Фотографирование осени

на глазах начала менять кожу.

— Есть тут одно местечко, — туманно ответила я, но она

была так увлечена сменой кожи, что не заметила этой туман-

ности.

Местечко, конечно, было не одно, но я повела её в самое

лучшее. Пешеходный переход через Луганскую улицу — самый

сенокос! Не раз стояла я на остановке рядом с этим переходом,

смотрела на светофор, слушала, как он вскрикивает на зелёный

сигнал стаей умирающих птиц. Слушать это невыносимо, но

надо же как-то тренировать волю и вырабатывать терпимость

к условиям жизни. Почему не на Луганской?

И вот мы на месте. Прямо у светофора. Зелёный свет то

потухнет, то зажжётся вновь. Птицы то шумят, то молчат. В ста

метрах от нас магазин, куда я езжу фотографировать сосиски

для рекламы в газете. Кругом снега и запахи бензина. И ни од-

ного мужика! Только женщины идут с пустыми сумками в ма-

газин, и с полными — обратно. Только женщины, снег и ору-

щий светофор.

Вдруг услышали мы и мужские голоса. Трое молодцев не

самого привлекательного вида переходили дорогу не по свето-

фору, а вольно, но неумолимо приближались к нам. Румяниц-

кая Виктория-Маргарита как-то вся собралась, похорошела и

даже как будто постройнела. Мы смогли разобрать, о чём они

говорят.

— Тогда, может, посчитаемся, кто сколько выпил? — го-

ворил один.

— У нас бутылка на машину упала. Я хотел посмотреть,

что там. Маме говорю: «Мама, подними меня! Я хочу посмот-

реть!». А мама: «Вырастешь — посмотришь!» — говорил вто-

рой. — Посчитаем, кто сколько выпил, с учётом опохмела

утром! — закончил свою мысль первый и укоризненно посмот-

рел на третьего спутника. Тот мрачно сплюнул.

«Мимо», — подумала я, потому что ну видно же сразу ме-

лочность.

«Ха!» — в ответ мне подумала Виктория, и к ней тут же

прицепился тот, который хотел посмотреть на крышу у маши-

ны. Я постояла ещё немного, послушала крики умирающих

птиц и пошла домой.

7.02.

— Ты что же, записываешь всё, что мы делаем? — спро-

сила меня Жанна-Марго.

— Нет, конечно же нет, — ответила я, — кое-где я ставлю

многоточия или смайлы.

12.02.

Никак не выходил у меня из головы этот забор. Нужно

было побыстрее добраться от моего дома к дому культуры.

Козьими тропами прошла я мимо ям и увидела школу 45 и пя-

тиэтажный дом. Рядом с домом перекладина для хлопания

ковров. Под перекладиной тропинка. Наступил февраль, и тро-

пу заметает снегом, трудно по ней ходить. В прошлом году ещё

можно было как-то ползком, ползком — рядом со школой, но

только не сейчас.

Летом всем школам выделили по миллиону электронных

денег, и велели поставить вокруг себя забор. Что же, все они

получили электронные миллионы, провели электронные тор-

ги, наняли электронных рабочих. Так же поступили и в школе

45, электронный миллион можно было потратить только на

электронный забор. Там тоже наняли электронных рабочих и

приступили к делу. Рабочие походили-походили вокруг школы,

нарисовали электронный план забора, утвердили его с элек-

тронным директором. Не забыли калитки: главную и запасные,

со стороны хоккейной коробки. К осени электронный забор

был готов. Электронными руками сработали его электронные

рабочие. Получили свой электронный миллион и куда-то спу-

стили, но это уж не наше дело. Настало время проститься со

словом «электронный», оно порядком надоело за эти два абза-

ца (двадцать две строки). Стоит только добавить, что каждый

раз в этом феврале я забываю о заборе, иду себе и останавли-

ваюсь только тогда, когда упираюсь лбом в этот их электрон-

ный миллионный забор. Конечно, я бы могла назвать театр ка-

ким-нибудь электронным словом, но театр-то совсем не элек-

тронный, значит, это название не подходит, надо придумывать

что-то другое.

12.02

«Хватит размышлять о заборах, лучше я тебе тоже покажу

одно местечко», — услышала я мысль Люси Иванов-Разумник.

Мы оделись, вышли из дому, не торопясь дошли до остановки,

сели в общественный транспорт и поехали через весь город.

Проехали мы и мимо хлебозавода, и мимо мясокомбината, пе-

ресекли улицу МОПРа, улицу Труда и много других славных,

узких, широких, грустных заснеженных улиц. Видели мы и

ЦУМ, и гостиницу, и пару памятников Кирову Сергею, и цирк с

прудом и уточками, и железнодорожную больницу, и многое

другое на противоположной, чётной стороне проспекта. Виде-

ли даже вокзал. И его проехали. Наконец вышли. Тут Виктория

Кроши-Сало повела меня через дорогу. Мы прошли мимо ка-

менного пятиэтажного дома, мимо крыльца, с которого убор-

щица выливает воду в сугроб, и снег леденеет тут чёрной ды-

рой, прошли недалеко, только лишь до двухэтажного сарая с

балконом. Зашли за него. Встали под деревянный балкон. Под

ногами у нас лежал мусор, но не кучами, а так — потихонечку.

Вот что удалось увидеть: порванный резиновый мяч и спитые

чайные пакетики (4 шт.), пустые пластиковые бутылки (0,5 л.)

и обёртку из-под сливочного масла. Пожалуй, это всё. Маргари-

та засунула руку в щель сарая и достала папиросы, набитые

трубочным табаком, предложила мне. Я не стала, не признаю

трубочного табаку. Она начала курить, и я наконец-то нашла

время посмотреть вперёд. Какие дали открылись мне, трудно