Флейта для чемпиона

– Нет, это от слова, что ко мне чужие мальчики охотно пристают.
– И Степанида ушла с независимым видом, рассматривая фанерные "статуи".

Вениамин мгновенно проснулся:

– Всё! Я готов!

Он вскочил и тут же присел.

– Ой!.. Гена, - попросил он, - помассируй, я ногу потянул...

Цветков начал массировать Ларионову ногу со словами: "Для хорошего человека и рубля не жалко".

Все с криком окружили Ларионова. Гусь растопырил руки:

– Тихо! Тихо! Не все сразу! Не все! Не делайте хора! Когда отдохнет, чемпион ответит на все вопросы и только в порядке живой очереди. Прошу тихо-тихо установить очередь.

К Ларионову, держа под мышкой мемориальную доску, быстро подошла Цветкова:

– Веня, хочешь, я дам тебе что-то почитать?

– Хочу, - согласился Вениамин.

– Читай!

Вениамин взял доску:

– "В этом дворе прыгал и допрыгался..." А кто допрыгался-то? Тут у тебя фамилии нет, - сказал он Тане.

– А кто допрыгается, я того фамилию здесь и напишу, - она забрала мемориальную доску.

– Таня! А почему мемориальная доска пишется обязательно в прошедшем времени: "Здесь жил и работал... поэт такой-то?" Будь моя воля, я бы писал: "Здесь живёт и работает замечательный писатель... или поэт... или спортсмен... или просто хороший человек..." посоветовал ей Вениамин.

– Здорово! А я бы написала: "Здесь живёт замечательный парень, которого я люблю..." Чао...

Она пошла прочь и тут же вернулась, потому что к Ларионову протиснулась Стеллка.

– Я тебе забыла сказать, что я всё достала!.. Ты только скажи, тебе нравится расцветка?
– она раскрутила рулон и показала Ларионову.

– Ничего, ярковато немного, - сказал он.

– Сто метров нужно для танцевальной юбки.

– С ума сойти!
– ахнул Вениамин.
– Ну ладно, зови Степаниду.

Но Стеллка не унималась:

– Я тебе ещё капрон не показала.
– Она достала из сумки небольшой кусочек капрона: - Как паутина. Я думаю, он подойдёт для реставрации икон?

– Что надо! Где достала?
– сказал Ларионов.

– Где? В комиссионке через знакомых. Да, там, где ты говорил, теперь по правилам и судьи будут.

– Молодец!
– похвалил Вениамин.
– Зови Степаниду!

Стеллка побежала искать сестру.

"Вот тебе на!
– подумала Татьяна.
– На Ларионова и материальчик, кажется, уже завёлся... в сто метров... и капрон из комиссионки... и судьи будут... Неужели Гуляева и Фокина правы, и у каждого чемпиона есть двойник?.."

– Тебе что сыграть для настроения?
– застенчиво спросила Вениамина Вита.
– Сама знаю: ты - Моцарт прыжков, значит, что-нибудь из Моцарта?

Вынув из футляра скрипку, Вита заиграла, плавно водя смычком. А Гиви снимал это всё на плёнку.

Леонид ревниво прошептал Вите:

– Минуточку, это ещё что за новости?.. Так мы не договаривались!.. Получается какой-то музыкальный культ личности.

– А мы договаривались, - прекратила играть Вита.

– А мне почему не играешь? Я протестую!

– Потому что бывают Моцарты прыжка, а бывают и Сальери!
– спрятала скрипку в футляр раздосадованная Вита.

Татьяна провозгласила через усилитель:

– Между прочим, в Древней Греции к чемпиону Олимпийских игр приставляли человека с флейтой. Когда спортсмен шёл по городу, то флейтист шёл за ним и свистел о том, что вот, мол, идёт великий спортсмен! Ах, обратите, пожалуйста, внимание на великого атлета!.. С годами ни к чему хорошему этот художественный свист, конечно, не привёл!..

Леонид мрачно взглянул на Гуся:

– Достал пистолеты?

– Конечно, достал. Дома лежат.

– А когда?..
– встрепенулся Леонид.

– Получишь от меня за пять минут до дуэли, - успокоил его Гусь.

– Ладно, а вызывать можно?

– Хоть сейчас, - с готовностью ответил Гусь.

– Я немного подожду, вдруг всё сообразуется... А может, лучше выбрать холодное оружие?.. Самое холодное оружие на свете - это слово "нет", - никак не мог решиться Леонид.

– Да отрави ты его мороженым, как Чацкий Софью...
– посоветовал Гусь.

– Чацкий Софью мороженым не травил, это Арбенин отравил Нину мороженым...
– машинально поправил его Леонид.

– Это неважно, кто кого, важен результат... и качество продукции...
– заметил Гусь.

– Приготовиться к прыжку Ларионову, - объявила Елена.

Кто-то отодвинул Цветкова, массирующего колено Ларионову, в сторону.

– Это не массаж, а самодеятельность, - широко улыбнулся ему Босс. И сам принялся за массаж. По всему было видно, что у него в этом деле немалый опыт.
– Ну, что же ты, мы же договаривались в двенадцать, - упрекнул он Ларионова.
– Скоро и начало соревнований.

– Да... задержались...
– замялся Вениамин.

– Задержались или задержали?..
– уточнил Босс.
– Милиция, что ли?

Гусь переглянулся с Ларионовым:

– Да ты что, какая милиция? Нас дружинники задержали.

Босс достал из спортивной сумки икону, незаметно сунул её Гусю:

– А синяки?

Гусь быстренько передал икону Ларионову.

– Да с Жоркой-Интеллигентом подрались. Почему трафарет на майке не сделал?.. То да сё!..

– Вас там не обыскивали?
– поинтересовался Босс.

– Да нет, слава богу!

– А богоматерь принёс?
– спросил Босс.

Гусь вновь переглянулся с Ларионовым:

– Да забыл.

Веня внимательно рассматривал икону:

– Хорошая копия...

– Какая ещё копия? Копии мы... продаём...
– совсем как Гусь, обиделся Босс.
– Ну всё, - закончил он массаж.
– Значит, твоя фамилия Перцуленко. Зовут Костя... По машинам!..

Он быстро устремился со двора. Следом поспешил Ларионов, затолкав тренировочный костюм в сумку. Гусь следовал в арьергарде.

– Ларионов, ты куда?..
– завизжала Елена на весь двор.
– Ребята! Ларионов убегает с олимпийских игр, под чужой фамилией и за чужую команду прыгать.

Гиви навёл кинокамеру на Ларионова:

– Крупным планом - Ларионов... спортсмен с большой дороги!..

На крик Елены Гуляевой сбежались все олимпийцы:

– Что случилось? Почему Ларионов не прыгает? Что здесь происходит?

– Л то, что ваш хвалёный Ларионов, ваш атлет-аскет-оглы сызмала-рекорд-бей договорился и за чужую команду, и под чужой фамилией выступать!
– вскричала Елена.