Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Фонарь на бизань-мачте
Шрифт:

Тристан и Элен опять взялись за игру, а Доминика присела на подлокотник кресла своей тетушки. Вскоре поднялся Кетту и, извинившись, сказал:

— Мне пора в градирню. Там начали упаковывать соль.

Он вышел через веранду и тотчас его шаги раздались уже на садовой дорожке.

— Какая тишина, — заметил контр-адмирал. — Но что-то она предвещает недоброе…

Он провел ладонями по подлокотникам кресла и, нагнувшись, шепнул госпоже Шамплер:

— Нельзя ли нам побеседовать без свидетелей?

В знак согласия она чуть прикрыла веки, что было замечено им одним. «Ну, вот и оно», — подумалось ей. Она сразу почувствовала неимоверное облегчение и почти удовольствие

от того, что придется немного схитрить.

— Адмирал, не угодно ли вам воспользоваться телескопом, чтобы хорошенечко оглядеть горизонт? — предложила она.

— Охотно, сударыня, я не смел попросить вас об этом.

Она поднялась, он встал тоже, и оба проследовали к маленькой комнатке перед лестницей.

Прямая, шла она вверх по ступенькам, слегка приподняв рукой длинный подол своей юбки. На втором этаже она указала налево.

— Там комнаты мужа, — сказала она.

В «навигационной» госпожа Шамплер села в кресло-качалку, а контр-адмирал начал медленно поворачивать на цоколе трубу телескопа. До вчерашнего дня они друг друга не знали. «И вот мы уже точно два сообщника», — подумала госпожа Шамплер.

— Я именно то и вижу, что говорят наблюдатели, — пробормотал контр-адмирал. И, повернувшись к госпоже Шамплер, добавил: — Они направляются к мысу. Завтра можно ждать нападения. Не думаю, чтобы они рискнули приблизиться к берегу ночью.

Отойдя от телескопа, он сел на обитый кожей диван.

— Давеча я сказал, что мы, моряки, часто вынуждены поступать наперекор своим чувствам… Не знаю, следите ли вы за ходом моей мысли?

— Конечно. Должна ли я ваши слова понять так, что скоро пробьет час, когда вам придется, не дрогнув, пожертвовать кем-то или чем-то?

Ее острый взгляд улавливал нерешительность контр-адмирала. «Она умна, — думал он. — Лучше, наверное, быть с ней вполне откровенным. Да, впрочем, и не умею я разговаривать обиняками…»

Он так резко вытянул руку вперед, что задрался обшлаг его сюртука.

— Что ж, — сказал он, — пойдем прямо к цели. Вот чего я опасаюсь: ваш дом на высоком мысу — отличнейшая мишень. И допуская даже, что у англичан достанет галантности не направлять огонь на ваше жилище, все-таки стоит принять во внимание шальные ядра.

— Значит, вы думаете, их корабли опять подойдут к устью?

— Не только опять подойдут, но и попробуют высадиться на берег, чтобы захватить наши корабли. Будь я на их месте, я именно так бы и сделал. Придется нести караул днем и ночью, не то нас застанут врасплох. Я посажу наблюдателя на черное дерево, знаете, то, что на перекрестке дорог, ведущих к косе и градирне. Под ним стоят наши орудия восемнадцатифунтового калибра. Но этот пост надо будет убрать, как только мы ввяжемся в бой.

Он поднялся с дивана и, заложив руки за спину, начал ходить по комнате взад и вперед. «Он, вероятно, так же расхаживает по капитанскому мостику, — подумала госпожа Шамплер. — Но сейчас его взгляд блуждает далеко за пределами видимого. Должно быть, он так же топтался от стенки к стенке и в камере люксембургской тюрьмы, когда не мог еще даже предположить, что падение Робеспьера спасет его голову — голову отрешенного ото всех должностей дворянина».

Некоторое время в комнате слышались только шаги де Серсея, потом он вдруг подошел к стоявшему в центре большому столу и, схватив гусиное перо, макнул его в чернильницу. Лишь после он пододвинул стул и начал чертить на листе бумаги какие-то ломаные линии.

— Вот рифы, пролив и коса. Наши орудия находятся

здесь и там. Л’Эрмит все гениально предвидел: орудия стоят так, что смогут бить прямо в борт, а батареи врага будут бессильны против нашей артиллерии.

— Мне ясно теперь, почему вы боитесь за Белый Замок, — сказала госпожа Шамплер. — Тем не менее я не считаю необходимым сообщать это детям сегодня. Моя невестка Жюльетта в отсутствие мужа взволнуется сверх всякой меры. Тристан и его жена испугаются за своих сыновей. Зачем их тревожить? Если станет опасно, отправим мальчиков в дальние склады или же в домик Кетту. — Подумав минутку, она добавила: — Уверена, что Доминика откажется с ними уйти, но я не буду ее порицать за это.

— А вы, сударыня… — начал контр-адмирал.

— Я?!

Она оттолкнулась в кресле-качалке, и на ее лице появилось такое язвительное выражение, что контр-адмирал ошеломленно подумал: «Клянусь честью, ей положительно не дашь и сорока… Да и многие женщины в сорок лет уже просто развалины!»

— Я всегда старалась встречать опасность с поднятым забралом. Попробую и сейчас.

Он ничего не ответил. Начертил на листке еще несколько линий, потом разорвал его и бросил клочья в корзину.

— Позвольте откланяться, сударыня, — сказал он.

— Не забывайте, что эта комната в вашем распоряжении.

Идя впереди, она провела его по коридору и спустилась с ним вместе по лестнице.

На веранде он поцеловал протянутую ему руку. Задумавшись, она смотрела ему вслед. «Кто знает? Если б не я, лейтенант, возможно, сделал бы неплохую морскую карьеру и был бы теперь адмиралом!»

Однако ей не удалось настроиться по этому поводу на печальный лад и о чем бы то ни было пожалеть. Она возвратилась в дом. Гостиная была пуста, и она вновь поднялась по лестнице. На втором этаже, миновав одну и другую дверь, она вошла в третью комнату слева.

Ничего здесь не изменилось с того утра, когда тот, кого госпожа Шамплер упрямо звала лейтенантом, хоть вскоре после их свадьбы ему присвоили звание капитана, вышел отсюда в последний раз. В канделябрах были новые свечи, постель заправлена, белье в шкафах источало запах индийского нарда, одежду еженедельно чистили щеткой.

Госпожа Шамплер опустилась на кровать — и тотчас все расплылось перед ней и словно подернулось дымкой тумана. Она прилегла. По мере того, как ее охватывало какое-то сверхъестественное блаженство, она все глубже и глубже погружалась в далекое прошлое. Слишком многое в этом прошлом напоминало сегодняшний день.

Начальник сухого дока жил в отведенном ему официально доме. Хотя этот дом прилегал к портовой ограде и к бастиону ла Бурдонне, но в отличие от тех, что принадлежали лоцманам рейда и их помощникам, находился все-таки вне территории порта и стоял немного особняком. От улицы его отделяла площадка, обсаженная гранатовыми деревьями и розовыми куста ми. К этой площадке вели три ступени.

Фелисите смутно помнила еще один дом, на улице Стоков. Это воспоминание было связано с юной красавицей, от которой всегда так чудесно пахло и которая иногда брала ее на руки, прижимала к себе и тотчас же отправляла играть под надзором старой и неприятной негритянки. Все это помнилось как сквозь сон. Позже, когда они жили уже в новом доме Вест-Индской компании, обрывки произнесенных при ней вполголоса фраз подтвердили ее подозрения. Она узнала, что мать сбежала с каким-то коммивояжером спустя три года после ее рождения. А еще узнала она, что ничего другого нельзя было ждать «от таких мерзавок, которые приезжают на остров, чтобы подцепить муженька и тем вернуть себе доброе имя».

Поделиться с друзьями: