Фидель Кастро

Между 1979 и 1981 годами, когда к власти пришел Рейган, напряжение между Кубой и Соединенными Штатами достигло верхней точки со времен ракетного кризиса в 1962 году. Главная неприятность сосредоточилась в попытках недовольных кубинцев покинуть остров. Происходило большое количество морских нападений, против которых малодушно предпринимали действия авторитеты Соединенных Штатов. В апреле 1980 года небольшая группа кубинцев разбила грузовик об ворота посольства Перу в Гаване с целью получения убежища и в перестрелке был убит кубинский полицейский. Утомленные неудачными попытками перуанцев перетащить остатки ворот, уполномоченные лица отозвали охрану и через несколько дней почти 10 000 людей, желающих получить статус беженцев, проникли в посольство. Картер обострил ситуацию, заявив, что Соединенные Штаты примут этих «свободолюбивых кубинцев» с распростертыми объятиями. Кубинские лидеры ответили разрешением массового выезда недовольных граждан в морской операции, организованной эмигрантами из Майами. С согласия кубинских лидеров тысячи небольших лодок приплыли в порт Мариэль, чтобы забрать толпы кубинцев, стремящихся покинуть страну. Произошло жестокое столкновение между сторонниками правительства и будущими беженцами, известными как «гусапос» или «червяки». Прошло более четырех месяцев, и эмигрировало около 100 000 кубинцев до отмены морских перевозок после соглашения о возобновлении переговоров между Кубой и Соединенными Штатами.

Эпизод в Мариэле стал для Кастро драматическим событием. Ясно, что его захватил врасплох обнаружившийся масштаб недовольства. Более того, это совпало и с периодом глубокого личного траура. За три месяца до этого от рака легких умерла его постоянный компаньон и помощник в течение предыдущих двадцати трех лет, Селия Санчес, одна из нескольких замечательных женщин, которые перешли на сторону Кастро в середине 50-х гг. Кастро прожил с ней все время с тех пор, как они встретились в Сьерре, хотя он и переезжал из одного места в другое, для безопасности и в силу неугомонной привычки, которую он приобрел еще до партизанской кампании. Судя по всему, Селия Санчес представляла своего рода домашний тыл для эксцентричной и беспорядочной жизни Кастро, которую он сам выбрал, и вполне возможно, она также обеспечивала эмоциональную устойчивость, помогающую приземлять его изменчивую натуру. Однако не было явных признаков того, что эта личная утрата отразилась на его политических суждениях, как намекали некоторые комментаторы [177] . Наоборот, Кастро смог обернуть в свою пользу потенциально разрушительное происшествие. Обширное освещение бегства из перуанского посольства и Мариэля, предоставленное международными средствами массовой информации, и горестные истории, рассказанные американским журналистам вновь прибывшими эмигрантами, стали плохой рекламой для Революции. И все же Кастро разоблачил пустые угрозы США, мобилизуя такую массовую поддержку режиму, что это ясно уличило во лжи утверждения о широком распространении недовольства среди населения Кубы. Он причинил еще большую головную боль правительству США, разрешив нескольким тысячам людей с незначительной криминальной репутацией присоединиться к выезду. Кастро выпускал некоторых эмигрантов, как отбросы общества и «люмпен»-элементов Кубы, но мотивы многих, если не большинства, эмигрантов не отличались от тех, кто покидал Карибские острова и Центральную Америку в поисках лучшей жизни в Соединенных Штатах [178] .

177

E.g., Bourne P 1987 London, Macmillan p. 295

178

Bach R L ‘Socialist Construction and Cuban Emigration: Explorations into Mariel’, Cuban Studies 15(2) Summer 1985

Манера речи Кастро на общественных форумах в то время показывала, что он был взволнован происшествием. Не было недостатка в мотивах для раздражения поведением правительства США, которое сначала не смогло ответить на кубинскую попытку переговоров об эмиграционной проблеме, а затем удачно обернуло весь эпизод против режима Кубы. В июле в своей речи Кастро отрицал, что любой, изобличенный в жестоком преступлении, мог поки-путь остров, и обвинял Соединенные Штаты в укрывании настоящих преступников, приверженцев Батисты, ответственных за убийства и пытки. Он гневно заявил: «Хорошо, пусть они теперь получат люмпенов, воров, цыплят, овец, свиней и некоторые другие вещи. Почему первое, а не последнее?.. Где во всем этом нравственность?.. Это чистое лицемерие» [179] . Однако происшествие в Мариэле позволило предположить, что кубинские лидеры были не знакомы с чувствами многих своих сограждан. Последующее увеличение нормирования на многие виды продуктов и введение рынков свободных фермеров были наиболее очевидными побочными продуктами драматического эпизода.

179

Granma, 16 June 1980

Приход в 1981 году администрации Рейгана вызвал новое понижение американо-кубинских отношений. Новое американское правительство представляло Кубу как советский заменитель, и любое возобновление переговоров между двумя странами стало зависеть от невозможного требования, чтобы Куба отказалась от связей с СССР. В дальнейшем Рейган отказался возобновить договор о рыбной ловле, заключенный в 1977 году, и усилил торговое эмбарго на Кубу. Несмотря на новый всплеск «холодной войны», исходящий из Белого Дома, Кастро и кубинские лидеры продолжали спокойно искать переговоров с Соединенными Штатами, не ставя предварительных условий. Частично для того, чтобы способствовать этому процессу, Куба решительно сократила военную помощь Никарагуа и сальвадорским повстанцам и начала призывать к политическому решению в Сальвадоре после наступления в 1981 году Освободительного движения Фарабундо Марти, которое не смогло вытеснить поддерживаемую США правительственную армию.

Кубинские лидеры, опасаясь воинственных намерений администрации Рейгана, стерпели морское вторжение США в Гренаду в 1983 году. Предлогом для вторжения стали развал законодательной базы и приказ, последовавший после дворцового переворота, сместить и расстрелять друга и союзника Кастро Мориса Бишопа. Кубинским военным советникам и строителям были отданы приказы сопротивляться морякам, и, действительно, впервые произошло сражение между регулярными войсками обеих сторон. Превосходящие по численности кубинцы, особенно строители, нанесли существенные потери морской пехоте, намекая, что американским войскам будет не так просто вторгнуться на Кубу, если они попытаются это сделать [180] . События в Гренаде обострили опасение вторжения США под руководством воинственной антикубинской администрации Рейгана и побудили к созданию гражданской милиции, помогающей защищать остров регулярным вооруженным войскам. Интервенция США стала новым ударом по надеждам Кастро на антиимпериалистический союз в Карибском бассейне. Другой его союзник в этой области, житель Ямайки Мишель Мэнли, потерпел поражение на выборах 1980 года. Его место занял прозападный консерватор Эдвард Сига. Большинство карибских англоязычных стран, со своей стороны, либо активно поддерживали, либо пассивно принимали действия США.

180

Erisman 1985 pp. 146 and 156, n 41

Потеря Кубой влияния на Карибах в середине 80-х гг. уравновесилась возобновленными возможностями политических и торговых связей с Латинской Америкой. Война на Фолклендских, или Мальвинских, островах в 1982 году воскресила старое антиколониальное настроение, что не могло не понравиться Кубе. Кастро отправил послание о поддержке хунты в Аргентине, предлагая военную помощь. Крушение военной диктатуры в Аргентине, а затем и в Бразилии, в сочетании с новым восприятием необходимости регионального сотрудничества среди латиноамериканских правительств, помогло покончить с изоляцией Кубы. В 1987 году Куба восстановила дипломатические связи с большинством стран континента, и полным ходом шли торговля и кредитование между островом и крупными экономическими державами данного региона, такими как Бразилия, Мексика, Венесуэла и Аргентина. В дальнейшем Куба установила торговые связи с несколькими европейскими странами, особенно с Испанией, социалистическое правительство которой продлило существенный гарантированный кредит острову. Открытие новых связей, особенно с промышленными странами, с доступом к высоким технологиям, было важной составляющей стратегии внешней политики Кубы в 80-е гг. Если бы Соединенные Штаты при Рейгане, а затем Буше не готовились усилить экономическую блокаду, Куба искала бы источники основных товаров где-нибудь в другом месте, особенно в ЕЭС и в Японии [181] .

181

Stubbs J 1989 Cuba: the Test of Time. Latin America Bureau, London, pp. 131 — 6

Ободренный признаками регионального сотрудничества на латиноамериканском континенте, Кастро повернул свой значительный талант на пропаганду страшной проблемы о долге «третьего мира». В течение 70-х гг. Запад непродуманно дал взаймы миллион долларов странам «третьего мира», а особенно Латинской Америке, пытаясь избежать международного экономического спада рециркулированием издержек, образованных поднятием цен на нефть. Накопившийся к началу 80-х гг. долг превзошел способность многих стран даже уплатить проценты. В первые шесть лет десятилетия страны «третьего мира» передали на Запад 321 миллиард долларов в уплату основного долга и 325 миллиардов в уплату процентов, что вместе составляло около 5 % их ежегодного ВНП [182] . Давление на их экономику, усиленное стесненными условиями, навязанными многим правительствам Международным Валютным Фондом взамен за дальнейшие займы, поддерживалось, помимо всего, миллионами нуждающихся людей в странах «третьего мира». Первым внешним признаком нарождавшегося кризиса стало объявление Мексики в 1982 году, что она больше не в состоянии оплачивать проценты.

182

Roddick J 1988 The Dance of the Millions: Latin America and the Debt Crisis. Latin America Bureau, London, p. 3

Новый лозунг Кастро не был просто частью оппортунизма. Проблема долга стран «третьего мира» стала центральной во всей долгосрочной кампании по восстановлению связей между Севером и Югом Кроме того, он был уверен, растущий долговой кризис создаст условия для выполнения его старой мечты об объединении Латинской Америки. Теперь, когда истек срок его пребывания в должности Председателя Движения неприсоединения, возникла возможность возвращения его притязания на нравственное руководство странами «третьего мира» после неудач с Афганистаном.

После ряда страстных и тщательно аргументированных речей и интервью Кастро стал самым искусным адвокатом аннулирования долга стран «третьего мира». Он защищал свое дело и на моральной, и на практической основе. Он доказывал, что выживание Латинской Америки зависело от нахождения решения долгового кризиса, который был «ключевой проблемой нашего времени». Он утверждал, что долг был настолько высоким, что уже не подлежал оплате [183] . Любая попытка навязать большие жертвоприношения странам «третьего мира» для продолжения выплат была также политически небезопасной, с последующим за ней широко распространенным мятежом. Он доказывал, что, в любом случае, морально неприемлемым было финансирование индустриально развитыми экономиками слаборазвитых стран. Он подсчитал, что в 1984 году Латинская Америка, в большей степени из-за выплаты долгов, осуществила перевод чистых 26,700 миллионов долларов на развитой Запад.

183

Betto 1987 pp. 301 and 297

Предлагаемое им решение пыталось соединить две главные проблемы, которые стояли перед миром: бедность и гонка вооружений. Если бы страны-кредиторы уменьшили свои военные расходы хотя бы на 12 %, долг стран «третьего мира» был бы погашен простым способом, например, используя сбережения для выпуска долгосрочных правительственных облигаций, чтобы поручиться за банки, ответственные за займы. Более решительное урезание расходов на оружие, с другой стороны, не только устранит проблему долга, но и оплатит также новый международный экономический порядок, который будет выгоден всем. Кастро неоднократно подчеркивал растущее неравенство торговых отношений между развитыми и менее развитыми странами. Он доказывал, что страны «третьего мира» были доведены до нищеты расширяющимся разрывом между ценой на готовые товары, которые необходимо было импортировать из стран с развитой экономикой, и ценой их собственного экспорта в те экономики. Он подсчитал, что только между 1980 и 1984 годами покупательная способность стран «третьего мира» снизилась почти на 22 %.Если к этому добавить высокую норму выгоды США, последующий вывоз капитала из стран «третьего мира», переоценку доллара, демпинговую политику и усиление протекционистской политики на Западе, тогда можно сказать, что Латинскую Америку грабили на тысячи миллионов долларов год за годом. Аннулирование долга и установление справедливых торговых связей, довольно неискренне добавил Кастро, также будет полезным для развитых стран, обеспечивая им огромный новый рынок в странах «третьего мира» [184] .

184

Castro F 1985 La Cancelaci'on de la deuda externa y el nuevo orden econ'omica internacional como 'unica alternativa verdadera. Otros asuntos de inter'es pol'itico e hist'orico. Editora Pol'itica, Havana, pp.101, 122-5, 156-7; Betto 1987 pp. 299-300

Стратегия Кастро относительно долга стран «третьего мира», таким образом, представляла собой образование картеля нескольких стран-должниц, которые будут использовать угрозу невыплат или моратории на выплату долгов как инструмент торгов о снижении расходов на оружие и договоре о новых условиях торговли между Севером и Югом. Это был отголосок стратегии 60-х гг. о распространении кубинской революционной модели на континент. Действительно, казалось, Кастро показал некоторую разочарованность идеей о возможности революции или социализма в одной стране. Напряжение двадцати пяти лет на попытки развития кубинской экономики в фактической изоляции и безнадежные условия, навязанные правительству сандинистов, возможно, имелись в виду, когда он заявил Латиноамериканской федерации журналистов в 1985 году: «Я убежден, что аннулирование долга и установление нового международного экономического порядка гораздо важнее, чем две, три или четыре изолированные революции. Революция в нищете лучше, чем система эксплуатации, но существуют огромные потребности, накопившиеся во всех наших странах… с одними социальными переменами» [185] .

185

Speech to Fourth Congress of FELAP, 6 July 1985, quoted in O’Brien P ‘The Debt Cannot be Paid: Castro and the Latin American Debt’, Bulletin of Latin American Research, 5(1) 1986, p. 56