Флетчер Мун — частный детектив

Переднее окно плавно опустилось, и стала видна крупная голова. Лицо по большей части заросло буйной черной бородой. Два голубых глаза, точно лазеры, спокойно изучили обстановку.

— Садись в машину, сын, — сказал Папаша. — Сегодня мы едем на кладбище.

Голос у него был невероятно низкий, зычный и в то же время вкрадчивый. Как будто в чане со сладкой патокой смешали бас негритянского певца и голос того парня, который анонсирует кинофильмы. Такому голосу трудно не повиноваться, но, наверное, Ред за годы жизни с папочкой в этом деле поднаторел, потому что он как держал меня, так и продолжал держать, даже ухом не повел.

Папаша заговорил снова, и на этот раз в его голосе прибавилось стали:

— Ред. В машину. Немедленно.

Ред заворчал, но наконец сдался. Бросив на меня последний грозный взгляд, он отпустил мою рубашку и рванул к «БМВ». Ред скрылся в темном нутре машины, и она плавно тронулась с места. Я не отрывал от нее взгляда, пока она не скрылась из виду. Пройдет, наверное, не меньше трех часов, прежде чем мое сердце начнет биться в обычном ритме.

Мистер Деверо выбрался из машины и поправил на мне рубашку.

— Держись от этого парня подальше, юный Мун. От него одни неприятности, как и от всей их семейки.

Я был склонен поверить в это. Полицейские файлы подтверждали, что от Шарки и впрямь одни неприятности. И пусть Мэй верит в Реда, но он, похоже, идет по стопам своего родителя.

— Спасибо, мистер Деверо.

Он похлопал меня по плечу, стряхивая пыль.

— Зови меня Грегор. В чем тут, собственно говоря, было дело?

Мэй потащила складной столик к багажнику «вольво».

— Ред — подозреваемый.

Грегор Деверо ударом ноги сложил ножки столика.

— Может, тебе лучше оставить это дело, Флетчер? Локон волос не стоит всех этих неприятностей.

Я с удивлением осознал, что слова мамы о моем упрямстве соответствуют действительности.

— Не могу, Грегор. Я уже взял аванс, а значит, должен идти до конца. И кроме того, дело не просто в волосах. Что-то странное происходит в Локке.

Мистер Деверо шумно вздохнул.

— В самом деле?

— Непонятные мелкие кражи. Мини-диски, иглы от проигрывателей… Я должен выяснить, зачем кому-то понадобилось все это.

— Вижу, Эйприл заразила тебя своей паранойей, — заметил мистер Деверо. — Ладно, у тебя своя голова на плечах. Готовы, девочки?

Эйприл, казалось, находилась в миллионе миль отсюда. Наверное, представляла себе, как идет по проходу к очередной поп-звезде.

— Эйприл, пошли. Мэй нужно порепетировать танец. Школьный смотр уже на следующей неделе. В этом году мы обязательно должны получить награду. Будет что показать ее матери.

Эйприл захлопала ресницами, возвращаясь в реальный мир, и двинулась к машине, по дороге дернув меня за рукав и прошипев:

— Продолжай в том же духе и держи меня в курсе.

Я кивнул. «Вольво», набитый девочками в розовом, укатил прочь.

«Держи меня в курсе», надо же! Определенно теперь каждый считает себя детективом.

Вечером того же дня я снова сидел в своем офисе. Я говорю «офис», хотя на самом деле это всего лишь спальня. Просто я думаю о ней как об офисе. Одно дело, когда говоришь клиенту: «Мне нужно вернуться в офис и кое-что проверить», и совсем другое: «Пойду переоденусь в пижаму и изучу улики через лупу».

Официально считалось, что я сплю, но на самом деле я занимался поисками доказательств. Спустя двадцать минут после наступления Золушкиного часа «Ч» я все еще прочесывал полицейские отчеты. Складывалось впечатление, что в сентябре Шарки развили особенно бурную деятельность. Может, загодя запасались подарками к Рождеству?

Я скачал в свой компьютер подробный план города, составленный картографическим управлением, и наложил на него решетку из сотни квадратов. Потом, используя систему цветового кодирования, поместил каждое преступление в клетки этой решетки. Времени ушла уйма, но в конце концов я получил общее представление о предполагаемой деятельности Шарки в Локке. Внимательно изучив плоды своих трудов, я пришел к выводу, что если Шарки и впрямь совершили все эти преступления, им пришлось трудиться по двадцать четыре часа в сутки, без выходных и праздников. Конечно, на них могли работать другие преступники. Не все же акулы — Шарки [11] .

11

Игра слов: фамилия Шарки созвучна со словом «shark», что по-английски означает «акула».

Что-то зашелестело за окном, и я насторожился. Выключив свет, я осторожно выглянул в сад. Спустя несколько минут зрение приспособилось к темноте, и я смог различить знакомые очертания деревьев и кустов. Один из кустов, казалось, двигался. Странно. Не верилось, что я присутствую при рождении нового кустарника-мутанта. Сам собой напрашивался вывод, что за ходячим растением кто-то прячется.

Я оказался прав. Спустя несколько мгновений над кустом показалась голова в капюшоне, а потом и рука, которая поманила меня вниз, в сад. Опять-таки странно: зачем кому-то приспичило поговорить со мной в такой поздний час? Причем кому-то из моих ровесников, если судить по его росту.

«Все очень даже объяснимо, — сказал я себе. — Ты детектив, ведущий расследование, о котором, спасибо Мэй, знает вся школа. У человека, прячущегося среди зелени, наверное, есть для тебя какая-то важная информация».

Мысленно взяв на заметку сообщить всем знакомым свой электронный адрес, чтобы им не приходилось пускаться на такого рода ухищрения, я надел куртку, прихватил блокнот и вышел из комнаты.

Родители спали — сегодня у них был трудный день. Что ни говори, детей воспитывать нелегко. Хейзл у себя в спальне разыгрывала в лицах новую пьесу под названием «Похоже, счастье оказалось слишком мимолетным…». Выскользнуть из дома не составляло труда.

На мгновение я остановился, прислушиваясь к голосу разума, вопившему: «Ты с ума сошел?! Или мало видел фильмов ужасов? Возвращайся в спальню!»

Но я же детектив. Как мог я упустить такой шанс? Тем не менее у меня хватило ума обезопасить себя, воспользовавшись выходом через гараж. Может, я смогу разглядеть своего информатора, прежде чем он увидит меня.

Я прокрался через кухню, а оттуда в гараж. На протяжении многих лет я столько раз проходил этим путем, что сумел пробраться между завалами старого хлама совершенно беззвучно.

Наконец, отодвинув засов, я оказался в саду и, пригнувшись, спрятался за папиным призовым гномом. Гном этот выглядит вполне традиционно, но, когда Хейзл обвинила папу в старомодности, он (папа, разумеется, а не гном) заявил, что это постмодернистская пародия на садового гнома, истинное происхождение которой остается тайной.

Услышав рядом шаги, я высунул голову из-за гномьего колпака. Как оказалось, это было ужасной ошибкой с моей стороны. Раздался свист рассекаемого воздуха — что-то на огромной скорости полетело сквозь тьму прямо мне в голову. Что-то вроде дубинки или биты. Я услышал, как преступник, метнув ее, хрюкнул от напряжения, словно теннисист на корте. Не успел я вскинуть руку, чтобы прикрыть лицо, как эта штука саданула меня в лоб. Из глаз посыпались искры. Сила удара была столь велика, что меня оторвало от земли, я полетел назад и врезался спиной в альпийскую горку.