Folie a Deux

— Нет. Что ты? Лишь передала тебе привет перед уходом. Теперь Ребекка знает о нас.

Всё тут же претерпевает изменения. Водружая локти на стол, Райан смыкает руки в замок и смотрит на меня с неподдельным удивлением. Я мечтаю понять всё по этому взгляду, чтобы не требовалось что-то обсуждать, но сейчас не тот случай. Совершенно не тот…

— Мы ведь не говорили об этом, Моника. Хотя мы вроде партнёры, и подобное решение должно было быть совместным.

— Я знаю это. Мне следовало подумать дважды, но я… — мой голос невольно становится громче, в то время как я начинаю осознавать, вероятно, собственную глупость. Было так нелепо не сдержать себя. Учитывая, что, оглядываясь назад, это кажется мне вполне реальным. Кэтрин ведь не сделала со мной ничего дурного, что бы заставило меня вдруг возжелать дружеской поддержки, без которой я как-то обходилась раньше. — Я не должна была так поступать. Даже несмотря на визит твоей жены. К тому же мирный. Ребекка столкнулась с ней у лифта, и я не смогла… не смогла промолчать.

Ножки стула с нажимом проходятся по полу, едва я договариваю. Звук сотрясает воздух подобно гулу оповещающей о цунами сирене. В голове разом возникает столько мыслей о том, что может сделать Райан, но он лишь дышит, смотрит мне в глаза и, наверное, думает.

— Почему ты не написала? И не сказала, как только я пришёл?

— Потому что не хотела, чтобы это испортило тебе настроение. Ты был так рад своему приобретению, что я…

— Бизнес не важнее тебя и нашего будущего ребёнка, Моника. Что она тебе сказала?

Я тоже встаю со стула и быстро преодолеваю расстояние до мужчины. Мне кажется, он сердится. Негодует. Возможно, даже чувствует себя обманутым, но если всё так и есть, то в моих силах помочь ему справиться с этим. Прикосновениями к лицу и любовью в них.

— Ничего, что было бы важно.

— Что. Она. Тебе. Сказала.

— Что ты никогда не изменишься. Но меня не волнует то, что я услышала. Она всё равно мать твоих детей, и я не хочу ещё больше всё усложнять. Быть той, кто вроде как жалуется. Ради тебя… ради тебя я готова на всё, какова бы ни была цена.

Безудержно Райан прижимает меня к себе, почти грубо обхватывая ягодицы, и целует не менее яростно. Я жадно хватаю воздух, едва всё слишком скоро заканчивается.

— Почему ты остановился? — еле дыша, спрашиваю я. Мужская грудь часто вздымается, и сердце в ней бьётся быстро и лихорадочно. Его учащённый темп прямо под моими руками.

— Потому что тебе надо питаться. Давай посмотрим что-нибудь по телевизору после ужина.

— И ты никому не станешь звонить? — естественно я знаю, что подразумеваю его жену. И даже более того. Вижу, что Райан также отлично знает, о ком мои мысли здесь и сейчас. Мне кажется, ему хочется выпустить пар. Вероятно, поругаться с Кэтрин, как у них, возможно, давно заведено. Но если я ошибаюсь, то для меня это исключительно в радость.

— Нет. Это единственное место, где я хочу сейчас быть.

Он целует меня куда-то в волосы около левого виска на одиннадцатой минуте фильма. Губы касаются тихо и неслышно по сравнению со звуками на фоне, но диалоги и саундтрек словно перестают существовать. Райан обнимает меня вокруг плеч и живота, и я откидываю голову назад, чтобы быть ближе. Прижимаюсь спиной к мужской груди, чувствуя себя любимой. И что моё сердце навсегда отдано Андерсону. Без него я потеряна. Он словно компас для меня. Единственное, что указывает мне верный путь.

— Райан?

— Да, Моника? Что-то болит? — его голос настороженный и тихий. Будто, если спросить громче, у меня, и правда, возникнут поводы для беспокойства о своём физическом состоянии. Ведь мысли, как говорят, материальны. Но я в порядке. Никогда не чувствовала себя лучше.

— Рядом с тобой это невозможно. Я… Я тебя люблю, — это странно, учитывая ребёнка во мне, но только теперь во мне сполна проявляется ощущение, что всё станет другим. Что всё уже стало таковым. В ту же самую секунду, как я сказала особенные три слова. И пути назад больше нет.

— Я хочу сесть, Моника.

Я выбираюсь из объятий и поднимаюсь с дивана, только чтобы ощутить руки на пояснице. Ладони сжимают, разворачивая меня лицом, и Райан утыкается лбом мне в живот. Это как акт поклонения. Возможно, даже подчинения. Символизирующий, что я обладаю властью.

— Ты не обязан…

— Прекрати, — Райан поднимает голову и обнимает мою шею правой рукой, задевая мочку уха, — ты удивительная женщина, и моя жизнь стала гораздо лучше с тех пор, как ты вошла в неё. Если бы ты только видела, как глупо я улыбаюсь в телефон, когда получаю твои сообщения. Я люблю тебя, Моника.

— Ты… улыбаешься?

— И не могу, да и не хочу это контролировать. Иди сюда.

Уже в следующую секунду уверенные и нежно-сильные руки несут меня в спальню. У нас было множество поцелуев. Трепетных и медленных, страстных и во многом граничащих с насилием, но тот, который касается моих губ сейчас, невозможно описать одним словом. Он сочетает в себе всё и одновременно заставляет желать большего. Потому я не медлю, оказавшись в кровати, а сразу дотягиваюсь до лишней сейчас одежды в стремлении избавиться от неё в кратчайшие сроки.

— Скажи, если вдруг будет больно. Ты поняла, Моника?

— Да… Да, — два слога срываются затруднённым дыханием, когда Райан чуть отстраняется, чтобы дать мне ответить. Его тело граничит с моим в каждой клеточке, но каким-то образом это не мешает нам раздевать друг друга. Я чувствую всё больше и больше кожи под подушечками пальцев, они впиваются в неё, едва обычных прикосновений становится недостаточно, но это лишь подстёгивает Райана действовать быстрее. Хаотичнее. Перестать контролировать себя и много думать. Не глядя, он стягивает мои красные трусики по бёдрам и опускается у меня между ног, оставляя на мне только идущий в комплекте лифчик с чёрными узорами поверх однотонной ткани. Я думаю и верю, что нам точно не грозит стать скучными и предсказуемыми друг для друга. Чтобы интим приелся и стал невероятно редким явлением.

— Ты так сексуальна, детка, — Райан говорит это так, что мне кажется возможным кончить, просто услышав фразу несколько раз подряд. А потом, установив зрительный контакт, погружается в меня сразу на всю длину. Но тут же замедляется, давая нам обоим привыкнуть к ощущениям. Подавляет в себе хищное начало и счастливо целует.

Спокойные, неторопливые толчки сближают нас ещё больше, и так же сильно я скрещиваю ноги, чтобы он словно похоронил себя во мне. Я чувствую почти неприятное давление на грудь, но ничего не могу сказать, способная лишь на эмоции, желание слиться фактически воедино и ошеломительно тесно и потребность скользнуть за край вместе. Дрожь зарождается внутри моего живота и одновременно подкрепляется тем, как Райан особенно наваливается на меня, вспотевший и невероятно красивый в своей физической и душевной обнажённости. Мы обнимаем друг друга повсюду, где хватает рук, и ненадолго застываем на грани прежде, чем волна жара распространяется по нашим телам от места соития. Сердце колотится, словно я пробежала марафон, и я еле нахожу в себе силы переместить левую руку, чтобы прижать голову Райана ближе к коже, настолько мне нравится ощущать его затруднённое переживаемым экстазом дыхание.

— Я хочу ещё.

Мужчина смеётся мне в левое плечо, но вскоре почти давится собственным же смехом прежде, чем спрашивает полностью серьёзно:

— Как ты хочешь?

— При свете. И почувствовать твой рот на своей груди. Я не имела в виду прямо сейчас, — я сжимаюсь вокруг Райана сильнее, едва улавливаю в нём намерение отстраниться. — Полежим так ещё немного.

— Тебе не тяжело?

— Нет. Мне приятно.

Он утягивает меня за собой, по-прежнему оставаясь внутри, и проводит указательным пальцем по правой бретельке бюстгальтера и дальше вдоль чашечки.