Физика любви

Я быстро дохожу до дома. Еще морозный ночной воздух подгоняет меня. Пока поднимаюсь к себе на пятнадцатый, гипнотизирую взглядом кнопку двадцатого этажа. Там живет Ян. Он принял бы меня и ранним утром, и его родители тоже. Мы с детства бегаем друг к другу. Точнее, я к нему. Но не сегодня. Мне нужно подумать.

Я открываю дверь квартиры, разуваюсь и краем глаза вижу фигуру отца в проеме кухни. Белая рубашка, натянутая между пуговицами на животе. Маленькая кружка, там два шота эспрессо. Никакого сахара и никакого молока, как и в его характере.

– Где был? – интересуется он и отпивает кофе.

– У Яна.

– А если честно? Барышев врать вообще не умеет, тяжело по жизни придется.

– У девушки, – почему-то говорю я.

Отец впивается внимательным взглядом мне в лицо и говорит:

– Зайди.

Я послушно иду на кухню и сажусь за стол, опуская голову.

– Не надо изображать маленького мальчика, Глеб. Ты уже взрослый. Давай договоримся. Ты говоришь мне правду, а я тебе доверяю.

Удивленно кошусь на отца. Он что, прошел какие-то курсы по воспитанию?

Говорю осторожно:

– Хорошо.

– Я должен знать, что ты на моей стороне, – он устало трет глаза, и я вдруг отмечаю, как он постарел, – это за Алиной мне приходится бегать по квартирам и кабакам, но в тебе я должен быть уверен. Хорошо?

Сначала меня придавливает к стулу ответственностью. Слишком большой для моих плеч. Как обычно.

Но потом я нахожу в его словах другой смысл и медленно говорю:

– Хорошо. Я был с Яном, потом напился и остался у девушки.

Судя по отцу, моя откровенность его обескураживает. Он задумчиво жует губу, а потом спокойно заключает:

– Спасибо за честность. И знай, что ты можешь обратиться ко мне в любой момент. Чтобы я забрал тебя, например. Необязательно оставаться у кого-то другого.

– Мне так хотелось.

– Это другое дело, – он улыбается и тянется к моей руке.

Я дергаюсь. Это годами выверенная привычка. Касания – только для наказания. Отец никогда нас не обнимал. Так у нас было заведено. Он смотрит на меня с новой эмоцией, которую я никогда раньше не видел. Это боль? Стыд?

Потом отец неловко похлопывает меня по ладони, ставит на стол кружку и поднимается. Смотрит на меня так, будто впервые видит. Я выдерживаю его взгляд.

– Я люблю тебя, Глеб. И я правда хочу быть с тобой заодно.

– И я тебя, пап.

Не могу избавиться от ощущения, что эти перемены слишком неожиданны и потому нереальны. И вдруг меня осеняет, пока я смотрю, как он обувается.

Я спрашиваю:

– Ты кого-то встретил?

Его взгляд красноречивее любых слов.

Я смеюсь, глядя на его напряженные скулы:

– Ладно, на сегодня и так достаточно. Потом расскажешь. Если захочешь.

Он уходит, а я остаюсь стоять перед закрытой дверью, опустив плечи. Потерянный и разбитый. Он годами воспитывал нас кнутом, без всяких пряников, а тут вдруг какая-то телка заставила его проявить эмпатию. То есть собственные дети – не заставили. Ну, что ж. Ладно.

Медленно поворачиваюсь и бреду в свою комнату.

Как только захожу, сразу понимаю – что-то не то. Просто чую. Оглядываюсь. Не вижу ничего конкретного, но смутно понимаю, что все передвинуто. Все не на своих местах.

Злость поднимается из грудной клетки к горлу, чтобы я смог глухо прорычать «Алина!».

Бросаюсь в ее комнату, не контролируя свои действия. Там все розовое до боли в глазах. Но я сую руку в кучу подушек и стаскиваю сестру с постели за локоть.

– Глеб! Совсем, что ли?!

Она щурится на меня, лежа на ковре в белой шелковой пижаме.

– Кого ты водила в мою комнату? – рычу я.

– Что?

– Алина, я знаю, что ты там была, хотя я запретил. Тупыми вопросами ты пытаешься выиграть себе время, но не выйдет.

Она сдается очень быстро и морщит лицо в плаксивой гримасе.

– Извини! Извини, понятно? Просто девчонки пришли, а ты очень нравишься Майе, так что мы просто… – тут она зажмуривается.

Не думает же она, что я ее ударю? Эта ее эмоция меня отрезвляет. Моя сестра без мозгов, но я же не совсем зверь. Я отпускаю ее руку и говорю мягче:

– Алина, мы договаривались.

– Я знаю! – с готовностью отвечает она, но просто потому, что хочет избавиться побыстрее. – Я больше не буду!

Я в растерянности смотрю в ее бестолковые глаза. Неужели это моя сестра? Где маленькая нежная девчонка, почему она превратилась в заносчивую идиотку?

Алина всегда была очень похожа на мать. Внешне, а может и внутренне. За это она чувствует вину перед всеми. Передо мной, отцом и собой.

Я глажу ее по голове, и этот жест ее обескураживает.

– Алина, пожалуйста, больше никогда не води своих тупых подружек ко мне в комнату. А желательно смени друзей, они не делают тебя лучше.

Потом разворачиваюсь и ухожу. И уже у дверей говорю вполголоса:

– Ты ни в чем не виновата.

– Что?

– Ты слышала. Напряги мозги, для тебя будет не лишним.

Я захлопываю за собой дверь ее комнаты. Черт. Надо было хотя бы сдержаться от колкости. Но не все сразу. Раз уж мы все тут собрались меняться.

Выдыхаю, направляясь в комнату, и открываю диалог с Яной. Она онлайн. Но молчит.

Я раздеваюсь, расстилаю постель, нахожу зарядку для телефона.

Не сдержавшись, я пишу Яне первым. Точнее, отправляю песню, как будто это кажется мне более безопасным.

Глеб

Tanir & Tyomcha – Аккуратно

Яна

 Я была с тобой максимально аккуратна, Янковский

Глеб

 При этом снимая с меня штаны

Яна

 Какой же ты козел!

Глеб

 Почему ты злишься?

 Яна
 Потому что с тобой ни на секунду нельзя расслабиться

Глеб

 Со мной ты можешь полностью расслабиться

А потом я накрываюсь одеялом до самых ушей и думаю – ну какой же кретин, что я только что написал?

Глава 19

ЯНА