Флоту - побеждать!

И остался жив. Как и большинство его подчинённых: японские авизо не сильно пострадали сегодня в крейсерской баталии, не особо были нужны для поиска и минных атак русских кораблей этой ночью, но вот в качестве спасательных судов, они очень даже пригодились: 'Тацута' и 'Яейама' весьма активно выхватывали из волн моряков с торпедированного 'Микаса', на 'Тацуту' умудрились поднять из воды даже командующего флотом, а когда взрывом в ночи обозначилась ещё одна жертва, 'Яейяма' немедленно взял курс в соответствующем направлении.

Даже в июньском Жёлтом море температура воды чувствительно ниже, чем у человеческого тела, поэтому у любого оказавшегося за бортом вода, всей своей чудовищной теплоёмкостью, немедленно начинает отжирать калорию за калорией. А новых взять негде. Возможность заизолировать себя от самого жадного до тепла вещества в природе тоже отсутствует. Так что зачастую гибнут от переохлаждения люди даже в самых тёплых морях...

Адмирала Того, только что выхваченного из волн бил озноб. Но даже не успев переодеться, прямо на палубе 'Тацуты', стоя в луже стекающей с его одежды воды, он в первую очередь стал сыпать распоряжениями:

– Радиотелеграф у вас в порядке? Отлично! Передайте: 'Асахи' и крейсерам следовать к Чемульпо. Минным силам стараться перехватить противника на пути к Порт-Артуру'.

Адмирала шатнуло.

– Ваше превосходительство!
– немедленно забеспокоился командир корабля.
– Очень прошу вас пройти в мою каюту. Сейчас туда доставят сухую одежду, горячий чай и саке.

– Лучше рому или коньяку, - мрачно бросил адмирал.
– О любых новостях докладывать мне немедленно.

Уже в каюте, приняв спиртного внутрь, и растираемый спиртом снаружи адмирал выслушал доклад, что на 'Тацуту' принято из воды сто тридцать семь моряков с 'Микасы', в том числе шестеро офицеров. Среди них его адъютант, капитан-лейтенант Нагата. Сколько-то спасла 'Яейяма'. Сколько - пока неизвестно.

Отпустив как делавшего доклад офицера, так и судового фельдшера, терзавшего массажем адмиральское тело, приказал последнему разбудить себя перед рассветом, Того впервые за сегодняшний день получил возможность относительно спокойно обдумать всё то, что произошло. Сражение проиграно. Вчистую. Даже если миноносцам удастся сотворить чудо, и они потопят или повредят минами пару русских броненосцев, то всё равно артурская эскадра стала хозяином Жёлтого моря. Надолго. Очень надолго. А значит, проиграно не только сражение - вся война. Экспедиционная армия на континенте не сможет получать регулярно ни подкрепления, ни оружие, ни боеприпасы. Ни 'просто припасы' в виде провианта, например... А к Куропаткину всё это приходит регулярно и постоянно. Пусть по 'тонкой ниточке' Транссибирской магистрали, но РЕГУЛЯРНО И ПОСТОЯННО. И очень скоро он задавит армию маршала Оямы просто своей численностью.

Единственное, что можно сделать сейчас, это постараться уменьшить высоту падения Японии в ту пучину позора, в которую она рухнет по результатам этой войны - максимально сохранить те остатки флота, которые ещё представляют из себя реальную силу. Не дотянуть сейчас не только до Сасебо, но и до Такесики. Да и до Мозампо не дойти - и угля может не хватить, и пробоины наверняка такие, что долгого перехода корабли могут не выдержать... Путь один - в Чемульпо. Там хоть начерно можно будет подремонтироваться, а потом идти к своим базам...

***

Кроун приказал затопить отсеки междудонного простанства за исключением носовых. Эффект был поразительным: 'Пересвет' вновь обрёл свои мореходные качества. В слегка подсвеченной луной ночи броненосец восьмиузловым ходом двигался в направлении Дальнего.

– Разумно ли, Николай Александрович, - Вирен оказался не очень доволен решением командира корабля.
– В Талиеванском заливе мин больше чем блох на барбоске, не пройти нам его ночью.

– Разумеется, Роберт Николаевич, - тотчас же отозвался Кроун.

– Но мы туда и подойдём с рассветом. А тогда уже и сориентируемся. Карты минных полей у нас имеются. А до Артура можем и не догрести.

– Неужели всё так серьёзно?
– удивлённо выгнул бровь адмирал.

– Более чем серьёзно, ваше превосходительство, - ответил из-за спины только что поднявшийся на мостик Дмитриев.

– Что там, Аполлон Аполлонович, - мгновенно повернулся к своему старшему офицеру командир 'Пересвета'.

– Уже принято около трёхсот тонн воды, и она продолжает прибывать. Помпы не справляются. Дифферент на нос увеличивается. Медленно, но увеличивается...

– Факелы слева!
– прервал беседу на мостике крик сигнальщика.

– Факелы справа!
– немедленно отозвался другой.

Четвёртый отряд истребителей, отозванный недавно от эскадры Камимуры, всё-таки сумел найти в ночи раненый 'Пересвет'.

Японских миноносников обуревала жажда мщения за позор сегодняшнего поражения главных сил, и они до жути хотели покарать проклятых северных варваров за свои погибшие корабли. Не жалея ни своих истребителей, ни себя. И когда в лунном свете заметили силуэт большого корабля, то сразу было ясно, что это либо русский броненосец, либо крейсер.

Отряд разделился, 'Хаядори' и 'Харусаме' стали заходить на вражеский корабль с левого борта, а 'Мурасаме' с правого. 'Асагири' слегка поотстал. Намеренно поотстал.

– Не открывать огонь!
– нервно крикнул Кроун, когда был получен доклад о факелах с обоих сторон

Лейтенант Черкасов пожал плечами, но всё-таки продублировал приказ командира в башни и казематы. Сам он ни секунды не сомневался, что его подопечные, комендоры 'Пересвета', прекрасно усвоили урок майского сражения, и начнут стрелять либо по команде, либо в случае минного попадания. Ошибся. Несмотря на полученный приказ, когда с обеих сторон вспыхнули огни прожекторов, которые очень быстро выхватили из темноты борт броненосца, офицерам, командующим группами орудий, стало ясно, что японцы уже не выпустят из этих пучков света 'Пересвет' - спрятаться в ночи возможности уже нет. Поэтому казематы загрохотали выстрелами не дожидаясь приказа. И правильно сделали.

Броненосец бил с двух бортов, всеми оставшимися в строю пушками среднего и противоминного калибра. Даже кормовая башня успела три раза шарахнуть по прожекторам сегментными снарядами. Плотность огня оказалась чувствительной: 'Мурасаме' потерял ход, а флагманский 'Хаядори' вообще разнесло в клочья. Казалось, что 'гиенам' дали понять: 'Слишком рано вы пришли за плотью раненого льва'...

– Миноносец под кормой!
– резануло криком с боевого марса грот-мачты.

Да. Три эсминца Четвёртого отряда просто отвлекали на себя внимание и огонь, чтобы расчистить дорогу для 'Асагири', заведомо приносили себя в жертву ради его атаки. И капитан-лейтенант Исикава не оплошал, его истребитель успел. Успел выпустить обе торпеды, прежде чем получил два попадания шестидюймовыми снарядами из кормового каземата 'Пересвета'. Одна прошла мимо. Зато вторая в борт гиганта всё-таки угодила.

Рвануло почти в середине правого борта. Здорово рвануло. На мостике, все, кто в данный момент не держался хоть за что-то надёжное покатились кубарем. Одновременно броненосец задрожал как рессорная коляска, едущая по булыжной мостовой. Старший штурман Тихминёв, поднявшись с палубы, быстро схватил спасательный круг и бросился за борт. Его примеру последовали сразу несколько матросов.

– Не авралить!
– внезапно охрипшим от напряжения голосом заорал Кроун.
– Броненосец ещё плывёт! Всем по местам!! По боевому расписанию!!!