Физик

Они вышли к поляне, окружённой кольцом камней. В центре — капище. Алтарь, сложенный из тяжёлых плит, покрытых резьбой. Символы молнии, дуба, глаза в круге. Ветви деревьев, словно специально, отступали от этого места.

Здесь не было ветра. Но воздух дрожал.

Олег подошёл ближе. Камни были тёплыми, как будто внутри них пульсировала жизнь.

— Это… Перун?

— Здесь, — кивнула Марфа. — Или его след. Сила, что остаётся, когда бог не говорит, но смотрит.

Он провёл рукой по камню. Под пальцами — трещины, мох, вкрапления металла.

— И что я тут должен сделать?

— Услышать.

Он закрыл глаза. В голове — шорох, как будто тысячи голосов шептали сразу. Они не звали по имени. Но… признавали. Он почувствовал, как волосы на руках встали дыбом. Где-то внутри груди — щелчок. Как если бы кто-то ударил в камертон.

Марфа заговорила:

— Есть сказание. Древнее, забытое. О том, что в дни, когда грани станут тонки, и память покинет сердца, придёт пришлый с искрой. Не бог. Не герой. Но тот, кто вспомнит законы, когда остальные забудут.

Олег открыл глаза. Он весь дрожал.

— Это про меня?

— А кто ещё вызвал молнию, не зная слова? Кто починил то, что считали потерянным? Кто говорит, когда боится?

Он опустился на колени.

— Я… не знаю, кто я. Но если надо идти — я пойду.

Марфа подошла ближе. Вытянула руку. На ладони — амулет: круглый, вырезанный из дуба, с символом, похожим на соединение спирали и молнии.

— Он не защитит от всего. Но напомнит. Кто ты. И зачем ты здесь.

Она накинула на него плащ. Грубый, но крепкий. С запахом дыма и трав.

— Иди к капищу. Поговори. Даже если тебе не ответят — они услышат.

Он подошёл. Встал перед алтарём. И прошептал:

— Я — Олег. Я — учитель. Курьер. Глупец. Пришлый. Но я не хочу быть врагом. Я хочу понять.

И вдруг — воздух дрогнул.

Из алтаря поднялся ветер, но не из леса. Он вышел изнутри. Ударил в лицо. Пронёсся. И — исчез.

А потом — голос.

Глухой. Как гром за горами:

— Помни. Искра — не молния. Но она зовёт её…

Олег упал на колени. Слёзы текли по щекам.

Марфа подошла, положила руку ему на плечо.

— Ты готов.

— К чему?

— К тому, что не вернутся назад. С этой тропы уже не свернуть.

Он встал. Впервые — с прямой спиной. Повернулся к ней. И шагнул в лес.

Позади — камни. Амулет на груди. Плащ на плечах.

Впереди — другая жизнь.

Глава 3. Пробуждение в иной реальности

Позади остались молчаливые камни капища, холодные свидетели его клятвы и прозвучавшего грома. Амулет на груди, вырезанный из сердца старого дуба, казался теплым, почти живым — не просто кусок дерева, а якорь в этом новом, дрожащем мире. Плащ, пахнущий дымом костра, травами и чем-то ещё, неуловимо древним, укрывал плечи надёжнее любой синтетической куртки. Олег шагал в лес, чувствуя, как земля под его новыми лаптями пружинит иначе — не враждебно, но требовательно, словно проверяя каждый его шаг.

Марфа шла рядом, её клюка постукивала по корням и мху с ритмом, похожим на тиканье старинных часов. Лес вокруг них был другим — не тем испуганным, наблюдающим хищником, каким он показался в первый день. Теперь он казался… сосредоточенным. Деревья стояли ровнее, их кроны пропускали больше света, который ложился на тропу золотистыми пятнами. Воздух был чист и прохладен, наполненный запахами хвои, влажной земли и прелых листьев. Тишина не давила, она слушала.

В голове Олега всё ещё гудел отзвук того голоса — глухого, как гром за самыми дальними горами: «Помни. Искра — не молния. Но она зовёт её…» Искра. Та самая, что он неумело высек между пальцами в бане. Тогда это показалось случайностью, сбоем восприятия на фоне стресса. Теперь… теперь он чувствовал её внутри себя. Ни огонь, ни тепло, а скорее… зудящее напряжение. Статический заряд, скопившийся и ищущий разрядки. Физика? Или что-то большее?

— Куда мы идём, Марфа? — наконец спросил он, нарушая тишину. Голос прозвучал немного хрипло, но твёрдо. Это был голос человека, сделавшего выбор, даже не зная всех его последствий.

Старуха остановилась, оперлась на клюку и посмотрела на него своими выцветшими, но всё видящими глазами.— Туда, где знание ждёт. Где искра твоя должна силу набрать, прежде чем молнию звать. Путь будет долгим, Олег. Не всякий его осилит.

— Я понимаю, — кивнул он, хотя понимание это было больше интуитивным, чем рациональным. Его разум физика цеплялся за знакомое: энергия не возникает из ниоткуда, она преобразуется. Но здесь законы работали… шире? Глубже? — Нужно учиться?

— Нужно слушать, — поправила Марфа. — И помнить. Твои знания из того, прежнего мира… они не бесполезны. Колесо ты запустил, так? Закон применил. Но здесь законы старше, и они не только в камне и воде, но и в слове, в духе, в намерении. Твоя искра — это связь. Мост между тем, что ты знаешь, и тем, что мир помнит.

Она снова тронулась в путь, её шаги были легкими, несмотря на возраст.— Сначала — к Лесному Хозяину. Он многое знает о силе, что течёт под корнями. Но он… своенравен. Говорить с ним надо уважительно. И не всегда прямо.

— Леший? — Олег вспомнил деревенские перешёптывания и собственные детские страшилки. От одной мысли стало не по себе.

— Люди зовут его так, — Марфа пожала плечами. — Имя — лишь звук. Важна суть. Он — хранитель троп, страж равновесия. И он увидит твою искру. Вопрос — что он с этим решит сделать.

Олег сглотнул. Он коснулся амулета на груди. Тёплый. Живой.— Навигатор бы сейчас не помешал, — пробормотал он себе под нос с кривой усмешкой. — Хотя он и дома на мосту с ума сошёл…

Марфа, не оборачиваясь, тихо хмыкнула.— Лучший навигатор здесь — твоё чутьё. И старые знаки. Смотри под ноги, пришлый. Лес сам подскажет дорогу тому, кто умеет видеть.

Они шли дальше, углубляясь в лес, который становился всё гуще, всё древнее. Тени удлинялись, свет играл на коре деревьев, рисуя причудливые узоры. Олег внимательно смотрел по сторонам, пытаясь заметить те самые «старые знаки» — зарубку на дереве странной формы, необычно изогнутую ветку, камень с едва заметным символом. Мир вокруг перестал быть просто декорацией. Он стал книгой, которую нужно было научиться читать. И первая страница была про Лешего.

Лес менялся постепенно, но неотвратимо. Тропа под ногами стала менее явной, порой теряясь среди папоротников высотой по пояс и зарослей колючего кустарника, который, казалось, раздвигался перед Марфой сам собой, но норовил цапнуть Олега за штанину. Деревья стали толще, их кора — грубее, покрытая седыми лишайниками, словно бородой старца. Свет почти не проникал сквозь сомкнутые кроны, создавая сумрачное, зеленоватое освещение. Воздух стал плотнее, насыщеннее запахом сырой земли, грибов и чего-то терпкого, смолистого. Тишина здесь была иной — не просто отсутствие звука, а звенящее, напряжённое ожидание.