Фрося. Часть 4

Аглая не стала ничего говорить в ответ на реплику Фроси, а потрусила рядом с ней поминутно качая головой, видимо, мысленно ведя с подругой бесконечный диалог.

В ближайших к гостинице магазинах они прикупили себе на первое время лёгкую, подходящую для тёплого весеннего дня одежду и обувь и стали мечтать, как после душа в своём номере переоденутся в обновки.

Войдя в холл гостиницы, Аглая просто диву давалась, видя, как радостно приветствует их слащавая администраторша, какие знаки внимания она оказывает Фросе, заливаясь сладкоголосым жаворонком над своей стойкой.

Поднявшись на лифту на свой третий этаж, идя по длинному гостиничному коридору с чемоданами в руках, Аглая отпыхиваясь от быстрой ходьбы следом за стремительной Фросей громким шёпотом вещала:

— Ну, с тобой и впрямь не пропадёшь, тебя же встречают тут, как Людмилу Гурченко, может спутали с кем…

Фрося только улыбалась, молча поворачивая ключ в замке и распахивая дверь их номера, Аглая зашла и ахнула:

— Вот это да, я в таких хоромах ещё не живала, да, скажи ты наконец, за какие заслуги мы это с тобой получили, говори, а иначе я с ума сойду от любопытства.

— Аглашенька, неужели ты не знаешь, что деньги в нашей стране открывают почти все двери и многие души, давай лучше разыграем, кто первый бежит в душ.

После принятия водных процедур в стерильной чистоты ванной комнате, подруги с наслаждением развалились немного отдохнуть на расставленные по обе стороны шикарного номера полутороспальные кровати, между которыми стояли тумбочки с настольными лампами.

На противоположной стороне комнаты, высился лакированный трельяж с большими зеркалами и платьевой шкаф.

К их услугам были представлены апартаменты из двух комнат.

Они вскоре переместились в зал и уселись в громоздкие кресла.

Здесь также находился диван в тон, журнальный столик, холодильник и большой телевизор.

Аглая водя босой ногой по толстенному ковру, заметила:

— Фрось, а во что выльется нам эта роскошь и на кой фик нам такая сдалась?

— Аглашенька, неужели ты ещё не поняла, что наша жизнь ничего не стоит, а ты жалеешь деньги, за которые в нашей стране опасно что-то толковое купить.

Понятно, подобная роскошь мало кому из советских граждан по карману, но мы то можем себе это позволить, так почему отказывать себе в такой радости.

Признаюсь тебе честно, что могла бы без всякого для себя урона сходу приобрести для тебя в Москве даже трёшку, но попробуй только сунуться куда-нибудь с этими деньжищами без связей, тебя тут же загребут.

Если у нас всё здесь прокатит, как мы задумали, ты тоже отхватишь бабок и не мало, так ты даже в своём Таёжном не сможешь развернуться, тут же органы заинтересуются, а где это уважаемая гражданочка бабла отхватила.

Смотри, с какими муками твоя Лида справила свою кооперативную квартиру и это не из-за того, что не было денег, а потому что надо было выстоять огромную очередь.

Ей сердечной пришлось больше десятка лет маяться, живя в двухкомнатной вместе с родителями мужа, его братом и народив двух деток.

В таких скотских условиях, как только детей умудрились зачать.

Ты, Аглашка счастливая мать, не живёшь, как многие другие вместе со своими замужними дочерьми, от них не зависишь, а более того, каждой из них вывалила пухленькую пачечку на улучшение жилищных условий.

Наверное, за это тебя Наташкин муженёк и не терпит, что в ножки должен кланяться, а его обуревает гордыня.

— Фрось, куда это тебя понесло, вот наблатыкалась рядом со своим крутым полюбовничком, впору в Верховном Совете выступать, а не передо мной распинаться.

Можно подумать, я сама всего этого не понимаю.

Прожили с Коленькой тридцать лет в Таёжном, ни в чём не нуждались, не в чём себе не отказывали, а что там можно было себе позволить и для чего.

Мы с ним по советским меркам совсем не хило зарабатывали, ну и что, деньги, как вода, сквозь пальцы протекали.

Ни разу с ним не были на югах, не носили дорогие одежды и не спали на шикарных гарнитурах, и, казалось бы, так и должно быть, ведь так большинство народа живёт и не ропщет.

Я говорю большинство, а ведь, на самом деле, таких меньшинство, а почти все тянут лямку от получки до получки, все деньги уходят на уборную или на водочку, а другие радости видят только по телевизору.

Фрося удивлённо смотрела на Аглаю, та её сейчас явно поразила своей тирадой.

— Ну, подружка, каждая из нас уже лет на пять тюремного срока наговорила.

И они прыснули со смеха, быстро мысленно проанализировав только что сказанное.

Фрося глянула на свои золотые часики, первый подарок Марка:

— Глаха, пора уже одеваться к обеду, пойдём продегустируем гостиничный ресторан, влезай в новые одёвки, подкрась немного мордаху и вперёд.

Женщины не стали сильно разодеваться, но выглядели достаточно презентабельно в новых лёгких платьях, в туфлях на каблуках, свежие, причёсанные и довольные жизнью.

Фрося так и не уговорила подругу надеть одни из её золотых серёжек с бриллиантами.

Та отмахнулась, даже не слушая доводы:

— Да, остань ты со своими побрякушками, век их не носила и не собираюсь, узнают меня и такую.

Конечно, подруги очень разнились своим внешним видом, умением подать себя в нарядной одежде, в украшениях и манерой поведения.

В этом не было ничего удивительного, ведь Фрося за время проживания в Москве поднаторела в этом изрядно, а с появлением в её жизни Марка, так и вовсе превратилась в светскую львицу.

Она часто вспоминала посещение ресторана в Ленинграде в компании Виктора и как она там, изошла сто потами, увидав разнообразные приборы на столе.

Сегодня её этим уже не испугаешь и более того, она умела ловко управляться всеми вилками и ножами, а чего удивляться, двенадцать лет уже москвичка, а какие у неё были учителя…

Фрося категорически отказала подруге в заказе выпивки:

— Аглашенька, с первого дня в гостинице, ты хочешь обратить на себя внимание неприглядным поведением.

Ты, что не понимаешь, что с водкой под обед, мы будем походить на двух старых шлюх, приехавших словить последний шанс на интимную близость.