Фиалки по средам (сборник рассказов)

Помню, что я пытался разгадать выражение лица Нелли Бонниве. Она приводила в порядок прическу и молча, без улыбки глядела на меня. Наше взаимное замешательство длилось недолго. Поезд уже тормозил, и через минуту мы оказались на платформе, где нас ждали Бонниве, Мадлен и двое других наших спутников.

– - Пожалуй, мы и впрямь уже стары для таких забав,-- со скукой в голосе заметил Бонниве,-- не пора ли по домам?

Мадлен его поддержала, мы добрались до Порт-Майо и тут расстались. Целуя руку Нелли, я пытался поймать ее взгляд. Она беспечно болтала с Мадлен и ушла, не подав мне никакого знака.

Я не мог уснуть. Неожиданное приключение нарушило безупречную размеренность моей жизни. Я никогда не был бабником, а с той поры, как женился на Мадлен, и подавно не испытывал к этому ни малейшей склонности. Я от всего сердца любил жену, и между

(126)

нами царило полное взаимное доверие. К Бонниве я питал самые дружеские чувства и искреннюю признательность. Но, несмотря на все это, словно какой-то бес подзуживал меня: мне хотелось поскорее увидеть Нелли и понять, что было в ее взгляде после той минуты самозабвения. Удивление? Гнев? Вы ведь знаете, какая самонадеянность таится в глубине души даже самого скромного мужчины. Мое воображение уже рисовало мне давнюю затаенную страсть, которая открылась внезапно, по прихоти случая. Рядом со мной на соседней постели мерно дышала во сне Мадлен.

На другой день в служебной суете мне некогда было вспоминать об удивительном происшествии. А на третий день меня позвали к телефону.

– - Вас спрашивают из министерства колоний,-- сказал голос в трубке.-Ждите у телефона. С вами будет говорить министр. Минутку.

У меня упало сердце. Бонниве никогда не звонил мне сам. Все приглашения и ответы на них обычно передавались через жен. Не было никаких сомнений, что на сей раз речь идет об этом дурацком приключении на железной дороге.

– - Алло!
– - услышал я вдруг голос Бонниве.-- Это вы, Мофра? Вы не можете сию же минуту приехать ко мне в министерство?.. Да, безотлагательно... Я объясню вам при личной встрече. Хорошо, жду!

Я повесил трубку... Итак, Нелли принадлежит к той гнусной породе женщин, которые сначала искушают мужчин (я могу поклясться, что она сама в тот вечер упала в мои объятия), а потом жалуются мужьям:

"Знаешь, ты напрасно так веришь Бернару... Он совсем не такой преданный друг, как ты полагаешь!.." О, мерзкие твари!

Пока я искал такси, чтобы ехать к Бонниве, я неотступно думал, что меня ждет. Дуэль? Я ничего не имел против, по крайней мере это самое простое решение вопроса, но со времени войны никто на дуэли не дерется. Скорее всего, Бонниве станет осыпать меня упреками и даст понять, что между нами все кончено. А это конец не только очень ценной для меня дружбы, но и, без сомнения, конец моей карьеры, потому что Бонниве человек весьма влиятельный. Все прочат ему в недалеком буду

(127)

щем пост премьера... А как я смогу объяснить этот непонятный разрыв моей жене?

Такие мрачные мысли и даже еще похуже теснились в моем мозгу, пока я ехал в министерство. Дело дошло до того, что я начал понимать несчастных, которые, не имея мужества вынести свое отчаянное положение, ищут выхода в самоубийстве.

Мне пришлось некоторое время подождать в приемной, заполненной посетителями и секретарями. Мое сердце учащенно билось. Я пытался сосредоточиться на фреске, изображающей аннамитов, занятых сбором урожая. Наконец секретарь назвал мое имя. Я встал. Передо мной была дверь кабинета министра. Как быть -- дать ему высказаться или предвосхитить его упреки чистосердечной исповедью?

Бонниве поднялся мне навстречу и крепко пожал руку. Я был ошарашен его сердечностью. Должно быть, у него хватило ума понять, насколько случайным и неумышленным было нелепое происшествие.

– - Прежде всего,--сказал Бонниве,--извините, что я так срочно вызвал вас, но сейчас вы сами поймете, что решение надо принимать немедленно. Дело в следующем... Мы с Нелли в будущем месяце должны совершить длительную поездку по Западной Африке... Я еду с целью инспекции, она -- ради туризма и новых впечатлений. Я решил взять с собой не только министерских служащих, но и нескольких журналистов, ибо пора наконец французам познакомиться со своими владениями... Собственно говоря, я не собирался приглашать вас в эту поездку, так как вы не чиновник нашего министерства, не журналист и к тому же у вас свои служебные обязанности. Но вчера вечером Нелли сказала мне, что наше путешествие по времени почти совпадает с вашим отпуском, а ей гораздо приятнее и интереснее проводить досуг с вами и вашей женой, чем с нашими официальными спутниками. Вот она и подумала, не соблазнит ли вас редкая возможность увидеть Западную Африку при таких благоприятных обстоятельствах... Словом, если вы согласны, мы включим вас в список участников поездки... Но ответ мне нужен немедленно, потому что моя канцелярия заканчивает составление маршрута и списков.

Я поблагодарил его и попросил несколько часов от

(128)

срочки, чтобы посоветоваться с женой. Вначале я едва не согласился. Но оставшись наедине с собой, я вдруг представил себе всю неловкость и низость этой полулюбовной интрижки, которую придется вести на глазах проницательной Мадлен, да еще будучи гостем Бонниве. Нелли была весьма привлекательна, но я ее строго осуждал. За завтраком я рассказал Мадлен о предложении Бонниве, разумеется, не обмолвившись ни словом о его причинах, и мы вместе стали обдумывать, как бы нам повежливей от него отказаться. Мадлен без труда сочинила какие-то давние обязательства, и мы в Африку не поехали.

Я знаю, что с тех самых пор Нелли Бонниве отзывается обо мне не только с иронией, но даже с некоторой неприязнью. Наш друг Ламбэр-Леклерк как-то упомянул обо мне, как о возможном кандидате на пост префекта департамента Сены. Она скорчила презрительную гримаску.

– - Мофра!--сказала она.--Упаси бог! Он очень мил, но совершенно лишен инициативы. Он сам не знает, чего хочет.

– - Нелли права,--отозвался Бонниве. И я не получил префектуры.

(129)

______________________________________________________________________

Добрый вечер, милочка...

– -Ты куда, Антуан?--спросила мужа Франсуаза Кеснэ.

– - На почту. Хочу послать заказное письмо, а заодно вывести Маугли... Дождь перестал, небо над Ментоной уже очистилось--погода явно разгуливается.

– - Постарайся не задерживаться. Я пригласила к обеду Сабину Ламбэр-Леклерк с мужем... Ну да, я прочитала в "Эклерере", что они приехали в Ниццу на несколько дней... Вот я и написала Сабине...

– - О, Франсуаза, зачем ты это сделала? Политика, которую проводит ее муж, вызывает одно отвращение, сама же Сабина...

– - Не ворчи, Антуан... И не вздумай уверять, будто Сабина тебе противна!.. Когда мы с тобой познакомились, она слыла чуть ли не твоей невестой!

– - В том-то и дело!.. Не думаю, чтобы она мне простила, что я женился на тебе... К тому же я не видел ее лет пятнадцать... Надо полагать, она превратилась в зрелую матрону...

– - Никакая она не матрона,--сказала Франсуаза.-- Она лишь на три года старше меня... И все равно спорить сейчас уже бесполезно... Сабина с мужем будут здесь в восемь часов вечера.