Флейта для чемпиона

– И свидание назначить, - вторила ей Надежда.

– Ну, записку ты должна написать... и... это... как его... назначить свидание...
– уныло сказал Леонид Вите.

– Ой, как страшно интересно!.. И страшно!.. И интересно!.. Я никогда никому не писала записок, - призналась она.

– Зато тебе все пишут и пишут...
– промямлил он.

– Я не виновата, что в меня влюбляются мальчишки... Кстати, тебе это должно быть приятно, - безжалостно сказала она.

Леонид совсем впал в уныние.

– Вообще-то приятно, но... Ты знаешь, Вита, нас прошлом году тренер водил на оперу "Иван Сусанин", а после спектакля он сказал: "Видели, в какое болото завёл Сусанин поляков. Так вот, в какое болото может завести красивая девушка парня, этому Сусанину и не снилось. Так что вы, говорит, будущие спортсмены, это учтите..." Теперь я понимаю, что тренер был прав...

– Леонид, не обобщай, - погрозила пальцем Левская.

– А в тебя он всё равно не влюбится и отбивать тебя у меня не будет. Ларионов мой друг, - шмыгнул носом Леонид.

– Ну конечно, не влюбится, - опечалилась Вита, но мы же должны с тобой выполнить общественное поручение, - оживилась она.
– Ну, Лёнечка, это же несерьёзно и Ларионову на пользу, ты же сам говорил...

– Ну ладно, давай ему назначим свидание в записке, на которое он, конечно, не придёт...

– Конечно, он не придёт ни за что, - успокаивала его Вита, - но записку мы ему напишем.

Елена и Надежда переглянулись.

– Так... Кажется, проблема Виты решена...
– Елена вычеркнула один из пунктов в своей записной книжке.
– Теперь что? Теперь Ларионов должен ещё согласиться выступить за чужую команду и под чужой фамилией... Ещё он должен попасть в плохую компанию... Ещё Масюков что-то предлагал насчёт милиции... Но это уж глупости. Это я, пожалуй, вычеркну.

Она вычеркнула в блокноте ещё один пункт, спрятала записную книжку в сумку. И перевела взгляд на Ларионова.

Теперь им завладел "портретист" Сидякин. Он смешивал на палитре краски и бормотал:

– Вот никак не могу, Вениамин, схватить выражение твоего духа... Выражение тела схватил, а вот души... Выражай, чего так просто разминаешься?! Ты знаешь, тебя Вита называла Моцартом прыжка! Может, мне в тебе Моцарта поискать?

– А с чего это ты решил меня рисовать?

– Госзаказ получил, - уклончиво сказал Тарас.

– Так уж и госзаказ?
– опустив руку в карман куртки, Веня достал платок и записку...

"Чемпион, если будешь отбивать девчонок у своих друзей, ноги переломаем!.." - предупреждали в ней.

– Почерк, между прочим, знакомый...
– задумчиво произнёс Вениамин.

К Ларионову чуть ли не вплотную приблизилась Стеллка.

– Слушай, а может, у твоего папы есть машина?

– Нет, у моего папы нет машины, - спрятал он записку.

– А может, он много зарабатывает, и ты в семье единственный сын, и тебе ни в чём не отказывают?

– Отец мой зарабатывает немного, сын я не единственный, а в чём мне должны не отказывать?
– в тон ей сказал Вениамин.

– Ну, во всём...

Неожиданно раздалась трель свистка. По двору промчался Гусь с чемоданом в руке. За ним гналась дворничиха с метлой:

– Ах ты, хулиган! Вот я тебя сейчас!

Спасаясь от погони, Гусь пересек спортплощадку и вгорячах перепрыгнул через планку на стойках.

– С ума сойти!
– изумился Тарас.
– Он же перепрыгнул твою высоту!

Преследуемый дворничихой, Гусь перемахнул и через забор.

– Ты говоришь - мою высоту?
– сказал Вениамин Тарасу.
– Он через забор перепрыгнул с чемоданом и без техники!.. Чудеса!.. А ты представь, если наоборот, без чемодана и с техникой?!

Пока Вениамин и Тарас, взобравшись на забор, высматривали Гуся, Вита подошла к куртке Ларионова, висевшей на ветке дерева, и сунула в карман записку...

Дворничиха, ворча, удалилась, на всякий случай погрозив метлой в сторону забора.

И только тогда Гусь выбрался из-за мусорного бака на соседнем дворе и перелез на свой двор.

– Гусь, ты же дал нам расписку!
– сердито подступила к нему Лена.

– А чего она ковры решила выбивать прямо на ваших богов, огрызнулся Гусь, показывая на фанерные "статуи".
– Загрязнение среды получается. Вот я охранял ваш свежий воздух.

– Ты бы видела, какой он прыжок сообразил через планку и через забор!
– сообщил Ларионов Елене.

– И с чемоданом в руках! Я его прыжок случайно на плёнку снял. Прыжок аж два во!
– сжал кулаки Тарас и выставил вперёд два больших пальца.

– Стресс... Ничего особенного, - скептически сказал Вадим.
– С испуга можно и не такую высоту взять.

– Вот бы ты и пугался почаще, - посоветовал ему Тарас.

– Слушай. Гусь, а почему бы тебе не заняться спортом?
– убеждал его Вениамин.
– Вон у тебя какие перспективные ноги... для прыжков... или для бега... А пока бы с нами и побегал, и попрыгал...

– А какой мне хозрасчёт просто так бегать?
– проворчал Гусь. Я убегаю только от милиции, а прыгаю - от дворников.

– За милицию и за дворников дают пятнадцать суток, а у нас целый портфель золотых медалей. Побежал бы... и взял... одну...
– без всякой иронии сказала Елена.

– Подумаешь, медаль! Что у меня их нет, что ли?
– Он раскрыл чемодан, порылся в "хипповых" майках и достал какую-то спортивную медаль на ленточке.
– Вот... Взял... и... побежал...

– Ты мне этого не говорил, я от тебя этого не слышала!
– Елена торопливо отошла от него.
– Не расслабляться! Не расслабляться! Марафон-прыжки продолжаются!

– А медали действительно золотые?
– крикнул ей вслед Гусь.

– Золотые, - обернулась к нему Елена.
– Мой дядя был чемпионом по прыжкам, из спорта ушёл, а медали подарил нашим олимпийским играм!

Вадим Масюков что-то зашептал Гусю на ухо.

– Ларионов?
– спросил Гусь.

– Может пригодиться вашей компании, - тихо сказал Вадим.

– Так ведь он у вас наверняка ах какой ах-ах-ахтивист!
– дурачился Гусь.

– В том-то и дело, что уже нет, - так же тихо продолжал Вадим.
– Зазнаваться начал. Режим нарушает, девчонок у своих приятелей отбивает, за другую команду под чужой фамилией выступать хочет.