Фрагментация

Так он и стал заурядным серийным убийцей. В анамнезе его патологии могло быть написано, что Тео не получает никакого удовольствия от убийств детей. Он лишь исполняет свой долг. Он мстит самодовольному обществу за свою мужскую несостоятельность, разбитую жизнь и одиночество. Он ненавидит людей. Поэтому он отнимает у них самое дорогое – цветы жизни. Его можно было бы сравнить с Джозефом Кристофером. В далекие восьмидесятые он убил много чернокожих из-за своей расовой ненависти. В отличие от героя американской хроники, ненависть Теодора распространялась на детей младшего школьного возраста.

Но однажды Теодору крупно не повезло. Симпатичная кудрявая девочка лет десяти, которую он стерег много часов, нетерпеливо наблюдая, как пустеет детская площадка, оказалась слишком необычной. Надо заметить, что излюбленным методом похищения у Теодора было долгое заманивание и уговоры ребенка. Он не любил стремительные нападения. Похищению предшествовал ритуал охоты, доставляющий ему дополнительные острые ощущения. Но в этот раз события стали развиваться по неожиданно другому сценарию.

Теодор шумно выдохнул, когда с детской площадки ушла последняя мамаша со своим чадом. Какое-то время девочка продолжала сидеть на скамейке, весело болтая ногами. Потом она повернулась к кустам, за которыми прятался Теодор, и поманила его рукой. Теодор опешил. Деваться было некуда. Он осторожно вылез из своего убежища и подошел к девочке. Нападать на нее уже почему-то не хотелось. Инициатива ребенка напугала его, разрушив желаемую для него модель отношений «палач – жертва».

Девочка любознательно разглядывала суровое лицо маньяка.

– Оспой болели? – спросила она.

Теодор окончательно растерялся.

– Да уж… – промямлил он, – болел… В восемьдесят втором подхватил… На стройке около Шымкента.

Девочка протянула:

– Сочувствую. – Она печально на него посмотрела. – А за кустами зачем прятались?

«Ну, это уже слишком, – подумал Теодор, – шут я гороховый или перст смертоносного фатума?!»

– Я прятался там, девочка, чтоб напасть на тебя и съесть. – Он злорадно ухмыльнулся.

Девочку совершенно не испугал его ответ. Напротив, она еще жалостнее посмотрела на Теодора и со вздохом сказала:

– Ну вот, еще одна жертва творчества Перро.

Теодор присел на скамейку рядом с девочкой и удивленно спросил:

– А при чем тут Перро?

– Ну, хотя бы при том, что он первый облагородил фольклорный ужас про волка-людоеда. Благодаря ему из сказки «Красная Шапочка» исчезли кровавые подробности, которые так любят воспевать пьяные тирольские охотники.

Разговор досадно обескураживал. «Необыкновенная девочка», – подумал Теодор и для поддержания дальнейшей беседы поинтересовался:

– Зачем же Перро переделал сказку? По-моему, с кровавыми деталями она была бы интересней.

– Понимаете, изначально это история не была сказкой. В средневековых альпийских деревушках непоседливым детям, дабы предостеречь их от вылазок в лес, рассказывали страшилку про хромую Эльзу. Однажды она отправилась в гости к бабушке, да так красиво пела по дороге, что ее услышал дух волков Гарм. Он обогнал ее и убил бабушку. Приготовил из ее тела фрикасе, а из крови – красное вино. Дух одурманил этим бедную Эльзу и переселился в нее, потому что ему была нужна новая телесная оболочка. Так и пропала бедная Эльза…

Девочка опять вздохнула и продолжила:

– Ну а Перро был добрейшей души человеком. Он литературно обработал этот ужасный сюжет, убрал мотив каннибализма и наделил историю хорошей концовкой. Девушка у него в итоге спасается. И самое главное, он заключил в сказке мораль, наставляющую девиц опасаться соблазнителей. В том числе и серых волков.

Она улыбнулась и кокетливо посмотрела на Теодора.

Тео понравилась история про несчастную девочку. Былая адреналиновая феерия вновь заиграла в крови. Он придвинулся к девочке.

– Так значит, я серый волк, который хочет тебя соблазнить?

Девочка неуверенно пожала плечами.

– Ну если вам так приятно примерять на себя этот стереотип, почему нет…

Теодор с досадой подумал: «Говорила бы она поменьше, да без всех этих непонятных словечек, вот было бы славно». Внезапно он увидел, как со стороны дворов к детской площадке приближается семейная пара с ребенком. Надо было действовать!

– Ты особенная девочка! – сказал он. – Я никогда не слышал, чтобы кто-то так хорошо знал историю сказок. Теодор ласково, но в то же время твердо взял девочку за запястье.

– Ты не хотела бы зайти ко мне в гости? – предложил он. – У меня дома очень богатое собрание сказок… Мы могли бы интересно поболтать за чашкой чая с вареньем. Всего пару часиков. Ведь я так одинок. – Тео сморщил лицо, пытаясь состроить жалостливую гримасу.

– Если хочешь, можешь от меня позвонить родителям, чтобы они не волновались.

Девочка, словно раздумывая, посмотрела на свои сандалии и улыбнулась.

– Знаете, а я, пожалуй, зайду к вам. Тем более родителей у меня нет. Они давным-давно умерли.

«Чудесно! – обрадовался Теодор, – девочка к тому же и сирота. Никто не будет ее искать».

– Тут совсем недалеко, девочка, через дворы за несколько минут дойдем. – Теодор торопливо потянул девочку за руку, так как семейная пара была совсем близко.

Девочка поднялась со скамейки, но немного замешкалась. Оглянувшись на трассу, которая виднелась между домов, она сказала:

– Знаете, чтобы чаепитие удалось, мне нужно позвать своего друга Петро…

Она наклонила голову на бок и стала что-то быстро нашептывать, уставившись в одну точку.

– Ты чего? – зашипел Теодор. – Какой, бля, Петро?

Он засуетился. Богатое воображение моментально нарисовало мрачного Петра. Тот разбивал ему в кровь лицо и тащил в ближайшее отделение полиции. «Более того, эта загадочная фраза «чтобы чаепитие удалось». А как именно оно должно удаться? Может, эта девочка секретный полицейский агент… Нет, не может быть! Скорее всего она просто сумасшедшая». Теодор отвел девочку на безопасное расстояние от площадки и тряхнул ее за руку.

– Зачем нам Петро? Я его к себе не пущу!

Но девочка не отвечала. Она продолжала что-то нашептывать. Глаза ее затуманились. Она будто впала в транс. Теодор прислушался. Девочка бормотала что-то совершенно невразумительное:

– Огун, огунбае, баба алагбеде

Кулуро ле ешу на кифе, лаи тони киви нитоси

Гбогбо ни лаи нитоси ле уни олодумаре

Ни нагбара ати ни гбогбо на кифе баво

Аше одара ати буруко баба огун