Флоту - побеждать!

Кавторанг оказался прав - огонь вражеской эскадры ослабевал с каждой минутой, а вскоре прекратился вовсе. Можно было даже увидеть, что японская линия стала уходить в открытое море, освобождая пространство для атак своей своры миноносцев, что никак не явилось сюрпризом для артурцев. И если экипажи броненосных кораблей Того получили возможность передохнуть, то для Первой Тихоокеанской бой ещё не закончился.

Это не выдумка автора - совершенно аналогичное попадание получил крейсер 'Адзума' в Цусимском сражении.

***

Степан понимал, что сражение переходило в самую рискованную свою фазу - опыт ночных боевых действий в море у эскадры отсутствовал напрочь. И было бы верхом легкомыслия пытаться удержать строй и идти к своей базе под атаками вражеских миноносцев, соблюдая полную светомаскировку - повреждения от дружественных таранов обещали быть более вероятными и многочисленными, чем от вражеских торпедных атак, причём последних подобный способ достичь Порт-Артура отнюдь не отменял.

– Передать приказ: 'Открыть боевое освещение. Быть готовым к минным атакам противника'.

Один за другим броненосцы и крейсера стали всаживать бивни лучей своих прожекторов в чёрные волны Жёлтого моря. Учитывая, что в предшествующих ночи боях два из своих четырёх потерял 'Петропавловск', по одному 'Пересвет', 'Баян' и 'Аскольд', то иллюминацию артурцы устроили ту ещё...

– Ничего-ничего, - успокаивал себя Макаров-Марков.
– В конце концов, до самой Цусимы японцы смогли попасть минами только однажды. В корабли стоящие на якоре и не ожидающие атаки. И то их вторая волна ушла не солоно хлебавши. А сколько бы они не атаковали эскадру, даже потрёпанную в бою - чёрта с два. Даже для того, чтобы поразить одинокий 'Севастополь' в бухте Белого Волка, им потребовалось несколько дней и почти три десятка миноносцев и минных катеров.

А 'боевое освещение' зачастую тоже воюет. И прожектор может оказаться по эффективности посерьёзней пушки. Представьте себя на миноносце, которого захватил лучом атакуемый корабль. Кроме слепящего, бьющего в глаза света не видно ничего. Ни командиру, ни рулевому, ни комендорам, ни минёрам - никому. Куда держать курс? Куда выпускать мины?

Можно попытаться вырваться из ослепляющего столба резким поворотом... Но ты же здесь не один - по соседству идут в атаку твои товарищи по отряду, и можно как угодить своим тараном в борт какого-то из них, так и подставить под удар свой.

А рядом уже начинают падать снаряды с вражеских кораблей - они тебя видят, пушек у них на борту предостаточно...

Степан не мог себе позволить ночные учения для всей эскадры в открытом море, данный приём можно было отрабатывать даже на рейде Порт-Артура. Даже на внутреннем рейде - как только лучом прожектора захватывался миноносец, соседний мателот тут же старался продублировать данный захват. Из одной струи света вырваться было ещё возможно, но из перекрещённых лучей - практически нереально.

Молодые капитан-лейтенанты и просто лейтенанты, ведущие в бой свои истребители и миноносцы, не собирались беречь ни собственные жизни, ни жизни своих подчинённых, ни корабли которыми командовали. Их основной задачей сейчас, а, значит, и целью своего существования, было выполнить приказ командующего флотом: подобраться как можно ближе к броненосцам и крейсерам неприятеля, и поразить их своими минами. И если это удастся хоть одному из десяти, то и остальные девять погибнут не зря...

Но лобовая атака не удалась - не было смысла вести свои отряды в шквал огня, где каждое (КАЖДОЕ!) попадание грозило если не гибелью, то выходом из строя своего миноносца. Практически без шансов приблизиться на заветные три-пять кабельтовых к цели.

К тому же отряд капитан-лейтенанта Сакураи ещё до выхода на позиции для атаки попал на зуб четвёрке истребителей Елисеева, которых Макаров отправил в свободный поиск с напутствием: 'Любой большой корабль дальше, чем десять миль от берега - вражеский. Топите. Вся ответственность на мне'.

Большие корабли по дороге попасться не успели, а вот четвёрке японских 'циклонов' не повезло - они угодили прямо напересечку курса тех кораблей, которые и были созданы специально для того, чтобы подобное истреблять.

'Бесшумный', уперев луч своего прожектора в 'Хаябузу', начал работать по нему всей артиллерией левого борта. К нему немедленно подключились 'Бесстрашный' и 'Беспощадный'. 'Бойкий', выхватив из темноты 'Касасаги', немедленно открыл огонь по нему.

'Чидори' и 'Манадзуру', поняв, что русскими ещё не обнаружены, немедленно сделали коордонат влево, и, как бы не не хотелось оставлять своих товарищей на съеденье русским - приказ адмирала надлежало выполнять - атаковать вражеские броненосцы и крейсера. Всё остальное вторично!

А отряд Елисеева со смаком добивал пару стреноженных японских 'циклонов' - благо подавляющее превосходство в артиллерии это позволяло. Тем более, что цели не просто горели - полыхали в южной ночи. В восемь трёхдюймовых стволов и столько же сорокасемимиллиметровых русские истребители целенаправленно истребляли тех, для истребления кого создавались. Сначала 'Хаябуса' стал заваливаться на борт, потом то же самое произошло с 'Касасаги'.

Комендоры русских эсминцев огня не прекращали - снаряды продолжали рвать в клочья, как металл корабельных конструкций, так и человеческую плоть.

Флот микадо уменьшился ещё на два боевых корабля. Но именно два их товарища по отряду сумели отомстить русским в большей степени, чем кто-либо другой: 'Чидори' и 'Манадзуру', уходя из-под обстрела миноносцев Елисеева, отвернули в сторону берега, и под берегом же проскочили к хвосту артурского отряда крейсеров. Незамеченными проскочили. Незамеченными приблизились к концевому. Незамеченными выпустили мины по концевому...

– Вспышки минных выстрелов по правому крамболу!
– резануло криком сигнальщика на мостике 'Паллады'.

– Прожектора на правый борт!
– нервно отреагировал командир крейсера.
– Огонь правым бортом!

– Куда огонь-то, Владимир Симонович?
– ошалел от приказа старший офицер Стевен.

– Пока - куда угодно!
– Сарнавский совсем недавно получил под командование крейсер первого ранга, и, чтобы в первой же операции его корабль, только что вышедший из ремонта, снова получил бы мину в борт... Даже подумать было жутко, что начнут говорить в штабах о 'проклятом крейсере'. И не только в штабах, среди священнослужителей при Морском Ведомстве ещё больше - как ни крути, а крейсер назван именем языческой богини...