Фотографирование осени

24.01.

С этой жизнью совсем забудешь о своих обязательствах. Я

обещала Ираиде, что буду иногда думать о ней. Я уже и так

написала про неё целый сценарий, правда, никто ещё не снял

фильма, но всё равно — сценарий есть. Ираида есть. Театр —

это ладно, но если так никто и не приступит к съёмкам фильма

про Ираиду, мне придётся делать его самой. Подкоплю денег,

куплю камеру. Вот какая актриса должна играть Ираиду, вни-

мание, заинтересованные!

Она должна говорить в нос и выглядеть немного глупо,

вообще забыть о том, что умеет читать, как забыла это сама

Ираида после семейного стресса. Ей надо будет задавать время

от времени детские вопросы вроде таких: «Почему солнце све-

тит днём, а одуванчики распускаются только летом?». Вот та-

кой должна быть актриса, которая мечтает сыграть Ираиду. И

ещё одно условие. Молодость. То есть, отсутствие молодости.

Да, согласна, молодость в душе — это хорошо. Но внешне она

должна быть уже не очень молодой. Лет пятидесяти, невысо-

кой, темноволосой. Такой, которая постоянно вспоминает сво-

их детей, а вот дети о ней — нечасто. Такой, кто жил в бараке

почти без дров и заталкивал в печку всякий мусор, жил без ра-

боты и денег. Такой, кто часто влюбляется не глядя, не обра-

щая внимания, кто перед ней: монах, женатый мужчина или

простой молодой дояр. А потом влюбляется в другого, а потом

снова в другого.

Вот какая должна быть актриса, которая мечтает сыграть

Ираиду. Но её трудно будет найти. Вряд ли она до конца дочи-

тает все требования. Как только она увидит, что должна разу-

читься читать, так сразу и разучится. Тяжело мне придётся,

смогу ли найти? Ну, всё равно ещё надо подкопить денег на ка-

меру.

24.01.

С детскими писателями были мы в городе Выборге. Очень

хорошее место для малочисленных и многочисленных сборищ.

И меня взяли в Выборг, с некоторого времени я тоже стала дет-

ским писателем, мне сказали, что это весело.

И, правда, весело. Как-то все мы сидели в воротах парка

Монрепо, глухих деревянных воротах, говорили о чём-то, игра-

ли в покер. Вдруг все детские писатели загалдели, зашумели,

пошли покурить. И даже Оля Николаевна пошла курить, и даже

Аня, хоть она всегда была против курения в общем и сигарет по

отдельности. Что могло всех так возбудить? Может быть, пе-

тарда. Наверняка петарда. Мне кажется, ничего так не возбуж-

дает детского писателя, как петарда, которая взорвалась рядом

с воротами парка Монрепо в Выборге. При этом детский писа-

тель сидит в этих воротах, такое условие. Так вот, у всех воз-

никло желание покурить, даже у тех, кто совсем не курит. И

только Янка вышла на улицу из ворот, поёжилась и отправи-

лась обратно. Она не слышала петарды, а если и слышала, то не

обратила внимания. Я тоже высунула на улицу свой нос и хоте-

ла было отправиться обратно, как вдруг увидела, что Оля Ни-

колаевна тихой сапой пошла куда-то в сторону болот. Я догна-

ла её, и мы пошли вместе.

Долго шли мы гатями, молча и не глядя лишний раз по

сторонам, резиновые сапоги скользили по брёвнам. И вот перед

нами высокое деревянное сооружение, продуваемое всеми вет-

рами, какие только бывают в выборгских болотах. Большая

крыша стоит на высоких столбах. Для чего нужна эта крыша? Я

хотела спросить у Оли Николаевны, но по её лицу поняла, что

она намерена молчать.

И вдруг произошло вот что. Со всех сторон, со всех болот

начали слетаться летучие мыши. Они сразу же цеплялись к по-

толку губами и не могли больше пошевелиться. Специальный

человек на высокой лестнице двигал этих мышей, уплотнял их

ряды.

Когда мы вернулись, все детские писатели были уже в

воротах парка Монрепо и продолжали деликатные беседы за

игрой в покер. Никто так и не узнал о жилье летучих мышей на

одном из выборгских болот.

Пожалуй, в этой истории нет названия для моего театра.

24.01.

Работа над театром на какое-то время застопорилась.

Сразу после того, как Виктория-Лизавета Кривовицкая пропа-

ла, мне позвонили по телефону и предложили вспомнить мя-

тежную юность. Что же, от таких предложений не отказывают-

ся. Я пошла.

В этом подвальном месте собралось много лиц, которые

собирались в другом подвальном месте лет пятнадцать назад.

Но лица эти выглядели уже не так молодо и румяно. Время не

щадит никого, это надо крепко помнить, тогда невольно по-

явится снисходительность не только к себе, но и к другим. Му-

зыка была та же, что и пятнадцать лет назад, но люди почему-

то вели себя скромнее, никто не тряс хаером, не бренчал брас-

летами, не снимал с себя футболки. Но перед внутренним взо-

ром проносились и проносились картины прошлого. Вдруг ме-

ня узнал один из давних друзей.

— Поехали в другое место, — сказал он мне.

И мы оказались в каком-то закрытом тайном клубе прямо

под боком у городской администрации. На стене в рамочке ви-

сел устав закрытого клуба. Он провозглашал, что мы живём в

свободной стране, несмотря на то, что государство думает ина-

че. По уставу на стене всем посетителям разрешалось пить и

предаваться милым безумствам, но знать меру. Говорить о чём

угодно, но при этом жалеть собеседников. Носить какую угодно

одежду, но не забывать заголяться. И всё в таком духе.