Фрейлина

Чуть дальше стояли столы с выпивкой и закусками, а возле них — стулья и слуги, гоняющие мух большими опахалами. Но на стульях, похоже нельзя было вот так раскинуться, изогнуться, показать себя…

Отступать было некуда, меня уже увидели. Говорили здесь на немецком, так сделала и я:

— Guten Tag an alle! — присела я в поклоне и продолжила так же, на дойче: — Ваше императорское высочество… кронпринц, принцесса… великая княгиня… господа. Поздравляю вас в новом супружеском качестве, Ольга Николаевна, Карл Вильгельмович.

— Благодарим, Таис, — приветливо улыбалась Ольга, — как жаль, что здесь нельзя сыграть в буриме, я до сих пор под впечатлением от той игры.

— Можно сыграть во что-то другое, в неординарные загадки, к примеру. Но их нужно придумывать самим, — предложила я.

— Что-то новенькое? — обернулась и лениво окинула меня взглядом Мария.

Вопрос можно было понять двояко. Выражаясь куртуазно… ярко выраженная своеобразность Марии позволяла ей пренебрегать этикетом. И приличиями тоже.

Я улыбалась ей. Держала паузу, как Вия Артмане в «Театре» и так же улыбалась.

Молчание нарушил Александр:

— Таис?..

— Таисия Алексеевна Шонурова, фрейлина принцессы Вюртембергской, Ваше императорское высочество.

— А Шонуровы, это?.. — напрягся он, вспоминая.

— Которые от Рюрика, потомки Шонурова-Козельского, — опустила я зонт, гордо расправляя плечи.

— Титул утрачен, насколько я понимаю?

— Я надеюсь, он найдется в моих сыновьях, ваше…

— Мы здесь по-простому, Таис… — сел удобнее Александр, — так что там с загадками?

— Они с подвохом, Александр Николаевич, — улыбнулась я в предвкушении. Студенческие анекдоты и приколы, это нечто… тупое и остроумное, смешное и тонкое. Самое то для отдыха.

— К примеру… на что похожа половинка яблока?

— Ответ должен быть каким-то особенным? Он из области геометрии?

— Похожа на вторую его половинку. Это детская загадка.

— Ну, а взрослая тогда?.. Будет такой же глупой? — лениво отозвалась Мария.

— Взрослая… Каким станет брошенный в синее море красный камень?

— Зависит от глубины, на которой мы его набл… что? — сел ровнее Александр.

— Он будет мокрым.

— Еще!

— Как прожить восемь дней без сна?

— Это невозмож… что? — вскочил цесаревич, смеясь.

— Спать по ночам.

— Еще!

— Что вы не будете есть на завтрак?

— Тихо все! Пожалуйста — тихо… — отвернулся он, прикрыв глаза. Тихонько хмыкнул: — Я не буду есть на завтрак обед и ужин.

— В какой битве погиб воин?

— В кров… последней!

— Как бросить сырое яйцо на камень, не разбив его?

— Какая все-таки чушь, — отвернулась Мария.

— Как угодно, Мари, бросать его можно, как угодно, — ехидно улыбался ей цесаревич, — разбить камень сложно.

И Ольга улыбалась. А мне больше ничего и не было нужно. Она не выглядела расстроенной после первой супружеской ночи, пусть так и остается подольше.

А дальше все заговорили наперебой, обсуждая другие подобные штуки. Наконец я перестала быть центром внимания и подсела к Натали Бороздиной.

— Тебе не следовало опаздывать, — строго указала она.

— Наверное. Но я не штатная, меня не предупредили. Давно вы здесь, как отдыхается?

— До тебя было даже скучно, — прошептала она, — но скоро соберется оркестр, обещали вальсы и что-то еще, а дальше доставят балет. Ты куда?

— Взгляну на строительство, не хочешь пройтись? Ну, как знаешь… — поднялась я с покрывала и потихоньку пошла к павильону. Постройка его в Ольгину честь еще не была завершена и недострой затянули полотнищем ткани с рисунком под каменную кладку.

Заглянув за него, я шагнула и замерла. Чуть дальше на камнях у воды сидел молодой мужчина в темных брюках и белой рубашке.

— Entschuldigung… я помешала. Уйду. — извинилась я.

— Нет-нет… — обернулся Фредерик Август, который цу…

— Хотела взглянуть как идет строительство… вам скучно в компании?

— Не люблю шумных сборищ.

— К тому же здесь тень, — подхватила я, — как вам празднества, что в них впечатлило больше всего? — вежливо поинтересовалась я, не зная, как теперь красиво уйти.

— В России религиозная обрядовость очень… величественна.

— Она успокаивает, — поддержала его я.

— Считаете, в этом смысл религии?

— Я верю в Бога. Это помогает бороться со страхом неизвестности и…

— … дает надежду с ним справиться. Я последую вашему совету и прилежно помолюсь, — слегка поклонился он мне, — но о чем-то другом. Страхов не знаю.

— И как вы живете без них? Это же скучно. Наверняка, вы слышали о привидении Михайловского, или Инженерного замка. О парящей в воздухе свече, удерживаемой невидимой призрачной рукой. А в старых замках Пруссии водятся привидения?

— И вы верите в подобные глупости? — чуть оживился Фредерик.

— Это не глупости, а интересности. У глупости другие признаки, — знал бы он мою историю! Поверить в нее еще сложнее, чем в призраков.

— Признаки глупости? И их много?

— Главный признак глупости — отсутствие стыда, — цитируя Фрейда, я думала о Мари. До сих пор не улеглись эмоции… театральная пауза далась мне нелегко. Дрянь! Такого мужика погубит! Всего тридцать шесть лет…

— Расскажите еще что-нибудь, Таис. О ваших привидениях, — пересел мужчина, уступая место на камне.

— Н-ну… — вспоминала я, расправляя юбки и осторожно присаживаясь. Так-то… гостей положено развлекать?

— По легенде, призрак покойного Павла I можно встретить и в Гатчинском дворце. Там привидение чувствует себя вольготнее и даже выходит за пределы замка — прогуляться по парку. При встрече с ним нужно сойти на обочину и вежливо кивнуть или тихо поздороваться. Тогда он не тронет.

— Вежливость приветствовалась всегда, — согласился Фредерик.

— Павел I не единственное привидение Гатчинского дворца. Периодически там слышится шорох женских юбок — это его фаворитка фрейлина Екатерина Нелидова спешит на рандеву с императором… Также тихой ночью рядом с дворцом можно услышать приглушенный лай собак и цоканье лошадиных копыт — любимых животных государя, похороненных в Собственном садике Павла I, — поставленным голосом экскурсовода вещала я.