Folie a Deux

— Моника.

— Всё в порядке.

— Я всё-таки дам знать водителю, чтобы он возвращался. Поедем домой. Мне так будет спокойнее.

Закончив, я поправляю платье и выхожу в коридор. Райан тут же привлекает меня к себе, и клянусь, что в моих волосах оказывается его шумный вдох.

— Это немного невежливо, знаешь, уходить так скоро после того, как мы спустимся. Не хочу портить впечатление.

— Ничего ты не испортишь.

— Сначала я помогу твоей маме убраться на кухне.

Несмотря на попытки Клэр отказаться, я тщательно мою каждую тарелку, а после ополаскиваю водой. Это вроде как успокаивает меня тем, что заставляет чувствовать себя полезной.

— Я вытру, Моника, и положу вам с собой ещё немного пирога.

— А можете записать мне и рецепт?

— Конечно, могу.

— Мерседес здесь, — сообщает Райан, поднимаясь с первого этажа уже в пальто и глядя на меня взглядом, совмещающим в себе призыв и соблазн, — поехали, детка.

— Сейчас, подожди минуту.

— Что вы тут делаете?

— Я пишу рецепт для Моники. Вот, готово.

Я беру пластиковую форму с листком в клеточку из блокнота, где подробно расписаны ингредиенты и последовательность приготовления. Оливер и Клэр провожают нас вниз и ждут, пока мы оденемся.

— Спасибо за то, что позволили мне приехать. И вообще за всё.

— Будем надеяться, что мы вскоре встретимся вновь.

— Непременно, мама, — говорит Райан, собственнически беря меня за руку. — Спокойной ночи.

— Благополучно вам добраться.

Только мы ступаем на крыльцо, чтобы спуститься по освещённой фонарями тропинке, как он чуть удерживает меня, и желание буквально сочится из его голоса:

— Я хочу заняться любовью, когда мы приедем. Но только если ты хорошо себя чувствуешь.

— Я тоже хочу.

Едва оказавшись в квартире, наши тела сталкиваются во взаимном порыве. Внезапно я вижу всё гораздо яснее, чем когда-либо раньше. Будто кто-то протёр стекло или рассеял туман, или открыл мне глаза. Нет, я знала, что люблю, но, возможно, лишь теперь, когда о нас узнал кто-то ещё, кто-то, кто действительно значим, важнее моей подруги, всё это обретает особенный смысл, которого не существовало прежде.

— Помедленнее, Моника. Не спеши так, — хриплый голос врезается мне прямо в душу поблизости от порога. Сердце того и гляди, что разорвётся. Не выдержит любви, страсти, нежности в каждом движении, прикосновении и взгляде, ласкающем меня через одежду. Раздевающем глазами.

— Почему?

— Потому что я хочу насладиться тобой. Прочувствовать тебя всю. Снимай сапоги, а остальным займусь я.

В спальне абсолютно темно. Но так ощущения лишь ярче. Пронзительнее. Весомее. Моя кожа словно покрывается ожогами. Везде, где её сжимают почти беспощадные в своей силе пальцы. Я задыхаюсь. А потом дышу нормально. И снова задыхаюсь. И уже не могу восстановить контроль. Это больше невозможно. Честно. Мне кажется, я близка к тому, чтобы сойти с ума. От ощущений, от ничтожности расстояния между нами, от Райана почти во мне, от его непредсказуемости.

— Что ты делаешь?

— Я не хочу давить тебе на живот, — шепчет он, проводя пальцами вдоль моего позвоночника к ямочкам на пояснице, — займись со мной любовью сама, Моника.

Я приподнимаюсь, обхватываю ладонью возбуждённый, восставший член и насаживаю себя на него. Медленно, но с усилившимся, вероятно, из-за гормонов желанием. Оно зашкаливает внутри меня. Руководит мной. Глушит мой разум. Мне же всё равно. Тело просто начинает двигаться, кажется, даже прежде, чем мы становимся единым целым. Губы целуют, руки не могут отказаться от прикосновений, и это великолепно. Каждая секунда. Каждое скольжение внутрь и обратно, дающее понять, насколько я желанна. Каждый миг, когда Райан проникает особенно глубоко со стоном вожделения, созвучным тем звукам, что издаю я. Всё это вызывает во мне дрожь, как если бы снаружи началось землетрясение. Я вижу великолепное лицо, пусть и лишь в виде чёрного силуэта, мои ноги яростно обхватывают потрясающее тело, пальцы требовательно тянут за волосы, и мы переходим за черту, где всё определённо правильно, даже если когда-то было недостойным, грязным и чем-то плохим.

— На какое-то время мне показалось, что вот сейчас ты скажешь, что больше не прикоснёшься ко мне так, пока я беременна, — сбивчиво говорю я, чувствуя, как стихают отголоски пережитого оргазма. Волосы и лоб Райана чуть влажные. По моей спине скатываются отдельные капли пота. Я не могу видеть этого, но прикосновения и ощущения не врут.

— На время нам однажды придётся остановиться. Я не стану рисковать нашим ребёнком, Моника.

— Всегда ведь есть другие варианты.

Я отстраняюсь, но не успеваю деться куда-то сильно далеко. Райан удерживает левой рукой, будоражаще сжимая мою ягодицу, когда я прижимаюсь к нему верхней частью тела:

— Расскажи мне о них. Чем подробнее, тем лучше.

— Собираешься составить список фантазий?

— Почему бы и нет? Есть множество всего, что мне хочется с тобой проделать, и я бы начал…

В этот момент раздаётся звонок в дверь, обрывающий Райана на полуслове. Он приподнимается и покидает кровать прежде, чем по шороху вещей я понимаю, что он скрывает свою наготу.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь посмотреть, кто там.

— Нет, я сама. А ты останься здесь и думай о списке.

Я одеваюсь в халат. По пути к входной двери нажимаю на все необходимые включатели, а в прихожей убираю ботинки Райана в ящик для обуви. Но совершение всех этих будничных действий забывается мною после взгляда в глазок. Я делаю это всегда, если никого не жду. Но случай с Кэтрин, когда я думала, что снаружи Ребекка, наверняка научит меня вести себя точно так же реально на постоянной основе.

— Привет.

Грейс замирает сразу после шага через порог. Её взгляд впивается в меня, и я сдвигаю полы халата под шеей, чтобы прикрыть себя. Я и не представляла, что подруга может быть такой… такой похожей на брата именно в жёсткости, способной просочиться в глаза. Мои руки так и остаются тщательно держать одежду на груди. Мне не страшно, хотя со стороны, скорее всего, всё выглядит иначе.

— Где он?

Я не собираюсь притворяться. Мне тошно даже от мысли изображать недотрогу. Видимо, Клэр и Оливер позвонили дочери и упомянули меня, думая, что Грейс знает о разводе. И вот она здесь.

— В комнате.

— Позови его.

Но Райан выходит к нам сам. В уютных домашних штанах и толстовке с капюшоном. Оценивая ситуацию, с некоторой беспомощностью проводит рукой по волосам, и дополнительной уязвимости жесту придают босые ноги.

— Грейс. Что ты здесь делаешь?

— Иронично, но подобный вопрос я могу задать и тебе. Я твоя сестра, и я люблю тебя и не заслуживаю узнавать всё последней. Почему ты не сказал мне про развод?

— Давай пройдём на кухню. Выпьешь чаю.

— Я не хочу чай. Я хочу остаться здесь. Без обид, Моника, — Грейс ещё глубже засовывает руки в карманы пальто и становится словно меньше. Она и так невысокая, ниже нас обоих, а с подбородком, упирающимся в намотанный вокруг шеи серый шарф, и вовсе начинает напоминать совсем кроху.

— Всё в порядке, — говорю я, ведь, чувствуя себя немного виноватой, мне больше нечем ответить. Райан промолчал лишь сейчас. Я же держала язык за зубами на протяжении множества месяцев.