Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
В женских и детских погребениях мордвы обычна глиняная посуда, поставленная у головы или в ногах; в мужских захоронениях она встречалась реже.
Из орудий труда вместе с покойным в могилу помещали ножи (XLII, 29), глиняные пряслица, шилья, вязальные крючки, иногда топоры. В погребениях северной группы мордвы вплоть до XVII в. соблюдался обычай ставить у головы покойной берестяной туесок (бурачек) с рукоделием, причем железные иглы в нем были, очевидно, намеренно изломаны. В погребения литейщиц в VI–XII вв. помещали орудия литья.
В некоторых женских погребениях найдено оружие: наконечники стрел и копий, даже меч (Армиевский могильник VI–VII вв., погребение 177). В этом же погребении были удила. Очевидно, оно принадлежало женщине-воительнице, всаднице. Оружие и конское снаряжение были также в погребении (10) литейщицы из Томниковского могильника. В женских погребениях XIII–XIV вв. оружие уже не встречается.
В мужских погребениях
Нередки женские украшения, положенные мужчине в качестве заупокойного дара. Обычно это украшения головы. Так, известно, что вдова отрезала и клала в могилу мужа свою косу вместе с ее украшениями.
Мужские погребения VI–VIII вв. изобиловали оружием и снаряжением конного воина (табл. XLII). Нередкими находками были мечи, а также сабли (табл. XLII, 27), типичные для конной дружины. Встречались пышно отделанные серебром части уздечек. В мужском погребении 15 Серповского могильника ременный поводок был украшен 12 золотыми византийскими монетами VII в. С X в. в мужских погребениях преобладает оружие, характерное для пешего воина: наконечники стрел, копий, боевые топоры (табл. XLIII, 1, 4–6, 11, 13, 14). Наконечники стрел (табл. XLIII, 17–19) были черешковыми и втульчатыми. Первые (табл. XLIII, 22, 23, 31–34) по форме пера разделяются на треугольные, трехлопастные и граненые (бронебойные). Копья втульчатые представлены главным образом экземплярами с треугольной или ромбовидной формой пера (табл. XLII, 25, 26). На смену втульчатым топорам-кельтам приходят (табл. XLII, 35) проушные топоры различных типов (табл. XLIV, 1–5, 14, 22–25).
В погребениях XIII–XIV вв. встречаются овальные огнива, наконечники стрел и топоры.
Этнически определяющими предметами женского убора мордвы являлись головной убор, шейные и нагрудные украшения и украшения обуви. Головной убор состоял из тканевой основы (полотенце, шапочка), налобника, венчика, височных привесок, накосника и пулокеря. Наиболее полные реконструкции головного убора мордвы созданы по материалам среднецнинских могильников VIII–IX вв. Р.Ф. Ворониной (Воронина Р.Ф., 1973, с. 47–55) и В.Н. Мартьяновым (Мартьянов В.Н., 1976б, с. 88–106). Основу головного убора составляло покрывало (полотенце) из льняной или шерстяной ткани, один конец которого накладывался на лоб и удерживался налобником — лентой из ткани и металлическим венчиком, а второй свисал сзади, образуя лопасть. По мнению В.Н. Мартьянова, покрывало не облегало голову, а в лобной части приподнималось над ней благодаря подложенной снизу жесткой основе. Возможно, основой головного убора служила сшитая из ткани или войлочная шапочка, на которую одевали покрывало и венчик. Венчик состоял из чередовавшихся серебряных или бронзовых штампованных трубочек (четырех-пяти) и прямоугольных обойм, иногда крепившихся на твердой основе. Сзади он застегивался пряжкой. По нижнему краю венчика крепились шумящие привески — трапециевидные или иные (табл. XLV, 2, 14, 18). Налобник, лицевая часть полотенца, лопасть расшивались оловянным бисером. К нижнему концу лопасти иногда прикреплялись трапециевидные привески.
Самое характерное украшение мордвы — височная привеска с грузиком и спиралью (табл. XLVI, 10). Она не всегда прикреплялась к головному убору; иногда посредством ремешка одевалась на ухо или спиралью ввертывалась в мочку уха. Привески изготовлялись из бронзы или серебра. Это украшение бытовало на всей территории мордвы с первой половины I тысячелетия н. э. по XII в. включительно (карта 22). Облик его менялся. Наиболее ранние привески имели короткий (до 3 см) стержень, биконусовидный грузик и малое число оборотов спирали. В VII–VIII вв. грузик приобрел бипирамидальную форму, стержень удлинился (до 6 см), а число оборотов спирали увеличилось до четырех-пяти. В X–XI вв. стержень становится тонким и длинным (до 11 см), грузик — каплевидной формы, количество оборотов спирали увеличивается.
Карта 22. Распространение височных подвесок с грузиком и спиралью.
а — памятники с находками подвесок.
1 — Ляда; 2 — Кулевтово; 3 — Паново; 4 —
Елизавет-Михайловка; 5 — Крюково-Кужново; 6 — Серпово; 7 — Томниково; 8 — Шатрищенский могильник; 9 — Старое Бадиково I; 10 — Старое Бадиково II; 11 — Журавкино; 12 — «Заря»; 13 — Кельгинино; 14 — Куликово; 15 — Красный Восток; 16 — Ефаево; 17 — Тенишево; 18 — Шокша; 19 — Старый Кадом; 20 — Старшее Кужендеево; 21 — Абрамово; 22 — Перемчалок; 23 — Волчихино; 24 — Иваньково; 25 — Таутово; 26 — Сергач; 27 — Пенза; 28 — Малый Селиксенский могильник; 29 — Селикса-Трофимовский могильник; 30 — Степаново; 31 — Алферьево; 32 — Армиево; 33 — Шемышейка; 34 — Ражкино; 35 — Тезково.Накосник состоял из украшенных бронзовыми пронизками кожаных ремешков (от четырех до восьми), к нижним концам которых крепились бутыльчатые, звездообразные или иные привески. Верхние его концы вплетались в косу или скреплялись с венчиком. В Армиевском и Младшем Селиксенском могильниках VII–VIII вв. верхние концы ремешков соединялись с круглой орнаментированной бляхой, крепившейся к головному убору (табл. XLV, 27). В состав головного убора входил также теменной шнур — кожаный ремешок с бронзовыми обоймицами, вплетавшийся в косу.
С X в. в состав головного убора входит пулокерь — накосник в виде длинной трубки, свернутой из луба и обмотанной бронзовой спиралью. Внутри помещалась коса, скрепленная с деревянной палочкой кожаным ремешком. В XIV в. пулокерь снаружи обматывался узким ремешком, поверх которого плотно навивалась тонкая проволочка. Пулокерь являлся характерным украшением замужних женщин мордвы-мокши вплоть до XVIII в. (Мартьянов В.Н., 1976, с. 102). Возможно, шапочка и венчик или только венчик служили девичьим убором, а головной убор с покрывалом носили замужние женщины (Воронина Р.Ф., 1973, с. 53, 54).
В составе ожерелья и на груди мордовские женщины носили зооморфные подвески — обереги. Самыми древними являются бронзовые объемные подвески-уточки из Андреевского кургана III в. н. э. Полые подвески-уточки с гладким или украшенным напаянными жгутами, имитирующими крылья, туловом известны в четырех погребениях трех разных могильников по Суре и Цне и в кладе с городища Ножа-Вар. В погребении 29 Селиксенского могильника «уточки» найдены вместе с височной подвеской с грузиком и спиралью. Их дата — VI–VII вв. (Амброз А.К., 1971б, с. 108, ИЗ; Голубева Л.А., 1979б, с. 10–15). В более позднее время подвески-уточки у мордвы не встречаются. Однако бронзовые шумящие привески в виде утиных лапок неизменно присутствуют в мордовских украшениях IX–XI вв. и, как часть целого (образа водоплавающей птицы), выполняют охранительную, благожелательную функцию оберега.
Такую же роль играли подвески-коньки. У мордвы был создан свой тип таких амулетов, отличный от коньков мери и муромы. Коньки изображались с ногами, стоящими на платформе (табл. XLVI, 22, 24–26). К последней крепились на колечках шумящие привески. Коньки выполнялись филигранной техникой или отливались по восковой модели. Дата их — IX–XI вв. Впрочем, подвески-коньки не получили у мордвы такого широкого распространения, как коньковые ажурные подвески с прямоугольным щитком (табл. XLVI, 15, 19). Последние носились на груди или в составе ожерелья обычно по одному экземпляру. Дата — IX–XI вв.
Типичным украшением мордвы являлись также «пряжки» с круглым ажурным щитком и разносмотрящими конскими головками (табл. XLVII, 7). Возможно, они не имели даже утилитарного назначения (в них нет приемника для иглы). В декоре этих пряжек присутствуют круг и спирали — символы солнца, изображения конских голов и лапок водоплавающей птицы. Эволюция пряжек прослеживается на материалах мордовских могильников с VIII–IX вв. Время наибольшего распространения этого украшения — X–XI века (Голубева Л.А., 1979б, с. 53–56).