Фриланс

Заспанная, хмурая Констанция в мятой пижаме совсем не походила на игрушку. Разве что фарфоровой бледностью. Но дверь за Владом уже хлопнула.

После такого хочется нарваться на открытый конфликт, чтобы и закрытый прорвало. Я поехал на ипподром. Нашел Андрея и Игоря. Погода была ясная. Ко второму заезду появился и Влад. Пожал всем руки, кроме меня.

– Вы чего это? – покосился Игорь. – Поругаться успели?

– Утром у Констанции, – сказал я.

– Я ей брат. Я имел право там быть! – взвизгнул Влад.

– Ты ей не брат! – я не мог не напомнить.

Андрей и Игорь посмотрели в разные стороны. Так, словно им скучно, или при них девчонки кофточки обсуждают. Быть арбитрами в непонятном конфликте никому не хотелось.

Странно. Знаете, как это, когда чьи-то неясные, двусмысленные или даже бессмысленные отношения затягивают? Когда хочется броситься прочь, как от эпицентра взрыва, но понимаешь, что какой-то левой волной цепляет и тебя?

– Да пошел ты! – крикнул он мне. – Я отчитываться не должен! Не должен!

В толпе оглянулись.

– Тогда в чем проблема?

Солнце засияло ярче, высвечивая до самой глубины кривые трещины, возникшие между старыми друзьями.

Около касс я наткнулся на Сергея Михайловича и Асю. Точнее, он поймал меня за рукав куртки, и я еще с полминуты соображал, откуда знаю эту парочку. Потом еле выдавил улыбку.

– С прошедшим Восьмым Марта! – сказал зачем-то Асе.

– С давно прошедшим, – поправил Сергей Михайлович.

– Я вам как раз сегодня позвонить собирался, – добавил я для верности.

– Замечательно. Сделаем ставки, потом Асю отпустим шоппинговать и поговорим.

– Я бы с радостью, но мне идти нужно. У меня работа. А вечером я вас наберу.

Я сделал шаг назад. Ася потащила папика в другую сторону, но он вернулся.

– Послушай, Дмитрий, может, мы тебе в тот раз странными показались, но у меня, правда, есть к тебе деловое и срочное предложение.

– Все в порядке. Просто занят немного.

– Ладно, бежишь свою стометровку – беги.

– Я позвоню.

Он хлопнул меня по плечу. Я задумался. Если выбросить из головы его отношения с Асей, мои – с клиентками, утреннюю историю с Констанцией, ссору с Владом на ипподроме – ничего такого не было в его жесте. Но воспринимать мир ясно уже не получалось. Стекла моих очков словно были испачканы чем-то – солнечных дней для меня не было, от ярких лучей тошнило. Все люди без исключения вызывали подозрение – мужчины, женщины, дети и собаки казались участниками одного глобального полового акта, вечного, нудного и тошнотворного.

Прошло еще несколько недель, я иногда заходил к Констанции, но прежнего азарта к новой жизни у нее уже не было. Дело в том, что Агент69 перестал писать ей. То ли поэма не заладилась, то ли случилась какая-то виртуальная непонятка, но Агент69 ушел из чата, удалился с форума и не вернулся. Констанция не находила себе места. Утешать ее было напрасно, и я даже сожалел, что подписался на это гиблое дело. Завесившись волосами от всего мира, она рыдала безутешно.

Нравственный императив, исчезнувший с ее горизонта, оставил после себя выжженную пустыню. Никакие мои уговоры не могли вернуть ее к жизни. И я уже чувствовал себя виноватым в том, что оторвал ее от семьи, лишив поддержки самых близких людей. Хотя… вряд ли они поддержали бы.

– Без него я не чувствую себя живой, – объясняла она мне на полном серьезе.

Констанция мне нравилась. Не так, как женщина обычно может нравиться или не нравиться, а как мираж, созданный из моих, ее и еще чьих-то фантазий. И проблемы ее я находил фантазийными: имя, которое она ненавидит, одежда, которая ей не идет, прическа, за которой она прячется, брат, который не брат ей, но который стремится контролировать ее жизнь, Агент69 – вообще мифическое существо неопределенного пола и возраста.

Потом она позвонила поздно ночью.

– Ты можешь приехать?

Мне не хотелось. Голос у нее был – как из треснувшей фарфоровой чашки.

– А что случилось?

– Попрощаемся. Если успеешь.

– 11-

Никогда не думал увидеть ее в таком состоянии. Не предполагал даже, что студентка медицинского института может довести себя до такого.

Молоко, снотворное и пластиковый пакет. Вот так она собралась провести этот вечер. Правильно, курить же вредно. И у нее очень дрожат руки – закурить она не сможет.

– Ничего не изменится, если я сдохну. Я – одна из миллионов.

Сколько бы ты ни прочитал учебников по психологии, это все не твоя история, это просто много букв.

– Мне страшно. Я хочу, чтобы ты посидел со мной, пока все не закончится.

Перед посторонним стыдно смалодушничать и отступить. И она пригласила меня в качестве постороннего.

А у меня тоже немеют пальцы. У меня мозги от этого немеют! Я не знаю, что сказать. Я вижу, что она уже все обдумала, спланировала, нашла оптимальные средства. И я не нахожу слов, чтобы прорекламировать жизнь.

«Жизнь может преподносить и приятные сюрпризы». Но лично у меня их не было. Все равно, что средства для похудения рекламировать – с твердой уверенностью, что никому не поможет.

Может, сбегать в гугл – посмотреть, что там написано о жизни? Передрать рулевой слоган? Жизнь – вот то, что тебе сейчас нужно, чувак!

– Ничего не получается, – сказал Констанция. – Я не могу выбросить его из головы. Я не могу жить без его поддержки. Понимаешь, раньше, перед тем как получить его письмо, я видела во сне цветы. До этого мне снились только черно-белые сны, а потом вдруг стали сниться цветные. Много-много тюльпанов, поля тюльпанов…