Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
Несомненно, одним из важных ремесел было железоделательное, однако следы его на территории поселений пока не выявлены. Видимо, выплавка железа из руд проводилась за пределами поселений, а дальнейшее изготовление орудий труда и предметов вооружения происходило в кузницах, остатки которых на поселениях исследованы. В культурном слое городищ и селищ постоянны находки кузнечного шлака, встречаются и небольшие крицы. Судя по имеющимся железным предметам, кузнецы того времени, кроме ковки железа, владели процессом сварки (при изготовлении топоров), знали приемы науглероживания рабочих частей орудий (процесс цементации). Ассортимент кузнечных изделий был достаточно разнообразным. Наиболее крупными были топоры и мечи, наиболее массовыми — железные ножи, наконечники копий и стрел (табл. LXIII, 26; LXIV, 28, 29, 35, 38).
Широко было развито домашнее изготовление тканей. В могильниках постоянно находят куски тканей из нитей животного и растительного происхождения, а в женских погребениях и на поселениях — глиняные пряслица.
Важную роль в жизни харино-ломоватовских племен играли охота и рыболовство. Преимущественно из погребений, и только из мужских, происходят многочисленные железные и костяные наконечники стрел. Все они обычно черешковые (табл. LXIV, 30–34, 40).
Рыболовство было вспомогательным занятием населения. Им занимались особенно успешно при проходе рыбы на нерест, однако был известен и сетевой лов рыбы, так как при раскопках найдены грузила от сетей.
Преимущественно литые, а реже кованые изделия и украшения из бронзы хорошо представлены среди материалов могильников и поселений. Определенное количество меди племена харино-ломоватовской культуры, скорее всего, получали из местных медистых песчаников. На одном из поселений открыта яма, в которой, думается, производился процесс восстановления меди из руды. Стенки ямы сильно обожжены, а на дне были капли металла. В погребениях иногда встречаются положенные туда слитки бронзы в виде трехгранных в сечении прутьев. Они отливались в канавкообразных литейных формах. Одновременно слитки меди доставлялись в Верхнее Прикамье и из южных областей. Изготовление изделий из бронзы было и мужским, и женским домашним ремеслом. В погребении 3 Урьинского могильника найден конической формы тигель для плавки металла (табл. LXIV, 41). Из меди и бронзы делались многочисленные украшения женского костюма. Также много изделий из листовой меди. Это украшения, обкладки ножен мечей и кинжалов (табл. LXIII, 27, 37). Мастера производили и бронзовую посуду, в частности котелки, образцы которых есть в Агафоновском I могильнике. Применялась в основном техника литья по восковой модели, но есть и каменные литейные формы, служившие для отливки больших серий однотипных украшений, в частности бляшек для поясов (табл. LXIII, 15, 18, 20, 24). Изготовление бронзовых изделий с применением ковки металла было мужским ремеслом, а путем литья по восковой модели — женским занятием.
Домашним ремеслом была также обработка кости и рога. Из них делали гребни, рукоятки ножей и шильев, кочедыки, псалии, копоушки, различные совочки и ложечки (табл. LXIV, 24, 36). Среди гребней нередки экземпляры с навершиями в виде парных конских головок (табл. LXIV, 21, 23). Этот тип изделий, видимо, возник в области распространения харино-ломоватовской культуры.
В основном по материалам могильников известны предметы вооружения. Наиболее совершенным видом оружия были мечи, которые найдены в могильниках Митинском (погребение 23), Бурковском, Агафоновском I и Телячий Брод. Несомненно, часть из них привозные, из области распространения салтовской культуры или из Волжской Болгарии, другие изготовлены на месте. Обычно мечи обоюдоострые, с брусковидными перекрытиями или без таковых, длиной 80–85 см. Они носились слева в деревянных ножнах, обтянутых кожей. На ножнах нередко были бронзовые накладки и наконечники. С VIII в. относительно широко распространяются однолезвийные мечи с прямым перекрестьем типа палашей. Они более длинные и, кажется, все южных типов — привозные. Широко известны были в харино-ломоватовской культуре и кинжалы. По форме они не отличались от бытовых ножей, но длина их лезвия достигала 17 см (табл. LXIII, 26). При раскопках обнаружены кинжалы в металлических и кожаных ножнах, украшенных накладными бронзовыми листами (табл. LXIII, 27, 37). В харинское время ножны кинжалов, как правило, имели коническую форму, позже они равноширокие. Все наконечники копий втульчатые. Есть среди них и с ромбическим сечением пера — бронебойные. Бытование их предполагает наличие среди оборонительного вооружения кольчуг. Метательные дротики у харино-ломоватовских племен также хорошо известны. Особенно много их в мужских погребениях, в частности, в курганных могильниках харинского типа. Наконечники стрел происходят из мужских погребений и культурных слоев поселений. Форма пера у них разнообразная, почти все они черешковые. Видимо, с VI–VII вв. среди стрел были и бронебойные с шиловидной формы наконечником. Известна находка обрывка кольчуги в одном из погребений Агафоновского I могильника.
Часть топоров с памятников харино-ломоватовской культуры, были, несомненно, боевыми (табл. LXIV, 35). Это узколезвийные топоры с оттянутым обухом, до некоторой степени похожие на топоры из салтовских могильников.
Вся керамика изготовлена от руки из глины с примесью толченой раковины и растительных волокон (табл. LXIV, 43, 44). Сосуды изготовлены ленточной техникой и обожжены на кострах. Подавляющее их большинство имеет округлое или уплощенно-округлое дно. Наиболее распространенными были высокие чаши с туловом, переходящим в короткую шейку, обычно с отогнутым наружу краем. Отмечается, что среди них преобладали экземпляры диаметром 15–20 см при высоте от 7–8 до 16 см, служившие для приготовления пищи. Большая часть их закопчена или имеет нагар внутри. Орнаментация сосудов этого типа разнообразна. В раннее время они украшались по верхней части горловины многорядными отпечатками шнура, ямками, оттисками гребенчатого штампа, часть из которых имитировала шнуровые отпечатки и составляла горизонтальные полосы. В более позднее время доминируют сосуды неорнаментированные, иногда с насечкой по краю; реже используются сосуды с отпечатками различных штампов, тоже собранных в один-два ряда под венчиком. Поверхность сосудов тщательно заглажена и затерта. На поселениях находят и горшки более крупных размеров, беднее орнаментированные, но изготовленные в той же технике и служившие для хранения припасов. Эта разновидность посуды изучена пока плохо в силу фрагментарности материала и недостаточной
полевой изученности поселений.Пока еще мало данных для характеристики костюма харино-ломоватовского населения Верхнего Прикамья. По найденным в погребениях остаткам можно предполагать, что мужской костюм состоял из рубахи и штанов, подпоясанных ремнем с металлическими пряжками с бляшками (табл. LXIII, 14, 15, 18–20, 24), и верхней одежды в виде кафтана, достаточно длинного и тоже подпоясанного ремнем. Кафтан изготовлялся из шерстяной ткани или меха. Ремень, которым он подпоясывался, был часто украшен накладками, имел фигурный наконечник и бронзовую пряжку. К ремню крепилась сумка для кресала и гребня, на поясе в ножнах висел нож. Обувью служили мягкие кожаные сапоги, которые закреплялись на щиколотке ремешком с пряжкой. Последние неоднократно встречены в мужских погребениях.
Женский костюм включал сшитое из льняной ткани платье, верхнюю одежду в виде длинного подпоясанного кафтана и кожаную обувь типа поршней с относительно высокими, иногда меховыми голенищами, стягивавшимися на щиколотке ремешком. К этому ремешку иногда крепились бронзовые шумящие подвески с умбоновидной основой. Форма головного женского убора пока неизвестна. В Агафоновском I могильнике на голове умершей найден тройной головной ремешок, скрепленный металлическими скобками.
Среди женских украшений имеются такие, которые можно считать племенными. Они довольно разнообразны, что говорит об относительно сложных путях формирования харино-ломоватовской культуры. Прежде всего, это височные подвески. Наиболее ранними и весьма распространенными среди них были кольцеобразные с сомкнутыми концами и с нанизанной полой металлической бусиной или с двумя такими же бусинами, помещенными одна над другой. Вторая разновидность этого украшения выглядит как полый шар или усеченный конус, украшенный зернью. Такие височные кольца найдены в Деменковском, Неволинском, Бродовском, Горбунятском и Агафоновском I могильниках и датируются временем не ранее V в. Третий этап развития височных украшений — это кольца с литыми подвесками, разновидностью которых являлись серьги с подвеской в виде виноградной грозди. Они характерны для VII–VIII вв. Еще один тип височного украшения — кольцо со свободно висящей подвеской в форме капли или корзиночки. Классификация племенных украшений харино-ломоватовской культуры была произведена Р.Д. Голдиной (Голдина Р.Д., 1969б, с. 68, 69).
Шейные гривны встречаются в составе женского убора в основном в ранних могильниках. Это преимущественно двускатные гривны с концами, завершенными крючками, датируемые V–VI вв. (табл. LXIII, 16, 31). В более позднее время гривны в женских погребениях единичны. Экземпляр, найденный в Плесенском могильнике, представляет собой толстую проволоку с виткообразными насечками на дроте. Плетеная проволочная гривна с концами в виде крючка и петли обнаружена в погребении 81 Агафоновского I могильника (Голдина Р.Д., 1979, рис. 4). Интересна серебряная плетеная шейная гривна-цепь с фигурными наконечниками из погребения 13 того же могильника (Голдина Р.Д., Прокопов А.В., 1970, с. 142). Она южного происхождения.
Браслеты, найденные в женских погребениях, разнообразны. Большинство их круглопроволочные (табл. LXIII, 22; LXIV, 18). Они делятся на простые, с расширениями на концах и в середине, и с расплющенными концами. Встречаются и граненые браслеты — четырех- и восьмигранные в сечении, с сомкнутыми концами. Плоскости их граней украшены обычно кружковым орнаментом. Подобные в большом числе есть в раннемордовских погребениях. Они характерны и для древнеудмуртского могильника Мыдланьшай (Генинг В.Ф., 1962, табл. II, 9). В женских могилах позднеломоватовского времени встречены пластинчатые браслеты с расширенными и отогнутыми концами. Обязательным предметом как мужского, так и женского костюма были пояса с пряжками и наконечниками, разного рода бляшками и накладками. Их особенно много на памятниках второй половины I тысячелетия н. э. Часть поясов имеет накладки, типичные только для харино-ломоватовской культуры, другие украшены бляшками общеевропейских типов, бытовавшими на широкой территории (Генинг В.Ф., 1979б, с. 96–106). Судя по проведенным наблюдениям, в женских и мужских погребениях одного могильника были пояса с однотипными накладками и бляшками. К женским поясам крепились кожаные шнуры с металлическими пронизками — обычно прорезными металлическими бусами, иногда украшенными изображением головок птиц и подвесками по концам (табл. LXIII, 34; LXIV, 12, 15). Головной убор и грудь женского костюма также украшались шнурами с пронизками и бронзовыми подвесками на концах (табл. LXIII, 8, 9, 33, 35, 43). Среди последних есть колоколовидные, флаконовидные, а также изображающие различных животных (куницу, соболя, лошадь, медведя) и водоплавающих птиц (табл. LXIII, 28–30). О нагрудных подвесках женского костюма, крепившихся без шнуров, — арочных, коньковых, умбоновидных — говорилось ранее. Они были непременной принадлежностью костюма, но вместе с тем выходили далеко за область распространения харино-ломоватовских племен.
На современном уровне изучения харино-ломоватовской культуры можно полагать, что она сложилась в результате переселения в IV в. на территорию Верхнего Прикамья большого массива племен, проживавших ранее в южных районах Западной Сибири и относящихся, видимо, к угорской языковой общности. Переселенцы принесли неизвестный здесь обряд курганных захоронений, который впоследствии был утрачен их потомками. В Верхнем Прикамье в тот период проживало местное население, принадлежавшее к позднепьяноборской культуре. Оно было значительным и постепенно ассимилировало пришельцев, приняв активное и основное участие в формировании харино-ломоватовской культуры. Отмечается и еще один миграционный поток населения в область течения р. Сылвы и ее притоков: сюда из Западной Сибири пришло определенное количество переселенцев, которые тоже принадлежали к угорской языковой общности. Однако эта группа населения оказалась более активной и, может быть, более значительной, и ей удалось ассимилировать ранее проживавшее здесь пьяноборско-гляденовское население.
В период харино-ломоватовской культуры происходит трансформация родовой организации общества, превращение ее в родо-племенную, когда в отдельные племенные группировки включались представители разных по происхождению родов. Поселения харино-ломоватовской культуры весьма разнообразны, но только некоторые из них могут быть приняты за племенные центры. На других поселениях жило несколько крупных патриархальных семей, возможно имевших первоначально разное происхождение.
В IX в. харино-ломоватовская культура перерастает в родановскую.