Физика любви

Барышев короткое мгновение вглядывается в лицо друга, а потом с готовностью кивает.

Глеб накидывает мне на плечи куртку и подталкивает к выходу.

– Да в чем дело? – никак не могу понять я.

– Уже поздно, – отрезает он.

Парень берет меня под руку, и мы поспешно спускаемся с крыльца бара. Внизу я поскальзываюсь, но он только крепче вцепляется в мой локоть.

Какое-то время мы идем молча и, скосив глаза, я смотрю на облачка пара от возмущенного шумного дыхания Глеба.

– Слушай, – я высвобождаюсь из его рук, и мы останавливаемся посреди улицы, – не знаю, что там между вами, но я не хочу участвовать в ваших соревнованиях.

– Ты про волейбол?

– Нет, я про то, как вы с Вадосом причинными местами меритесь.

– Ничем я не мерюсь, – бурчит Глеб.

– Ну а что тогда это было?

– А зачем ты это делала?

– Господи, что?! – совсем теряю нить разговора я.

– Сидела с ним в обнимку.

– Глеб, ты совсем сумасшедший?

Он замолкает и устало трет переносицу.

Кажется, что уже жалеет о своей эмоциональной вспышке. Мне становится понятно, что Янковский просто вспылил, но вот выбираться из этой ситуации придется мне.

– Послушай, – мягко говорю я, – это вышло случайно, ваш Вадим полный придурок, и я даже за миллион долларов по своей воле с ним не стала бы общаться.

– А за два? – наконец улыбается Глеб.

– Ну, два – это совсем другое дело!

Я делаю вид, что думаю, и он шутливо толкает меня в плечо. Напряжение уходит из его взгляда.

– Тогда идем? Ты все еще хочешь меня проводить?

Парень оглядывается и как будто только замечает, что мы все еще стоим посреди улицы.

– Идем, конечно.

Мы молчим, провожая взглядами редкие машины. Глеб нервно поправляет волосы и первым нарушает тишину:

– Ян, просто я его знаю. С ним правда лучше не связываться.

– Хорошо, – отвечаю спокойно, – но я не маленькая, и не надо меня вот так забирать. Как нашкодившего кота.

Мы снова молчим, и слышно только хруст снега под ногами. Хрум-хрум. Хрум-хрум. Как будто наши ноги жуют снег, с треском его откусывая.

Я улыбаюсь от очередного своего глупого сравнения и прячу лицо в воротник куртки. Мне удивительно хорошо идти вот так, рядом с Глебом. Особенно когда он не похож на закипающий чайник, а шагает притихший и задумчивый.

Я смотрю на часы

22:40

Достаю телефон и пишу Оливке сообщение

 Ты в порядке? Тебя проводят?

– Кому строчишь? – угрюмо интересуется Глеб.

– Насте. Ты сегодня совсем не в настроении? Выиграли же, а ты что-то не в себе.

Разговаривать с Глебом намного проще, чем обычно, несмотря на его настроение. Подозреваю, что это из-за рома, который я случайно украла у Попова. Чувствую, как будто я плыву в клубах сладкой ваты.

Вместо ответа он хмурится и качает головой. А мне дико хочется его растормошить.

– Стой! – говорю, разворачивая его за локоть. – Что это?!

– Что? – растерянно отзывается Глеб.

Я хватаю его за нос и кричу:

– Твоя совесть, Янковский!

У него такой потерянный вид, что я смеюсь как сумасшедшая и отбегаю на несколько метров вперед.

Пара секунд, и он принимает правила игры. Его лицо светлеет, губы трогает легкая улыбка. Он срывается с места и бежит за мной. Я визжу, поскальзываюсь, успеваю сделать несколько шагов, но он хватает меня за талию и валит в ближайший сугроб.

Мы боремся, и скоро я беспомощно замираю. Глеб сидит на мне верхом и держит мои руки.

Смех застывает на его красивых полных губах, а голубые глаза жадно шарят по моему лицу.

Меня парализует.

Да, это точно стокгольмский синдром. Или?..

Над головой Янковского звездное небо удивительно ясное. На секунду я залипаю на ярких точках, но потом перевожу взгляд на его лицо.

Он очень красивый. Свет фонаря подсвечивает скулы и упрямый подбородок.

Мне становится страшно. Глеб вызывает во мне слишком сильные эмоции. Я их не ждала и оказалась к ним не готова. Раньше я была в безопасности со своей неразделенной любовью к Яну. Рисовала скетчи, слушала песенки, думая о неведомом красивом мальчике, толком его не зная, разглядывала фотографии в соцсетях. И чувствовала себя очень спокойно. Теперь же я сижу на пороховой бочке. И она не просто может взорваться в любую секунду, она уже несет меня на бешеной скорости во тьму и неизвестность. Если он меня поцелует, что это будет значить? Я ему нравлюсь или он просто заигрался? Внутренне я вся сжимаюсь и чувствую волну тошноты. Отлично, самое время. Осталось понять, это от стресса или от алкоголя.

– Мне нехорошо, – бормочу я с некоторой долей облегчения.

Глеб моргает, будто скидывая с себя оцепенение, потом быстро поднимается на ноги и подает мне руку. Я встаю рядом и сосредоточенно отряхиваю себя от снега, лишь бы не смотреть на парня, который вызывает во мне бурю эмоций.

Глава 16

ГЛЕБ

– Порядок? – я касаюсь ее локтя, и Яна отдергивает руку. Кажется, я ее напугал.

– Да, это просто…просто ваш ром, – она морщит носик, – я вообще-то не пью.

– Видел я, как ты не пьешь.

– Чистая случайность!

– Чистое воровство. Повезло, что Попов на тебя заяву не накатал.

Она с подозрением смотрит на меня, а потом фыркает от смеха. Темные волосы выбились из-под шапки и, намокнув от снега, завились в нежные локоны. Яна раздраженным жестом убирает их от лица. Я зачарованно наблюдаю за каждым ее движением.

Оглядываюсь и с досадой отмечаю, что мы почти около ее дома.

– Идем? – киваю в нужную сторону.

– Я могу и сама дальше.

Хмыкаю:

– Ты же подобрала мою совесть. Провожу до подъезда.

Дальше мы идем молча. Я смотрю иногда на ее лицо и вижу напряженную мысленную работу. Знать бы, о чем она думает. Но есть ощущение, что я отчаянно хочу и так же сильно этого боюсь.

У крыльца Яна медлит, а потом приподнимается на цыпочки и касается губами моей щеки. Отступает с таким выражением лица, будто сама удивилась этому жесту. И уходит.