб смолкли все. И рог молчит. Рука Рог опустила. Все сидят. Молчанье. Все смотрят на Диану в ожиданье.

XXI

Она сказала, как обыкновенно, Что каждая должна себя блюсти, Чтоб муж не подошел к ней дерзновенно. «А лишь случись мужчину здесь найти, Извергну, как врага, его мгновенно, — Посмей он к вам с обманом подойти Или с насильем. Та ж, кто обольстится, — Та жизни от руки моей лишится».

XXII

А между тем, сокрытый в чаще темной, Где этот грозный заседал совет, Безусый юноша, румяный, скромный, — Да было ль Африко хоть двадцать лет? — С кудрями светлыми, с улыбкой томной, Весь — словно лилия иль роза, нет — Как яблочко (здесь, недалеко, с детства С родителями жил он без соседства), —